Нкомо, Джошуа

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Нкомо, Джошуа Мкубуке Ньонголо»)
Перейти к: навигация, поиск
Джошуа Мкабуко Нкомо
Joshua Mqabuko Nyongolo Nkomo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр внутренних дел Зимбабве
11 марта 1980 — 1981
Предшественник: должность учреждена
вице-президент Зимбабве
31 декабря 1987 — 1 июля 1999
Президент: Роберт Мугабе
Предшественник: должность учреждена
Преемник: Джозеф Мсика
 
Вероисповедание: протестант, 1998 года – католик
Рождение: 19 июня 1917(1917-06-19)
Семокве (Матабелеленд, Южная Родезия)
Смерть: 1 июля 1999(1999-07-01) (82 года)
Хараре (Зимбабве)
Отец: Томас Ньонголо Летсвансто (Thomas Nyongolo Letswansto)
Мать: Млинго Хадебе (Mlingo Hadebe)
Супруга: Джоанна МаФуйана
Партия: Союз африканского народа Зимбабве (ЗАПУ, с 1980 года — Патриотический фронт)
Образование: Колледж Адамса (Наталь) (1945)

Школа социальных наук и Университет Йоханнесбурга, (ЮАР, 1952)

Учёная степень: Бакалавр социологии, доктор юридических наук.
Профессия: юрист
Деятельность: политик

Джо́шуа Мкубуке Ньонголо Нко́мо (англ.  Joshua Mqabuko Nyongolo Nkomo, 19 июня 1917, Семокве, Матабелеленд , Южная Родезия, ныне Зимбабве — 1 июля 1999, Хараре, Республика Зимбабве) — зимбабвийский политический и государственный деятель, один из лидеров борьбы за независимость Южной Родезии и основателей Республики Зимбабве. Лидер партии Союз африканского народа Зимбабве (ЗАПУ, с 1980 года — Патриотический фронт). Министр внутренних дел Зимбабве в 1980 — 1981 годах, вице-президент Зимбабве в 1990 — 1999 годах.





Биография

Джошуа Мкубуке Ньонголо Нкомо родился 19 июня 1917 год а, в Семокве (англ.  Semokwe Reserve ) района Матопа(англ.  Matopa), Матабелеленд (англ.  Matabeleland ) , Южная Родезия, ныне Зимбабве в семье сельского учителя и проповедника Лондонского миссионерского общества из племени каланга народности ндебеле[1]. Его семья владела около 1000 голов скота и была достаточно состоятельна, чтобы дать Джошуа, который был одним из 8 детей в семье, приличное образование[2].

Юность и карьера в профсоюзах

Нкомо получил начальное образование в католической миссионерской школе в Семокве, а затем ещё подростком был отправлен получать среднее образование в Булавайо. Несмотря на обеспеченность своих родителей, Джошуа Нкома сам зарабатывал себе на оплату обучения. Он окончил государственную промышленную школу в Тжолоджо, получив специальность плотника и водительские права. Нкомо пытался заниматься животноводством, преподавал в плотницкое дело в школе Маньяма в Кези, однако решил продолжить своё образование. Работая плотником и водителем грузовика, он скопил достаточно денег, чтобы в 1941 году отправиться в Южно-Африканский Союз и поступить в колледж Адамса, методистскую среднюю школу в провинции Наталь. Окончив её Нкомо стал методистским проповедником без духовного сана. В 1945 — 1947 годах он учился в Школе социальных наук Яна Хофмейера в Йоханнесбурге[2].

Там же, в ЮАС Нкомо начал свою общественную и политическую деятельность, примкнув к партии Африканский национальный конгресс и став профсоюзным активистом. В это время Нкомо познакомился там с будущим лидером АНК Нельсоном Манделой[3].

