671 год до н. э.
Поделись знанием:
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
| Годы |
|---|
| 675 до н. э. · 674 до н. э. · 673 до н. э. · 672 до н. э. — 671 до н. э. — 670 до н. э. · 669 до н. э. · 668 до н. э. · 667 до н. э. |
| Десятилетия |
| 690-е до н. э. · 680-е до н. э. — 670-е до н. э. — 660-е до н. э. · 650-е до н. э. |
| Века |
| VIII век до н. э. — VII век до н. э. — VI век до н. э. |
События
- Решающий поход Асархаддона на Египет. Взятие Мемфиса и захват Нижнего Египта. Тахарка бежит на юг.
Китай
- 23-й год по эре правления луского князя Чжуан-гуна[1].
- Весной луский гун вернулся из Ци, а чжоуский посол Цзи-шу прибыл к нему с визитом[2].
- Летом луский гун вновь прибыл в Ци присутствовать при жертвах на алтаре Земли (шэ), затем вернулся[3]. Перед поездкой Цао Гуй увещевал его не ездить (эпизод 35 «Го юй»)[4].
- Чуский Чэн-ван отправил посольство в Чжоу, и получил в ответ жертвенное мясо и напутствие подавлять смуты племён и и юэ и не вторгаться в срединные государства[5].
- Летом чуский посол прибыл в Лу[6].
- Летом князья Ци и Лу встретились в Гу (местность в Ци), а владетель Сяо-шу там представился лускому гуну (что, согласно толкователям «Чуньцю», незаконно)[7].
- Осенью луский Чжуан-гун покрыл красным лаком колонны в храме Хуаньгун и приказал сделать резьбу на балках (толкователи «Чуньцю» считают это грубейшими нарушениями, ибо полагается красить в чёрный цвет, а балки должны быть тёсаными и полированными)[8]. Начальник ремесленников Цин отговаривал его (эпизод 36 «Го юй»)[9].
- В 11 луне умер князь Цао Чжуан-гун (И-гу)[10], ему наследовал И (Си-гун, эра правления 670-662)[11].
- В 12 луне, в день цзя-инь князья Ци и Лу провели съезд и заключили договор в Ху[12].
| ||||||
Источники
- ↑ Конфуциева летопись «Чуньцю» («Вёсны и осени»). Перевод и примечания Н. И. Монастырева. М., 1999. С.23-24
- ↑ Чуньцю, известия 1-2
- ↑ Чуньцю, известия 3-4; Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.114; Т. V. М., 1987. С.73
- ↑ Го юй (Речи царств). М., 1987. С.80, то же в «Цзо чжуань» (Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.57)
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.185
- ↑ Чуньцю, известие 5
- ↑ Чуньцю, известия 6-7 и примечания на с.129
- ↑ Чуньцю, известие 8 и примечания на с.129
- ↑ Го юй (Речи царств). М., 1987. С.80-81
- ↑ Чуньцю, известие 9
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.115: написание Ли-гун Т. V. М., 1987. С.99
- ↑ Чуньцю, известие 10
Напишите отзыв о статье "671 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 671 год до н. э.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
