Алимжанов, Ануарбек Турлыбекович

Ануарбек Турлыбекович Алимжанов каз. Әнуар Тұрлыбекұлы Әлімжанов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">фото 1971 год</td></tr>
Председатель Совета Республик Верховного Совета СССР
29 октября — 26 декабря 1991 года
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Рождение:	2 мая 1930(1930-05-02) Карлыгаш, Алма-Атинский округ, Казакская АССР, РСФСР, СССР
Смерть:	9 октября 1993(1993-10-09) (63 года) Алма-Ата, Казахстан
Место погребения:	Алма-Ата, Казахстан
Партия:	КПСС (1953 — 1991 год), Социалистическая партия Казахстана (с 1991 года)
Образование:	Казахский государственный университет
Деятельность:	казахский публицист, писатель
Награды:

Ануа́р Турлыбекович Алимжа́нов (каз. Әнуар Тұрлыбекұлы Әлімжанов; 2 мая 1930, Карлыгаш, Талдыкорганская область, Казахская АССР, РСФСР, СССР — 9 октября 1993, Алма-Ата, Казахстан) — советский и казахский писатель, известный публицист, общественный деятель. С 29 октября по 26 декабря 1991 года возглавлял Совет Республик Верховного Совета СССР, который принял «Декларацию № 142-Н» официально прекратив существование СССР.

Биография

Родился 12 мая 1930 года в ауле Карлыгаш, Талдыкорганской области.

С 1949 года по 1954 — обучался в Казахском Государственном университете в Алма-Ате.

В 1953 году вступил в КПСС.

После окончания факультета журналистики работал собственным корреспондентом «Литературной газеты» (Москва) по Центральной Азии и Казахстану.

С 1963 по 1967 год работал главным редактором киностудии «Казахфильм». В 1968 году был приглашен собственным корреспондентом газеты «Правда» (Москва) по Казахстану. С 1969 года являлся главным редактором литературного еженедельника «Казах эдебиеті». С 1970 до 1979 года избирался первым секретарем Союза Писателей Казахстана. Одновременно в это же время, но по 1986 год являлся секретарем правления Союза Писателей СССР.

С 1986 года избирался председателем Казахского Фонда культуры, председателем Совета Мира и Согласия Республики Казахстан. Депутат Верховного Совета Казахской ССР. Народный депутат Казахской ССР(1990—1993). Неоднократно избирался членом Президиума Верховного Совета Казахской ССР, делегат 24 и 25 съездов КПСС.

С 1959 года являлся заместителем председателя Советского комитета по связям с писателями Азии и Африки, являлся активным членом Афро-Азиатской Ассоциации писателей и Европейского сообщества культуры.

В 1981-1991гг. председатель Казахского агентства охраны авторских прав.

В марте - октябре 1991г. президент Ассоциации коммерческого телевидения и радиовещания Казахской ССР.

С 29 октября по 26 декабря 1991 года возглавлял Совет Республик Верховного Совета СССР(образованный Законом СССР от 5 сентября 1991 года № 2392-I, но не предусмотренный Конституцией СССР). Под его председательством 26 декабря 1991 года Совет Республик принял «Декларацию № 142-Н» о прекращении существования СССР, тем самым признав Беловежское соглашение о прекращении существования СССР и об образовании СНГ. Стоит отметить, что в указанной декларации было ряд неточностей. Например, утверждалось, что высший государственный орган Российской Федерации (РСФСР) — Съезд народных депутатов ратифицировал соглашение о создании СНГ.

В 1991 году был избран председателем «Социалистической партии Казахстана».

Умер 9 октября 1993 года. Похоронен в Алма-Ате.

Был женат на Флюре Байнетовой. Сын Аскар (1964 г. р.). [whoiswho.kz/node/1572]

Библиография

• 1962 «Пятьдесят тысяч миль по воде и суше»;
• 1963 «Караван идет к солнцу»;
• 1964 «Синие горы» — повесть о современности;
• 1966 «Сувенир из Отрара»;
• 1969 «Степное эхо»,
• 1967 «Стрела Махамбета»,
• 1973 «Гонец»
• 1974 «Трон Рудаки», историческая повесть;
• 1979 «Возвращение учителя»,
• 1992 «Познание»

Награды

• орден Дружбы народов (08.05.1980)
• Лауреат Государственной премии имени Абая;
• Лауреат премии Комсомола Казахстана;
• Лауреат международной премии им. Неру (1969);
• Лауреат международной премии «Лотос» (1974);
• Лауреат международной премии им. Нето (1985).

Память

Именем известного писателя названы улицы в городах Алма-Ате, Астане и школа в Алматинской области. [www.velib.com/biography/alimzhanov_anuarbek/]

Литература

• Кто есть кто в России и ближнем зарубежье. — М.: Новоевремя, 1993. — 784 с. — ISBN 5-86564-033-Х.
• [www.madenimura.kz/ru/culture-legacy/books/book/kazahstan-nacionalnaa-enciklopedia-1-tom?category=all&page=180 Алимжанов, Ануар Турлыбекович] // Казахстан. Национальная энциклопедия. — Алматы: Қазақ энциклопедиясы, 2004. — Т. I. — ISBN 9965-9389-9-7.
• Алимжанов Ануар // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• az-libr.ru/index.htm?Persons&0B8/de2f1e75/index
• dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/51858
• ognialatau.kz/engine/print.php?news_page=1&newsid=2318

Отрывок, характеризующий Алимжанов, Ануарбек Турлыбекович

Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.