Вермилион (округ, Иллинойс)

Округ Вермилион
Vermilion County

Страна	США США
Статус	округ
Входит в	штат Иллинойс
Административный центр	Дэнвилл
Крупнейший город	Дэнвилл
Дата образования	18.01.1826
Население (2010)	81 625 (0,63 %)
Плотность	34,9 чел./км²
Площадь	2334 км² (1,55 %)
Часовой пояс	UTC-6, летом UTC-5
[www.co.vermilion.il.us/ Официальный сайт]

Верми́лион (англ. Vermilion County) — округ в штате Иллинойс, США, расположенный между границей штата Индиана и округом Шампейн. Окружной центр округа Вермилион — город Данвилл.

История

Округ Вермилион получил своё название по реке Вермилион, которая протекает через округ и впадает в реку Уобаш, название река получила из-за цвета земли вдоль её течения.

С 1682 по 1763 года территория, занимаемая округом, входила в состав Новой Франции. Затем следующие 15 лет принадлежала Великобритании, а после Войны за независимость стала частью колонии.

Округ Вермилион был официально образован 18 января 1826 года из части территории округа Эдгар.

В начале XIX века округ притягивал белых поселенцев богатыми залежами соли. На раннем этапе её добыча оказывалась выгодным промыслом, однако уже к 1830 годам, когда соль значительно подешевела, такие предприятия стали нерентабельны.

Среди первых поселенцев были и квакеры. Некоторыми из них в южной части округа основано поселение Вермилион-Гроу, являющееся сейчас старейшим населённым пунктом округа.

История округа связана с выдающейся личностью, президентом США Авраамом Линкольном. С 1841 по 1859 года он вместе с Уордом Хилл Леймоном, ставшим впоследствии его телохранителем, занимался юридической практикой в Дэнвилле. Здесь же в 1858 году Линкольн выступал с речью во время кампании в Сенат США. Свою речь он произнёс стоя в носках на балконе в доме известного местного врача Уильяма Фитиена. Сегодня этот дом входит в Национальный реестр исторических мест США и является музеем.

• Vermilion County Illinois 1826.png

  Территория округадо с 1826 по 1831 года

• Vermilion County Illinois 1831.png

  Территория округа с 1831 по 1833 года

• Vermilion County Illinois 1833.png

  Территория округа с 1833 по 1836 года

• Vermilion County Illinois 1836.png

  Территория округа с 1836 года и по сей день

География

Общая площадь округа — 2334,3 км², из которых 2326,8 км² (99,68 %) суши и 7,5 км² (0,32 %) водной поверхности.

Климат

Округ находится в зоне влажного климата континентального типа. Температура варьируется в среднем от минимальных -8 °C в январе до максимальных +30 °C в июле. Рекордно низкая температура была зафиксирована в январе 1994 года и составила -32 °C, а рекордно высокая температура была зарегистрирована в июле 1936 года и составила 44 °C. Среднемесячное количество осадков — от 51 мм в феврале до 119 мм в июне.

Основные автомагистрали

Автомагистраль	Длина	Начальный пункт	Конечный пункт	Год образования
Межштатная автомагистраль I-74	690,1 км	Давенпорт, Айова	Ламбертон, Северная Каролина
Шоссе US-136	1294 км	Спидуэй, Индиана	Эдисон, Небраска	1951
Шоссе US-150	919 км	Молин, Иллинойс	Маунт-Вернон, Кентукки	1926
Трасса Illinois-1	523,34 км	Кейв-Ин-Рок	Чикаго	1918
Трасса Illinois-49	226,69 км	Уиллоу-Хилл	Ашкум	1924
Трасса Illinois-119	12,52 км	Хеннинг	в штате Индиана	1924

Населённые пункты

Населённый пункт	Статус	Год основания	Площадь, км²	Население, чел.
Аллертон	деревня		2	291
Белджиум	деревня		1,1	404
Бисмарк	деревня	1873	5	579
Джорджтаун	город	1826	4,2	3474
Данвилл	город	1827	4,2	32 467
Индианола	деревня		1	276
Катлин	деревня	1822	2	2040
Манси	деревня		0,5	146
Оквуд	деревня		2,3	1505
Потомак	деревня	1840	1,25	750
Ранкин	деревня		1,48	561
Ридж-Фарм	деревня		8,1	882
Россвилл	деревня	1862	3,48	1331
Сайделл	деревня	1888	2,4	617
Тилтон	деревня	1850-е	8,1	2724
Уэствилл	деревня	1896	2,7	3202
Фармаунт	деревня	1863	0,8	642
Фитиан	деревня		1	485
Хупестон	город	1871	8,07	5351
Элвин	деревня	1875	2	270

Демография

Год переписи	Население	Прирост
1900	65635	—
1910	77996	▲18,8 %
1920	86162	▲10,5 %
1930	89339	▲3,7 %
1940	86791	▼2,9 %
1950	87079	▲0,3 %
1960	96176	▲10,4 %
1970	97047	▲0,9 %
1980	95222	▲1,9 %
1990	88257	▼7,3 %
2000	83919	▼4,9 %
2010	81625	▼2,7 %

2000 год

По данным переписи населения 2000 года, численность населения в округе составляла 83 919 человек, насчитывалось 33 406 домовладений и 22 315 семей. Средняя плотность населения была 16 чел./км².

Распределение населения по расовому признаку:

• белые — 85,84 %
  • немецкого происхождения — 19,2 %
  • ирландского происхождения — 8,9 %
  • английского происхождения — 11,2 %
• афроамериканцы — 10,58 %
• коренные американцы — 0,22 %
• азиаты — 0,59 %
• латиноамериканцы — 2,98 % и др.

Из 33406 семей 30,1 % имели детей в возрасте до 18 лет, проживающих вместе с родителями, 50,6 % семей — супружеские пары, живущие вместе, 12,2 % — матери-одиночки, а 33,2 % не имели семьи. 28,9 % всех домовладений состояли из отдельных лиц и в 13,5 % из них проживали одинокие люди в возрасте 65 лет и старше. Средний размер домохозяйства 2,42 человека, а средний размер семьи — 2,96.

Распределение населения по возрасту:

• до 18 лет — 25,0 %
• от 18 до 24 лет — 8,4 %
• от 25 до 44 лет — 27,2 %
• от 45 до 64 лет — 23,4 %
• от 65 лет — 16,0 %

Средний возраст составил 38 года. На каждые 100 женщин приходилось 96,9 мужчин. На каждые 100 женщин возрастом 18 лет и старше приходилось 94,8 мужчин.

Средний доход на домовладение — $ 34071, а средний доход на семью — $ 41553. Мужчины имеют средний доход от $ 32305 против $ 22210 у женщин. Доход на душу населения в округе — $ 16787. Около 9,7 % семей и 13,3 % населения находились ниже черты бедности, в том числе 18,9 % из них моложе 18 лет и 9,2 % в возрасте 65 лет и старше.

2010 год

По данным переписи 2010 года численность населения округа составила 81 625 человек, снизившись по сравнению с переписью 2000 года на 2,7 %.

Ссылки

• [www.co.vermilion.il.us/ Официальный сайт округа Вермилион]  (англ.)

См. также

• Административное деление США

Отрывок, характеризующий Вермилион (округ, Иллинойс)

Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.