В 1945 году, после первых забастовок, Нкомо был избран секретарем родезийского Союза африканских железнодорожных рабочих. В 1947 году он вернулся на родину в Южную Родезию и поступил на работу в Управление железных дорог в Булавайо (ведал социальными вопросами), продолжая заочное обучение в Университете Йоханнесбурга, который закончил в 1951 году, получив степень бакалавра социологии. Некоторое время находился под влиянием Движения за моральное перевооружение (англ.  Moral Re-Armament (M.R.A.))[4]. В 1951 году Нкомо был избран генеральным секретарем Ассоциации африканских служащих родезийских железных дорог, в кратчайшие сроки превратив её в один из лучших профсоюзов Центральной Африки[5], в котором насчитывалось уже 22 отделения и 2.600 членов[6]. Однако уже в следующем году он оставил профсоюзный пост, чтобы возглавить политическую партию.

Во главе Африканского национального конгресса (1952—1957)

В начале 1952 года Джошуа Нкомо был избран председателем партии Африканский национальный конгресс. В апреле того же года премьер-министр Южной Родезии сэр Годфри Хаггинс пригласил его принять участие в проходившей в Лондоне конференции по вопросу о создании Федерации Родезии и Ньясаленда. Нкомо, бывший ещё под влиянием Движения за моральное перевооружение, принял это приглашение. Однако на конференции предложения Нкомо были отклонены, а сам он выступил против создания Федерации. Вернувшись из Лондона, Нкомо пытался организовать движение протеста против создания Федерации, а затем привел АНК к участию в выборах в федеральный парламент. Но 1953 году избирательная система, отдававшая предпочтение белому населению колоний, не позволила АНК провести представителей в парламент, а сам Нкомо проиграл белому кандидату Майку Хову. После этого Африканский национальный конгресс в Южной Родезии фактически прекратил свою деятельность, а Джошуа Нкомо, формально не покидая своего партийного поста, уволился из Управления железных дорог и стал менеджером по страхованию и акциям в Булавайо. В Булавайо ему удалось сохранить и единственное активно действующее отделение АНК. Нкомо продолжал выступать как умеренный политик и сторонник ненасильственных действий, что вызывало недоверие к нему радикально настроенных местных африканских деятелей[6].

Возрождение АНК и изгнание (1957—1960)

В сентябре 1957 года лидеры Городской молодежной лиги Южной Родезии Джордж Ньяндоро и Джеймс Чикерема возродили АНК как действующую партию, включив в неё сохранившееся отделение в Булавайо во главе с Нкомо[6]. Нкомо стал председателем отделения, затем был введен в Национальный исполком партии, а затем, как обладавший большим авторитетом ветеран борьбы за права африканцев, избран президентом Африканского Национального Конгресса Южной Родезии (АНК ЮР). Возрожденный АНК потребовал отмены расовых законов, ликвидации резерваций, возврата африканцам хотя бы части конфискованных белыми поселенцами земель и введения всеобщего избирательного права по принципу «один человек — один голос». Популярность партии среди африканского населения стала быстро расти. В декабре 1958 года Джошуа Нкомо выехал в Гану, где как президент АНК Южной Родезии принял участие в I Конференции народов Африки в Аккре[7]. На обратном пути Нкомо задержался в Каире, где узнал о том, что 26 февраля 1959 года в Южной Родезии было введено чрезвычайное положение, а лидеры АНК арестованы как организаторы волнений и кампании неповиновения властям. Нкомо не стал возвращаться на родину, так как ему тоже угрожал арест, а 15 мая 1959 года парламент Южной Родезии принял Акт о незаконных организациях и АНК был официально запрещен. Нкомо отправился в Лондон, где в изгнании провел два года[6].

