685 год до н. э.
Поделись знанием:
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
| Годы |
|---|
| 689 до н. э. · 688 до н. э. · 687 до н. э. · 686 до н. э. — 685 до н. э. — 684 до н. э. · 683 до н. э. · 682 до н. э. · 681 до н. э. |
| Десятилетия |
| 700-е до н. э. · 690-е до н. э. — 680-е до н. э. — 670-е до н. э. · 660-е до н. э. |
| Века |
| VIII век до н. э. — VII век до н. э. — VI век до н. э. |
События
- Выходцы из Мегары основали в Вифинии город Халкедон.
- Мессенцы восстают против лакедемонян.
- 685—668 — Вторая Мессенская война.
Китай
- 9-й год по эре правления луского князя Чжуан-гуна [1].
- Весной в Ци жители Юнлиня убили У-чжи, прибывшего к ним [2] и Гуань Чжи-фу (в переводах Таскина и Монастырева — У-чжи был убит Юн Линем, правителем города Цзюйцю [3]).
- Весной луский князь заключил договор с циским послом Юн-линем в Цзи (местность в Лу) [4].
- Лу намеревалось поставить в Ци князем Цзю (младшего брата Сян-гуна, рождённого луской княжной) и летом послало войска поддержать претендента [5]. В Цзюй жил другой претендент — княжич Сяо-бай (сын вэйской княжны, любимой жены Си-гуна), его вызвали два старших цина-советника [6] Гао и Го [7].
- Лусцы послали Гуань Чжуна помешать Сяо-баю, и тот попал наследнику в пряжку на поясе. Тот притворился мёртвым, его положили в колесницу и быстро привезли в столицу Ци, где его поддержали Гао и Го. Войска же, сопровождавшие Цзю, прибыли к столице лишь через 6 дней [8].
- На престол Ци при помощи Гао Си взошёл Сяо-бай (Хуань-гун, эра правления 685—643) [9].
- В 7 луне, в день дин-ю был похоронен циский Сян-гун [10].
- Ци дало отпор Лу, в 8 луне, в день гэн-шэнь цисцы нанесли крупное поражение Лу при Ганьши [11].
- Хуань-гун хотел назначить Бао Шу на должность управителя, но тот похвалил Гуань И-у (Гуань Чжуна) и посоветовал вернуть его из Лу (эпизод 71 «Го юй») [12].
- Циский гун отправил письмо лускому гуну, прося пощадить княжича Цзю и выдать ему Чжао Ху и Гуань Чжуна. Из вражды лусцы убили княжича Цзю в Шэндоу, Чжао Ху покончил с собой, а Гуань Чжуна выдали (вопреки совету Ши-бо) [13] (согласно гл.62, Чжао Ху убил княжича Цзю [14], согласно же «Чуньцю», княжич Цзы-цзю был убит цисцами в 9 луне [15]).
- Хуань-гун хотел убить Гуань-чжуна (Гуань И-у), но Бао Шу-я посоветовал гуну привлечь его на службу и освободил его от колодок в Танфу (на границе) [16].
- Хуань-гун начал проводить реформы в княжестве Ци при помощи своих советников [17] (согласно «Го юй», начиная с 1 луны 684 года — эпизоды 72-75 «Го юй» [18]). Его беседы с Гуань Чжуном приводятся в эпизоде 71 «Го юй» [19].
- Зимой лусцы углубили реку Чжу, чтобы препятствовать вторжению цисцев [20].
| ||||||
Источники
- ↑ Конфуциева летопись «Чуньцю» («Вёсны и осени»). Перевод и примечания Н. И. Монастырева. М., 1999. С.20
- ↑ Чуньцю, известие 1; Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.44
- ↑ Примечания В. С. Таскина в кн. Го юй (Речи царств). М., 1987. С.422, Примечания в кн. Чуньцю. М., 1999. С.126
- ↑ Чуньцю, известие 2 и примечания на с.126 (в «Чуньцю» посол не назван по имени)
- ↑ Чуньцю, известие 3
- ↑ Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.59
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.45; Примечания В. С. Таскина в кн. Го юй (Речи царств). М., 1987. С.342
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.45; Чуньцю, известие 4
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. II. М., 2001. С.21; Т. III. М., 1984. С.106: написание Сяо-бо
- ↑ Чуньцю, известие 5
- ↑ Чуньцю, известие 6; Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.45
- ↑ Го юй (Речи царств). М., 1987. С.109-110
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.45, 73; Го юй (Речи царств). М., 1987. С.110
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. VII. М., 1996. С.34
- ↑ Чуньцю, известие 7
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.106; Т. V. М., 1987. С.45-46; Т. VII. М., 1996. С.34; Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.56
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.46
- ↑ Го юй (Речи царств). М., 1987. С.114-119
- ↑ Го юй (Речи царств). М., 1987. С.110-114
- ↑ Чуньцю, известие 8 и примечания на с.126
Напишите отзыв о статье "685 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 685 год до н. э.
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
