Грант, Аврам

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Авраам Грант
Общая информация
Родился 6 февраля 1955(1955-02-06) (69 лет)
Петах-Тиква, Израиль
Гражданство Израиль
Информация о клубе
Клуб Гана
Должность главный тренер
Карьера
Тренерская карьера
1986—1991 Хапоэль Петах-Тиква
1991—1995 Маккаби Тель-Авив
1995—1996 Хапоэль Хайфа
1996—2000 Маккаби Тель-Авив
2000—2002 Маккаби Хайфа
2002—2006 Израиль
2007—2008 Челси
2009—2010 Портсмут
2010—2011 Вест Хэм Юнайтед
2012 Партизан
2014—н.в Гана

Авраам «Аврам» Грант (ивр.אַבְרָהָם "אַבְרָם" גְרַנט‏‎, англ. Avram Grant) — футбольный тренер. Чемпион Израиля 1994/95 с «Маккаби Тель-Авив», 2000/01 и 2001/02 с «Маккаби Хайфа». Тренер сборной Ганы, которую возглавил в 2014 году.





Личная жизнь

Семья отца Авраама Гранта в начале Второй Мировой войны переехала из-под Варшавы в восточную Польшу, в Белосток, откуда была депортирована в одно из поселений ГУЛага в Коми (СССР).

В 1941 году в возрасте 13 лет Меер Гранат (изначально фамилия звучала как «Гранат») — отец Авраама Гранта — остался сиротой, его родители (Абрам Эрцелевич Гранат и Руда Гранат) умерли, не выдержав тяжелых условий жизни и работы. Там же умерли две сестры Меера. Остальные дети в семье Гранатов либо погибли, либо пропали без вести, либо им удалось скрыться от войны (позже они оказались в США и Канаде).

Меер Гранат в 1944 году сумел перебраться в Украину, а в 1947 году приехал в Израиль, где женился на еврейке-беженке из Ирака Ализе Нисан.

Авраам Грант женат (жена — израильская актриса и телеведущая), у них двое детей — сын и дочь.

Статистика

Команда Нац с по Результаты
И В Н П % В
Хапоэль Петах-Тиква 1986 1991 158 72 52 34 45.5
Маккаби Тель-Авив 1991 1995
Хапоэль Хайфа 1995 1996 30 19 7 4 63.3
Маккаби Тель-Авив 1996 2000
Маккаби Хайфа 2000 2002 71 46 19 6 64.8
Сборная Израиля 2002 2005 33 14 13 6 42.4
Челси 2007 2008 54 36 12 6 66.67
Портсмут 2009 2010 33 10 7 16 30.30
Вест Хэм Юнайтед 2010 2011 47 15 12 20 31.91
Партизан 2012 2012 12 10 2 0 83.33

Достижения

«Хапоэль Петах-Тиква»

«Маккаби Тель-Авив»

«Маккаби Хайфа»

«Челси»

«Партизан»

Сборная Ганы

Напишите отзыв о статье "Грант, Аврам"

Примечания

Ссылки

  • Статья [football.sport-express.ru/reviews/1572 «Поминальная молитва Авраама Гранта»], сайт газеты «Спорт-Экспресс», 23.09.2009
  • [komiinform.ru/news/58919/ Грант посетил погост в селе Рабог]


Отрывок, характеризующий Грант, Аврам

При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.