Во главе Национально-демократической партии (1960—1961)

Нкомо организовал в Лондоне отделение АНК и совершал поездки по миру, пытаясь привлечь внимание к ситуации в Южной Родезии. В январе 1960 года на его родине активисты распущенного АНК создали и официально зарегистрировали Национально-демократическую партию Южной Родезии (англ.  Southern Rhodesia National Democratic Party (NDP)). Нкомо стал главой представительства НДП в Лондоне и руководителем её международного отдела. В октябре того же года он был избран председателем НДП и вернулся в Южную Родезию. Правительство колонии отдало приказ о его аресте. Нкомо выразил протест против арестов лидеров НДП и публично позвонил бывшему премьер-министру колонии Гарфилду Тодду, сообщив свои требования для передачи их правительству Великобритании. Нкомо потребовал приостановить действие конституции Южной Родезии и установить демократические порядки[6]. В декабре 1960 года Нкомо как лидер НДП был приглашен в Лондон на Федеральную конференцию по пересмотру конституции Федерации Родезии и Ньясаленда. Он выступил за немедленный роспуск Федерации, предоставление африканцам политических прав и создание в законодательных органах африканского большинства. Он заявил, что Южной Родезии нужна такая конституция, «которая дала бы большинству населения страны, то есть чёрным африканцам, возможность избрать истинно представительное правительство». В феврале 1961 года Нкомо принял участие в проходившей в Солсбери Конституционной конференции Южной Родезии и первоначально поддержал проект конституции, который предполагал предоставление африканцам 15 из 65 мест в Законодательном совете колонии. Однако партия не одобрила такого его решения[8]. Нкомо вылетел в Лондон и 17 февраля заявил, что Национально-демократическая партия отказывается от любого конституционного соглашения. Он особо уточнил, что, как лидер, выражает интересы своих последователей, а ни один нормальный лидер не может игнорировать мнение своих сторонников[6].

НДП организовала бойкот конституционного референдума 26 июля 1961 года и приурочила к нему всеобщую забастовку, а до этого, 23 июля организовала неофициальный референдум, в котором участвовали 372 000 африканцев. Но в декабре королева Великобритании Елизавета II все же ввела в действие конституцию Южной Родезии. НДП организовала женскую демонстрацию протеста в Солсбери, однако она была жестоко подавлена властями, а 840 африканок были арестованы. 6 декабря 1961 года Национально-демократическая партия была запрещена[9].

Создание ЗАПУ и его запрет (1961—1963)

Почти сразу же после роспуска НДП, 17 декабря 1961 года, продолжая оставаться на свободе, Джошуа Нкомо основал партию Союз африканского народа Зимбабве — ЗАПУ. В мае 1962 года на митинге в Гвело он изложил основные цели новой партии — отмена конституции Южной Родезии 1961 года, введение всеобщего избирательного права, создание правительства африканского большинства, национализация крупных промышленных предприятий и перераспределение земель. Нкомо уточнил — «Никому не будет позволено владеть огромными площадями и крупными фермами. Будет разрешено иметь лишь столько земли, сколько нужно для удовлетворения свих нужд, а эти нужды будут определяться правительством». Европейские колонисты, которые пожелают остаться в Зимбабве, получат разрешение заниматься своим бизнесом при условии уважения африканцев и их законов. В июне 1962 года Нкомо выехал в Нью-Йорк где выступил на XVI сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Сессия подтвердила право населения Южной Родезии на самоопределение и предложила правительству Великобритании отменить южнородезийскую конституцию 1961 года. Британское правительство отклонило это предложение[10].

В ответ на это в июле Нкомо заявил —

Я предупреждаю Англию, что, если она не будет действовать, мы откажемся от характера и форм той политики, которую мы проводим в настоящее время в нашей стране. Если Англия не будет действовать, мы сами освободим себя.
В сентябре ЗАПУ призвал к бойкоту выборов, но власти арестовали 1500 активистов Союза и 20 сентября 1962 года запретили его. Нкомо, вернувшийся из поездки в Танганьику и Кению, был арестован в аэропорту Солсбери и сослан в отдаленный район на границе с Бечуаналендом. Он успел заявить, что ЗАПУ не уничтожена и будет бороться до победы.

