Ламбин, Пётр Борисович
Пётр Борисович Ламбин | |
Дата рождения: | |
---|---|
Дата смерти: | |
Гражданство: | |
Учёба: |
Пётр Борисович Ламбин (15 мая 1862 — 11 января 1923) — русский театральный художник.
Содержание
Биография
Профессиональное образование получил в Петербургской Академии художеств, где занимался в классе художественной декорации у М. А. Шишкова, проходил практику в императорских театрах. После окончания академии в 1885 г. принят на службу помощником декоратора императорских театров, через восемь лет в 1893 году был переведен на должность декоратора. В сезоне 1893-94 гг. участвовал в оформлении всех спектаклей Мариинского театра. В то время была принята система оформления спектаклей, когда каждый акт оформлял другой художник. Наиболее удачной работой Ламбина этого года считают декорацию 2-й картины 1-го акта оперы Дж. Верди «Аида». В конце 90-х гг. Ламбин становится одним из ведущих декораторов императорских театров, наряду со скульптором Каменским и художником К. М. Ивановым. Особенно много работал в Мариинском театре, наибольший интерес представляет декорация Ламбина для сцены «царство теней» в балете «Баядерка» Л. Ф. Минкуса. Кроме работы в Мариинском театре, оформлял спектакли в других императорских театрах: Александринском, Большом, Михайловском, Эрмитажном. Кроме того, Ламбин исполнял декорации в балетах, оформлявшихся другими художниками, в частности К. А. Коровиным и А. Я. Головиным.
Ламбин в своём творчестве продолжал традиции М. А. Шишкова. Он был превосходным мастером декорационной живописи, хорошо владел законами перспективы, в своих историко-бытовых и романтических пейзажных декорациях развивал реалистические тенденции.
Декорации к спектаклям
- «Баядерка» балет Л. Ф. Минкуса либретто С. H. Худекова, 23 января 1877, Мариинский театр, балетмейстер М. И. Петипа. Декорации совместно с М. И. Бочаровым, Г. Г. Вагнером, И. П. Андреевым, А. А. Роллером, М. А. Шишковым, возобновление балета в 1884году, совместно с художниками О. К. Аллегри, К. М. Ивановым, А. А. Кваппом. 25 января 1901, в Большом театре, балетмейстер А. А. Горский, декорации совместно с Аллегри, Ивановым, Кваппом, костюмы — Е. П. Пономарёв, возобновлен 25 января 1904 г.; 26 декабря 1920 г.
- «Коппелия», балет-пантомима композитора Л. Делиба в 2 актах 3 картинах, сценарий Ш. Нюитера и А. Сен-Леона по мотивам повести-сказки Э. Т. А. Гофмана «Песочный человек». Мариинский театр, 1894, балетмейстер Э. Чеккетти по М. И. Петипа, декорации совместно с И. П. Андреевым, Г. Левотом, костюмы — Е. П. Пономарёв. Возобновление 6 марта 1918.
- «Фальстаф» — опера Дж. Верди, либретто А. Бойто по комедии У. Шекспира «Виндзорские проказницы».Мариинский театр, 1894, эскизы декораций совместно с И. П. Андреевым, М. И. Бочаровым и Г. Левотом
- «Дубровский» опера Э. Ф. Направника, либретто М. И. Чайковского по повести А. С. Пушкина. Мариинский театр, 3 января 1895, дирижёр — Э. Ф. Направник, совместно с художниками В. Т. Перминовым и Г. Левотом
- «Конёк-Горбунок, или Царь-Девица», балет Ц. Пуни, либретто А. Сен-Леона по сказке П. П. Ершова, Мариинский театр, 6 декабря 1895, балетмейстер М. И. Петипа, декорации совместно с художниками Перминовым, К. М. Ивановым, Г. Левотом, костюмы — Е. П. Пономарёв.
- «Чайка», комедия А. П. Чехова, 17 октября 1896 в Александринском театре
- «Раймонда», балет А. К. Глазунова в 3 актах 4 картинах с апофеозом, либретто Л. Пашковой и М. И. Петипа, Мариинский театр, 7 января 1898, балетмейстер М. И. Петипа, совместно с художниками К. Аллегри и К. М. Ивановым. Восстанвление 29 октября 1922, Петроградский театр оперы и балета (ранее Мариинский), балетмейстер Ф. В. Лопухов (по М. И. Петипа)
- «Дочь фараона», балет Цезаря Пуни в 3 актах 7 картинах с прологом и эпилогом, сценарий Ж. Сен-Жоржа и М. И. Петипа по новелле Т. Готье «Роман мумии» в 3 актах 7 картинах с прологом и эпилогом, Мариинский театр, 21 октября 1898, декорации совместно с О. К. Аллегри, И. М. Смирновым, К. М. Ивановым, В. Т. Перминов, костюмы — Е. П. Пономарёв. Возобновление 4 декабря 1921, балетмейстер Ф. В. Лопухов
- «Корсар», балет А. Адана в 3 актах 5 картинах, сценарий Ж. А. Сен-Жоржа, Ж. Мазилье по одноимённой поэме Дж. Байрона, Мариинский театр, 13 января 1899, декорации совместно с О. К. Аллегри, В. Суреньянцом, С. H. Воробьёвым, костюмы — Е. П. Пономарёв
- «Барышня-служанка, или испытание Дамиса», одноактный балет композитора А. К. Глазунова, сценарий и балетмейстер М. И. Петипа, Эрмитажный театр, 17 января 1900, костюмы — Е. П. Пономарёв.
