Yokosuka K2Y
| Yokosuka K2Y | |
|---|---|
 | |
| Тип | учебный самолёт |
| Первый полёт | 1928 |
| Начало эксплуатации | 1928 |
| Конец эксплуатации | 1943 |
| Статус | списаны |
| Основные эксплуатанты |  Императорский флот Японии
|
| Единиц произведено | ~ 360 |
 Изображения на Викискладе
| |
Yokosuka K2Y (яп. 三式陸上初歩練習機, Самолёт начальной подготовки морской Тип 3) — учебный гидросамолёт Императорского флота Японии. Эксплуатировался с в 1920—1940 годах. Было выпущено приблизительно 360 машин.
Содержание
История создания
В начале 1920-х годов японский флот переживающий бурное развитие нуждался в учебных самолетах для подготовки пилотов для строящихся авианосцев. Неразвитая в то время авиационная промышленность не могла обеспечить флот необходимым самолётом поэтому, было решено закупить самолёты за границей. В частности, в Великобритании было закуплено 30 самолётов Avro 504 — 20 самолётов с колесным шасси Avro 504L и 10 поплавковых Avro 504S. Эти самолёты, хотя и были устаревшими (они были разработаны ещё до начала Первой мировой войны), но были надёжными, простыми в управлении и идеально подходили для обучения пилотов, поскольку были достаточно универсальными для обучения различным задачам, которые могли возникнуть перед лётчиками. Поскольку 30 самолётов было явно недостаточно, командование флота договорилось о лицензионном выпуске самолётов в Японии. Выпуск начался в 1922 году на фирме Nakajima. За 2 года было выпущено 250 самолётов Avro 504 в разных вариантах, ещё 30 самолётов выпустила фирма Aichi. Вариант с колесным шасси получил обозначение Avro L, с поплавковым шасси — Avro S.
Самолёты Avro были настолько удачными, что на их базе в 1928 году была предпринята попытка модернизировать английскую машину. Этому способствовала также неудовлетворенность самолетом Yokosuka K1Y — в целом хорошей машиной, которая, однако, имела ненадежный двигатель. В это время появилась новая версия самолета Avro 504N. В 1928 году было заключено соглашение о лицензионный выпуске этой машины в Японии. Самолёт получил название «Самолёт начальной подготовки морской Тип 3 Модель 1» (или K2Y1). Выпуск начался в 1930 году на заводах фирмы Kawanishi, позже к изготовлению привлекли фирмы Mitsubishi и Watanabe. На выпускаемых машинах устанавливался двигатель «Armstrong Siddeley „Lynx“ IVC» мощностью 130 л.с. В 1932 году появилась модель с японским двигателем «Gasuden Jinpu Model 2» мощностью 160 л.с., которая получила название Самолёт начальной подготовки морской Тип 3 Модель 2 (или K2Y2). Были осуществлены попытки оборудовать самолеты «K2Y» поплавковым шасси, но они оказались неудачными.
Эксплуатация
Самолёты K2Y благодаря своей простоте и надежности длительное время были учебными машинами начальной подготовки в японском флоте. Они выпускались серийно более 10 лет. K2Y состояли на активной службе до 1943 года, но так и не были окончательно вытеснены более современными самолетами до конца войны.
Модификации
- K2Y1 — вариант с двигателем «Armstrong Siddeley „Lynx“ IVC» (130 л.с.)
- K2Y2 — вариант с двигателем «Gasuden Jinpu Model 2» (160 л.с.)
Технические характеристики
- Экипаж: 2
- Длина: 8,60 м
- Размах крыла: 10,90 м
- Высота: 3,13 м
- Площадь крыла: 24,43 м²
- Профиль крыла:
- Масса пустого: 567 кг
- Масса снаряженного: 890 кг
- Нормальная взлетная масса:
- Максимальная взлетная масса:
- Двигатель Gasuden Jinpu Model 2
- Мощность: 1x 160 л.с.[1]
Лётные характеристики
- Максимальная скорость: 159 км/ч
- у земли:
- на высоте м:
- Крейсерская скорость: 138 км/ч
- Практическая дальность: 419 км
- Практический потолок: 4 600 м
- Скороподъёмность: м/с
- Нагрузка на крыло: кг/м²[1]
Напишите отзыв о статье "Yokosuka K2Y"
Примечания
- ↑ 1 2 Уголок неба:K2Y.
Литература
- Tadeusz Januszewski, Krzysztof Zalewski. Japońskie samoloty marynarki 1912—1945 ISBN 83-86776-50-1
Ссылки
- [www.airwar.ru/enc/other1/k2y.html K2Y]. Уголок неба: авиационная энциклопедия. Проверено 4 апреля 2016.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Yokosuka K2Y
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