В январе 1963 года правительство Уильяма Джозефа Филда, сформированное партией Родезийский фронт, вернуло Нкомо из ссылки. Но уже в феврале он вновь был арестован по обвинению в организации незаконных демонстраций и приговорен к трем месяцам тюремного заключения. Вскоре он был освобожден на поруки и выехал в Нью-Йорк, где выступил в Комитете 24 государств по претворению в жизнь Декларации по предоставлению независимости колониальным странам и народам. Там Нкомо заявил, что Великобритания, в случае, если она не отменит конституцию Южной Родезии, должна быть готова взять на себя ответственность за последствия — «Если произойдет кровопролитие, в этом будет виновна только Англия». В апреле Нкомо выразил протест против планов создания независимой Родезии при правлении белого меньшинства.

Джошуа Нкомо отказался создавать новую партию взамен запрещенного ЗАПУ и выступал с требованиями созыва конституционной конференции. Он завил:

Если это не будет сделано, если белые будут и впредь занимать нынешнюю нереалистическую позицию, в стране возникнет такое положение, когда у нас будет два правительства, действующих параллельно. Одним из них будет белое правительство меньшинства, а другим – правительство народа[11].

Раскол ЗАПУ и годы в тюрьме (1963—1974)

Однако 8 августа 1963 года священник Нбаданинге Ситоле, адвокат Герберт Читепо, Роберт Мугабе и другие радикальные деятели ЗАПУ, недовольные слишком мягкой, по их мнению, политикой Нкомо, вышли из партии и организовали Африканский национальный союз Зимбабве — ЗАНУ. ЗАПУ оказался расколотым не только по политическому, но и по этническому принципу — в ЗАНУ ушли представители народности шона, ЗАПУ теперь поддерживали в основном представители народности ндебеле.

16 апреля 1964 года южнородезийские власти арестовали Джошуа Нкомо, поместили его под домашний арест, а затем отправили в тюрьму. Однако это не привело к ликвидации ЗАПУ, который продолжил борьбу с режимом Яна Смита, провозгласившего в 1965 году независимость Родезии[12]. 12 ноября 1964 года суд высокой инстанции Южной Родезии признал арест Нкомо и других африканских лидеров незаконным. 16 ноября они были освобождены из тюрьмы и вывезены в резервации[13].

В октябре 1965 года с Нкомо встретился прибывший в Южную Родезию для разрешения кризиса премьер-министр Великобритании Гарольд Вильсон, но эта встреча ничего не изменила[14].

Каждая из организаций создала свои вооруженные силы для борьбы с правительством Родезийского фронта. ЗАПУ поддержала Народно-революционная армия Зимбабве (ЗИПРА), созданная ещё в 1960 году Джейсоном Мойо, ЗАНУ при поддержке КНР сформировала Армию африканского национального освобождения Зимбабве (ЗАНЛА). Когда в конце 1960 годов в Родезии началась партизанская война против правительства Родезии, вооруженные силы ЗАПУ (ЗИПРА), базировавшиеся в Замбии, значительно уступали своим конкурентам из ЗАНЛА — Нкомо продолжал надеяться на возможность мирного решения родезийской проблемы[15]. В 1971 году ЗАПУ провозгласила социализм единственным средством развития национальной экономики Зимбабве[16],

Вооруженная борьба и переговоры (1974—1979)

В декабре 1974 года Джошуа Нкомо под давлением президента ЮАР Б. Й. Форстера был освобожден из тюрьмы вместе с другими африканскими лидерами Южной Родезии для участия в Конституционной конференции, которую Ян Смит открыл 12 декабря. Конференция не дала результата, но Нкомо воспользовавшись свободой, уехал в Замбию, откуда при поддержке СССР продолжил борьбу за ликвидацию Южной Родезии и создание Зимбабве. Он объединил ЗАПУ с родезийским Африканским Национальным Конгрессом и занял посты заместителя генерального секретаря и члена исполкома АНК[12].

В 1976 году Нкомо участвовал в конституционных переговорах с Яном Смитом, а затем принял предложение принять участие в Конференции по урегулированию в Родезии, проходившей 28 октября — 12 декабря 1976 года в Женеве и возглавил на ней делегацию АНК. На конференции Нкомо и Мугабе, не придя к соглашению с Яном Смитом, нашли общий язык между собой, и пришли к решению объединить силы. Нкомо отделил ЗАПУ от АНК, и вместе с ЗАНУ Мугабе она образовала Патриотический фронт Зимбабве[13].

