Циммерман, Артур

Артур Циммерман Arthur Zimmermann<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
статс-секретарь иностранных дел
Монарх:	Вильгельм II
Предшественник:	Готлиб фон Ягов
Преемник:	Рихард фон Кюльман
Рождение:	5 октября 1864(1864-10-05) Маргграбова, Восточная Пруссия
Смерть:	6 июня 1940(1940-06-06) (75 лет) Берлин
Место погребения:	Берлин
Профессия:	юрист

Артур Циммерман (нем. Arthur Zimmermann; 5 октября 1864, Маргграбова — 6 июня 1940, Берлин) — немецкий дипломат и политический деятель, статс-секретарь иностранных дел (министр иностранных дел) Германии 1916—1917. Автор депеши, послужившей одним из поводов для вовлечения США в Первую мировую войну.

Биография

Сын коммерсанта, Артур Циммерман по окончании гимназии изучал юриспруденцию в Кёнигсбергском и Лейпцигском университетах. В 1892 году был принят на службу судебным асессором земельного суда Кёнигсберга, затем перешёл на консульскую службу и в должности вице-консула в Шанхае, Гуанчжоу и Тяньцзине проявил себя во время Восстания боксёров, за что был награждён орденом Красного орла 4-го класса.

В 1913—1916 годах служил в министерстве иностранных дел под началом Готлиба фон Ягова, сменив его на посту статс-секретаря 22 ноября 1916 года. В январе 1917 года Циммерман выступил автором дипломатической депеши, в которой предлагал Мексике союзнические отношения в случае вступления США в мировую войну. Мексике была обещана поддержка Германии по вопросу возврата утраченных территорий. Депеша была перехвачена британцами и передана в США. Соединённые Штаты вступили в войну на стороне Антанты 6 апреля 1917 года. Циммерман, по неизвестным причинам публично подтвердивший подлинность документа, был снят с должности в тот же день.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Циммерман, Артур

– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.