Варсонофий II (епископ Тверской)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Варсонофий Тверской

Святители Гурий и Варсонофий, Казанские чудотворцы
(икона XVIII века)
Имя в миру

Иван Васильевич

Рождение

ок. 1495
Серпухов

Смерть

11 апреля 1576(1576-04-11)
Казань

Почитается

в Русской православной церкви

В лике

святителей

День памяти

11 апреля и 4 октября (по юлианскому календарю)

Епископ Варсонофий II (в миру — Иван Васильевич; ок. 1495, Серпухов — 11 апреля 1576, Казань) — епископ Тверской, святой Русской церкви в лике святителей, почитается как Казанский чудотворец. Память святителю Варсонофию совершается (по юлианскому календарю) 11 апреля, 4 октября, а также в Соборе Казанских (4 октября) и Тверских (первое воскресение после дня апостолов Петра и Павла, 29 июня) святых.



Жизнеописание

Родился в семье серпуховского священника, в 1512 году был захвачен в плен крымскими татарами и продан в рабство. Через три года был выкуплен отцом, за время жизни в Крыму изучил татарский язык. Освободившись, по обету, пришёл в Андроников монастырь и принял монашеский постриг с именем Варсонофий. В монастыре Варсонофий прославился своей добродетельной жизнью и в 1544 году митрополитом Макарием был назначен игуменом Никольского Песношского монастыря. В 1553 году монастырь посетил царь Иван IV и обратил внимание на талантливого игумена, знающего татарский язык. В 1555 году была образована Казанская епархия и по указанию царя Варсонофия возвели в сан архимандрита и вместе с Гурием и Германом направили на обустройство новой епархии.

В Казани в 1557 году был основан Спасо-Преображенский монастырь и Варсонофий освятил в нём первый храм — каменную церковь Святого Николая Чудотворца, а позднее и Преображенский собор монастыря. К 1565 году число насельников монастыря достигло 100 человек. Варсонофий, зная татарский язык и обычаи этого народа, вёл миссионерскую деятельность. Он тайно носил вериги и почитался как способный врачевать телесные недуги, чем привлекал к себе много местных жителей, которые после его проповеди принимали христианство. В 1563 году скончался первый казанский архиерей Гурий, его отпевание совершил Варсонофий, а новым епископом был избран святитель Герман.

В 1567 году после смерти тверского епископа Акакия Варсонофий в Москве был рукоположен митрополитом Филиппом во епископа Тверского и Кашинского. В период своего архиерейства Варсонофий продолжал жизнь аскета, по ночам молился, шил клобуки. В 1570 году вернулся в Казань и поселился на покое в Спасо-Преображенском монастыре (в литературе XIX века сообщается что там он принял великую схиму, но первое его житие XVI века об этом факте не сообщает). Скончался 11 апреля 1576 года и был погребён архиепископом Тихоном рядом со святителем Гурием у алтаря Преображенского собора монастыря.

Обретение мощей, канонизация

Обретение мощей святителя Варсонофия произошло в 1595 году (вместе с обретением мощей святителя Гурия). Открытие мощей совершил будущий патриарх Гермоген. Мощи были обнаружены в ходе строительства новой каменной церкви в Спасо-Преображенском монастыре. Тогда у алтарной стены прежнего деревянного храма были откопаны неповреждённые тлением гробы с телами святителей, которые были открыты Гермогеном при большом стечении народа. Об открытии мощей Гермоген писал:

Потом же открыхом раку преподобнаго Варсонофия и видехом: многим нетлением почтени от Бога мощи святаго Варсонофия. К ногам преподобнаго тление коснуся, но обаче не токмо кости не разрушены, но крепки бяху зело и никакоже слабости в составе имуще, яко же и Гурию святителю. И погребальныя ризы такожде, яко и Гурию преподобному, новых крепчае.

Святители Гурий и Варсонофий были канонизированы по указу патриарха Иова. Первое их житие составил патриарх Гермоген, а текст службы святым написал Димитрий Ростовский. Мощи святителя Варсонофия до 1918 года находились в Преображенском соборе, а затем были перенесены в Казанский Богородицкий монастырь, закрытый в 1929 году. С этого времени местонахождение мощей Варсонофия Тверского остаётся неизвестным, в Национальном музее Республики Татарстан сохранились только детали его раки.

Напишите отзыв о статье "Варсонофий II (епископ Тверской)"

Ссылки

  • [www.pravenc.ru/text/154327.html Варсонофий] // Православная энциклопедия
  • [days.pravoslavie.ru/Life/life6488.htm Святитель Варсонофий, епископ Тверской, Казанский чудотворец] на сайте Православие.Ru
  • [days.pravoslavie.ru/Life/life1663.htm Обретение мощей святителя Гурия, архиепископа Казанского, и Варсонофия, епископа Тверского] на сайте Православие.Ru

Отрывок, характеризующий Варсонофий II (епископ Тверской)

– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.