Политическое объединение способствовало расширению партизанских действий на территории Южной Родезии. Наиболее известными из акций, проведенных сторонниками Нкомо, стали сбитые 3 сентября 1978 года и 12 февраля 1979 года гражданские самолеты. Это привело гибели большого числа людей, в том числе детей и женщин. Только в 1984 году, в своих мемуарах «История моей жизни» Джошуа Нкомо выразил сожаление по поводу их гибели. Как лидер ЗАПУ и Патриотического фронта Нкомо принял участие в Конференции по урегулированию, проходившей с 10 сентября по 15 декабря 1979 года в Ланкастер-хаусе (Лондон) и стал одним из тех, кто подписал 21 декабря итоговый документ, открывший дорогу к независимости Зимбабве.

Сложный путь в независимом Зимбабве

Министерские посты

Как ветеран борьбы за свободу Джошуа Нкомо мог рассчитывать на ведущую роль в освобожденном Зимбабве, однако, к удивлению наблюдателей, на выборах 27 — 29 февраля 1980 года ЗАПУ получила всего 20 мест против 57 мест (из 80) доставшихся ЗАНУ Мугабе: Нкомо поддерживали ндебеле, составлявшие около трети населения страны, Мугабе — шона, которые составляли более половины населения. Сам Нкомо был избран депутатом Палаты собрания Зимбабве. 11 марта Нкомо занял второстепенный пост министра внутренних дел Республики Зимбабве, независимость которой была официально провозглашена 18 апреля 1980 года[12]. В том же 1980 году Нкомо переименовал ЗАПУ в партию Патриотический фронт.

Однако напряженность в отношениях между лидерами и их партиями нарастала и уже через год, 12 февраля 1981 года, переросла в вооруженные столкновения. Силы Мугабе обладали абсолютным превосходством и 16 февраля Нкомо призвал своих сторонников сложить оружие. Однако вооруженный конфликт закончился лишь тем, что Нкомо был переведен на пост министра без портфеля.

Конфликт ндебеле и шона

6 февраля 1982 года силы безопасности Зимбабве обнаружили тайники оружия на двух фермах близ Булавайо и Гверу, а 14 февраля Роберт Мугабе, выступая в Марондере обвинил Нкомо в организации заговора и сравнил его с коброй, заползшей в дом. 17 февраля на пресс-конференции Мугабе объявил об исключении из состава правительства Джошуа Нкомо, а также министров Д.Чинамано, Дж. Мсика и Дж. Нтута. Нкомо сохранил только партийные посты лидера ЗАПУ, члена Национального исполнительного совета ПФ-ЗАПУ и исполнительного секретаря ПФ-ЗАПУ по вопросам здравоохранения[12]. В течение года, пока президент Зимбабве Канаан Банана и министр Энос Нкала вели переговоры с Нкомо, по стране шла охота за вооруженными сторонниками ЗАПУ — представителями ндебеле. К февралю 1983 года около 300 из них были схвачены бойцами обученной инструкторами из КНДР 5-й бригады и расстреляны. Против оказывавших вооруженное сопротивление ндебеле развернулась операция, получившая на языке шона название Гукурахунди[17].