- «Времена года», одноактный балет А. К. Глазунова, сценарий и балетмейстер М, И. Петипа, Эрмитажный театр, 7 февраля 1900. Возобновление 28 января 1907, Мариинский театр, балетмейстер Н. Г. Легат, костюмы — А. Я. Головин.
- «Камарго», балет Л. Ф. Минкуса, в 3 актах 9 картинах, сценарий. Ж. Сен-Жоржа, М. И. Петипа, Мариинский театр, балетмейстеры Л. И. Иванов по М. И. Петипа, совместно с художниками О. К. Аллегри, К. М. Ивановым
- «Царская невеста», опера Н. А. Римского-Корсакова, либретто композитора и И. Ф. Тюменева по одноимённой драме Л. А. Мея, Мариинский театр, 30 октября 1901, декорации совместно с художником Ивановым
- «Волшебный стрелок» — опера К. М. фон Вебера, либретто И. Ф. Кинда по по одноименной новелле И. А. Апеля и Ф. Лауна, Мариинский театр, 27 ноября 1901, дирижёр Направник, режиссёр — О. О. Палечек, совместно с художниками Кваппом, Юргенсом, Яковлевым
- «Ручей», балет Л. Делиба и Л. Ф. Минкуса в З актах 4 картинах с апофеозом по мотивам персидских сказок, сценарий Ш. Нюитера, А. Сен-Леона, Мариинский театр, 8 декабря 1902, балетмейстер А. Коппини по Сен-Леону, совместно с художником К. M. Ивановым
- «Лакме», опера Л. Делиба в трёх актах, либретто Э. Гондине и Ф. Жиля по роману Пьера Лоти «Рараю, или Женитьба Лоти». Мариинский театр, 1903, режиссёр О. О. Палечек, совместно с художником К. M. Ивановым
- «Рогнеда», опера А. Н. Серова, либретто композитора и Д. В. Аверкиева. Мариинский театр, 1904, режиссёр Палечек
- «Фиделио», опера Л. Бетховена, либретто Иозеф Зоннлейтнер и Г. Ф. Трейчке по драме «Леонора, или Супружеская любовь» Ж Ж. H. Буйи, Мариинский театр, 1905 режиссёр Палечек
- «Кот в сапогах», композитора А. Н. Михайлова, Мариинский театр, 1906, балетмейстер Н. Г. Легат
- «Арлекинада», балет Р. Е. Дриго в 2 актах, сценарий М. И. Петипа, Большой театр, 21 января1907, балетмейстер А. А. Горский
- «Гроза», пьеса А. Н. Островского, Александринский театр, 1907
- «Бабочки», балет на музыку Р. Шумомана, балетмейстера М. М. Фокин, Мариинский театр, 1912, совместно с художником Л. С. Бакстом.
- «Плоды просвещения», комедия в 4 действиях Л. Н. Толстого, Александринский театр, 1916
- «Немая из Портичи», опера Д. Обера, посвященная восстанию неаполитанцев против испанского владычества, режиссёры В. Э. Мейерхольд и С. Д. Масловская, 7 ноября 1918
- «Мефистофель», опера А. Бойто, либретто композитора по поэме «Фауст» Гёте, Петроградский театр оперы и балета, 27 декабря 1918, режиссёр Ф. М. Шаляпин, совместно с художником Г. Левотом.
- «Корневильские колокола», оперетта Р. Планкета, либретто Клервиля и Ш Габе. Малый оперный театр, 3 октября 1919, постановка А. Н. Феоны
- «Евгений Онегин», опера П. И. Чайковского либретто композитора и К. Шиловского по роману в стихах А. С. Пушкина, 6 февраля 1920 г., режиссёр П. С. Оленин, совместно с художниками О. К. Аллегри, Каменским и А. К. Шервашидзе (Чачба)
- «Алеко», опера С. В. Рахманинова, либретто В. И. Немировича-Данченко по поэме А. С. Пушкина «Цыганы», Малый оперный театр, 10 апреля 1921, постановка П. С. Оленина
- «Герцогиня Герольштейнская» — оперетта Ж. Оффенбаха, либретто А. Мельяка и Л. Галеви. Малый оперный театр, 29 декабря 1922 г., постановка А. Н. Феоны
Посмертное использование декораций в Театре оперы и балета
- 24 февраля 1923 г. — «Зигфрид» - опера Р. Вагнера, либретто композитора по скандинавскому эпосу «Эдда» немецкому эпосу «Песнь о Нибелунгах», постановка Палечека, художники Квапп, Ламбин, Суриньянц
- 8 января 1931 г. — «Раймонда», балет А.К.Глазунова, возобновление А.Я. Вагановой, художники Аллегри, Иванов и Ламбин
- 15 мая 1931 г. — «Корсар», балет А. Адана и Ц. Пуни, возобновление А.Я. Вагановой, художники Аллегри и Ламбин
- 26 декабря 1931 г. — «Лакме» опера Л. Делиба, режиссёр И.Г. Дворищин, художники Иванов, Ламбин и Шервашидзе
- 10 февраля 1941 г. — «Баядерка» Л. Минкуса, возобновление Пономарёва, художники Ламбин, Иванов, Аллегри и Квапп
Напишите отзыв о статье "Ламбин, Пётр Борисович"
Литература
- Русский балет: Энциклопедия. — М.: Большая Российская энциклопедия; Согласие, 1997. — 632 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-85370-099-1
- Театральная энциклопедия в 6 т. Советская энциклопедия.
Отрывок, характеризующий Ламбин, Пётр Борисович
Балашев утвердительно наклонил голову.– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.