В январе 1983 года Мугабе встретился с Нкомо в правительственной резиденции в Булавайо, где они договорились сформировать Комитет 6-и: по 3 представителя от ПФ-ЗАПУ и ЗАНУ. Но 25 января Нкомо получил информацию о расстрелах своих сторонников и 27 января, взяв с собой 12 спасшихся, направился в Хараре, надеясь уговорить Мугабе положить конец террору. Но Мугабе в столице не оказалось и поездка не дала результатов. 19 февраля, когда Нкомо намеревался вылететь в Прагу на сессию Всемирного Совета мира, он вместе с сопровождающими был арестован и отпущен только через 7 часов. Он вернулся в Булавайо, где местная полиция предъявила ему ряд обвинений и 27 февраля поставила под усиленный надзор. 2 марта 1983 года 5-я бригада и силы безопасности заняли позиции в западных предместьях Булавайо и 5 марта совершили налет на укрепленную виллу Нкомо. Погибли три человека, но Нкомо не пострадал. Не дожидаясь второго штурма Джошуа Нкомо 8 марта тайно бежал из страны и обосновался в Лондоне. Власти Зимбабве утверждали, что Нкомо перешёл границу в женском платье, однако тот всячески это отрицал[18].

7 июня он направил Мугабе из Лондона письмо, в котором излагал своё видение ситуации в стране и минувших событий, а также выражал протест против террора, развязанного 5-й бригадой против представителей ндебеле[18]. Роберт Мугабе не стал рисковать единством страны и они с Нкомо опять договорились — 15 августа 1983 года тот вернулся в страну. В 1984 году Нкомо оставил пост исполнительного секретаря ПФ -ЗАПУ по вопросам здравоохранения[12].

Вице-президент. Болезнь и смерть

Джошуа Нкомо поддержал идею Мугабе о введении в стране однопартийной системы и 22 декабря 1987 года подписал с ним Соглашение об объединении ЗАПУ и ЗАНУ, где ему гарантировалось участие в руководстве объединённой партии. В январе 1988 года Роберт Мугабе, ставший полновластным президентом Зимбабве, назначил его старшим министром при канцелярии президента от бывшей ЗАПУ-ПФ — одним из двух (вместе с Симоном Музендой) фактических вице-президентов страны[12]. 18 апреля 1988 года Мугабе объявил амнистию бывшим сторонникам ЗАПУ-ПФ, а Нкомо призвал их сложить оружие. Операция «Гукурахунди» была завершена.

В декабре 1989 года Нкомо официально занял посты вице-президента и второго секретаря африканского национального союза Зимбабве — Патриотического фронта (ЗАНУ-ПФ)[19].

В марте 1990 года, после принятия новой Конституции и переизбрания Роберта Мугабе президентом, Джошуа Нкомо занял пост одного из двух вице-президентов Зимбабве.

В апреле 1990 года, после завершения процесса объединения партий, Нкомо сложил полномочия президента Патриотического фронта — ЗАПУ[19].

C 1994 года Джошуа Нкомо периодически проходил курсы лечения от рака в ЮАР, а в 1996 году объявил о своем намерении подать в отставку в связи с состоянием здоровья. Весь 1998 год он провел в госпитале. Здоровье Нкомо непрерывно ухудшалось, и в стране росли опасения, что с его уходом разгорится новый конфликт между шона и ндебеле. Незадолго до смерти Нкомо, остававшийся долгие годы формально членом протестантской церкви, принял католичество[20].

Джошуа Нкомо скончался утром 1 июля 1999 года в госпитале Париренъятва (англ.  Parirenyatwa) в Хараре от рака простаты в возрасте 82 лет. Роберт Мугабе лично объявил по национальному радио о его смерти, приказал отдать ему высшие почести и назвал его великим человеком, товарищем и соотечественником[14].

Бывший президент ЮАР Нельсон Мандела, только что оставивший свой пост, также откликнулся на смерть своего старого товарища. Он заявил — «Он был одним из тех борцов за свободу, которые отстаивали справедливость даже в самое трудное для нашей борьбы время»

Тело Джошуа Нкомо было отправлено для прощальной церемонии в Булавайо, затем возвращено в Хараре, где 4 июля в католическом соборе прошла заупокойная месса в присутствии Мугабе[20]. 5 июля тело Джошуа Нкомо было торжественно захоронено в Акре Героев борьбы за независимость. Нкомо был объявлен национальным героем и Отцом независимости[3].

Частная жизнь и общественная деятельность

1 октября 1949 года Джошуа Нкомо женился на Джоанне МаФуйане (Johanna MaFuyana). У них было четверо детей. Нкомо, в юности работавший плотником, в свободное время увлекался работой по дереву. Нкомо долгие годы был активистом движения за мир и избирался членом Президиума Всемирного Совета мира[12].

Память

27 июня 2000 года Почтовая и телекоммуникационная корпорация Зимбабве выпустила почтовые марки с изображением Джошуа Нкомо номиналом в 2, 9,10, 12 и 16 зимбабвийских долларов (автор — Цедрик Д. Герберт (Cedric D. Herbert).

Сочинения

  • Nkomo: The Story of My Life, Joshua Nkomo, Nicholas Harman (Author); 1984; ISBN 978-0-413-54500-8, Autobiography

Видео

  • [www.youtube.com/watch?v=5WG8k7jZ2tA Видеозапись интервью Джошуа Нкомо в изгнании ]

Напишите отзыв о статье "Нкомо, Джошуа"

Примечания

  1. Политические партии современной Африки (справочник) / М.. Главная редакция восточной литературы издательства «Наука» , 1984 — С.113. (биографическая справка)
  2. 1 2 [www.answers.com/topic/nkomo-joshua Britannica Concise Encyclopedia: Joshua Mqabuko Nyongolo Nkomo] (англ.). Answers.com. Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66T5BTBuA Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
  3. 1 2 [news.bbc.co.uk/2/hi/africa/382604.stm World: Africa Mandela leads tributes to Joshua Nkomo] (англ.). BBC News (Thursday, July 1, 1999 Published at 19:16 GMT 20:16 UK). Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66T5C8jLR Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
  4. Джошуа Нкомо //Люди и политика / Под ред. доктора исторических наук Вал. Зорина Издательство «Правда» М.1964 — С.158. — 159.)
  5. Политические партии современной Африки (справочник) / М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука» , 1984 — С.113. (биографическая справка)
  6. 1 2 3 4 5 6 [www.archive.org/stream/politicalafrica006897mbp/politicalafrica006897mbp_djvu.txt «Political Africa» ]
  7. Джошуа Нкомо//Люди и политика / Под ред. доктора исторических наук Вал. Зорина Издательство «Правда» М.1964 — С. 159.
  8. Джошуа Нкомо//Люди и политика / Под ред. доктора исторических наук Вал. Зорина Издательство «Правда» М.1964 — С. 160.
  9. Джошуа Нкомо//Люди и политика / Под ред. доктора исторических наук Вал. Зорина Издательство «Правда» М.1964 — С. 160.-161.
  10. Джошуа Нкомо//Люди и политика / Под ред. доктора исторических наук Вал. Зорина Издательство «Правда» М.1964 — С. 161.
  11. Джошуа Нкомо//Люди и политика / Под ред. доктора исторических наук Вал. Зорина Издательство «Правда» М.1964 – С. 162.
  12. 1 2 3 4 5 6 7 Кто есть кто в мировой политике / Отв. ред. Кравченко Л. П.. — М.: Политиздат, 1990 — С.318.-319.
  13. 1 2 [history.xsp.ru/search.php?page=15&&GodLo=-9999&GodHi=2100&Land1=16&Land2=0&Tip=2147483647&rec=50 Хронология. Африка. 1964-1967] (рус.). history.xsp.ru. Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66T5CvAiu Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
  14. 1 2 [news.bbc.co.uk/2/hi/africa/382848.stm World: Africa Obituary: Joshua Nkomo] (англ.). BBC News (Thursday, July 1, 1999 Published at 19:14 GMT 20:14 UK). Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66T5DeR20 Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
  15. Ronald Weitzer. [www.escholarship.org/editions/view?docId=ft2199n7jp&chunk.id=d0e6610&toc.depth=1&toc.id=d0e6610&brand=eschol Communal Conflict and Internal Security in Northern Ireland and Zimbabwe] (англ.). UNIVERSITY OF CALIFORNIA PRESS, Berkeley • Los Angeles • Oxford. Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66T5EL7y0 Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
  16. Политические партии современной Африки (справочник) / М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука» , 1984 — С.113.
  17. [www.sokwanele.com/pdfs/BTS.pdf «Breaking the Silence, Building True Peace. A report on the disturbances in Matabeleland and the Midlands 1980—1989»] (англ.)
  18. 1 2 DR. JOSHUA M. NKOMO. [www.swradioafrica.com/pages/Nkomo_letter.htm INFORMATIVE LETTER TO PRIME MINISTER MUGABE] (англ.). SW Radio Africa (7th June, 1983). Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66T5F2x6M Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
  19. 1 2 Кто есть кто в мировой политике / Отв. ред. Кравченко Л. П.. — М.: Политиздат, 1990 — С.558.
  20. 1 2 [news.bbc.co.uk/2/hi/africa/386154.stm World: Africa Farewell to Nkomo] (англ.). BBC News (Monday, July 5, 1999 Published at 17:47 GMT 18:47 UK). Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66T5FZotT Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].

Литература

  • Кто есть кто в мировой политике / Отв. ред. Кравченко Л. П.. — М.: Политиздат, 1990 — С.318.-319.
  • Люди и политика /Под ред. доктора исторических наук Вал. Зорина М. Издательство «Правда» . 1964 — С. 158.—162.
  • Политические партии современной Африки (справочник) / М.. Главная редакция восточной литературы издательства «Наука» , 1984 — С.113. (биографическая справка)
  • Джошуа Нкомо. Люди и события // Новое время — 1961 — № 12
  • Terence O. Ranger, ‘Nkomo, Joshua Mqabuko Nyongolo (1917—1999), Oxford Dictionary of National Biography, Oxford University Press, 2004
  • Sibanda, Eliakim M. The Zimbabwe African People’s Union 1961—1987: A Political History of Insurgency in Southern Rhodesia
  • Charlton, Michael, The Last Colony in Africa: Diplomacy and the Independence of Rhodesia, Basil Blackwell, 1990.
  • [www.archive.org/stream/politicalafrica006897mbp/politicalafrica006897mbp_djvu.txt «Political Africa» ]
  • [www.escholarship.org/editions/view?docId=ft2199n7jp&chunk.id=d0e6610&toc.depth=1&toc.id=d0e6610&brand=eschol Ronald Weitzer Communal Conflict and Internal Security in Northern Ireland and Zimbabwe / UNIVERSITY OF CALIFORNIA PRESS, Berkeley • Los Angeles • Oxford © 1990 The Regents of the University of California]
  • Africa Report, March/April 1988; March/April 1990; July/August 1990; January/February 1991; March/April 1992; July/August 1992.
  • Christian Science Monitor, June 28, 1963.
  • New Leader, April 18, 1983; December 12, 1988.
  • Newsweek, March 21, 1983; August 29, 1983.
  • Time, March 18, 1985; January 4, 1988.

Ссылки

  • [news.bbc.co.uk/2/hi/africa/382848.stm World: Africa Obituary: Joshua Nkomo] (англ.). BBC News (Thursday, July 1, 1999 Published at 19:14 GMT 20:14 UK). Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66T5DeR20 Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
  • [news.bbc.co.uk/2/hi/africa/382604.stm World: Africa Mandela leads tributes to Joshua Nkomo] (англ.). BBC News (Thursday, July 1, 1999 Published at 19:16 GMT 20:16 UK). Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66T5C8jLR Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
  • [news.bbc.co.uk/2/hi/africa/386154.stm World: Africa Farewell to Nkomo] (англ.). BBC News (Monday, July 5, 1999 Published at 17:47 GMT 18:47 UK). Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66T5FZotT Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
Предшественник:
пост учреждён
Вице-президент Зимбабве

1990 - 1999
Преемник:
Джозеф Мсика
Предшественник:
пост учреждён
Министр внутренних дел Зимбабве

1980 - 1981
Преемник:

Отрывок, характеризующий Нкомо, Джошуа

В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.