Клиффорд, Томас, 8-й барон де Клиффорд

Томас Клиффорд англ. Thomas Clifford <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Клиффордов</td></tr>
8-й барон де Клиффорд
13 марта 1422 — 22 мая 1455
Регенты:	Элизабет Перси (1422 — 1424), Элизабет де Рос (1422 — 1424), Томас Дакр (1424 — 1435)
Предшественник:	Джон Клиффорд
Преемник:	Джон Клиффорд
верховный шериф Уэстморленда
13 марта 1422 — 22 мая 1455
Регенты:	Элизабет Перси (1422 — 1424), Элизабет де Рос (1422 — 1424), Томас Дакр (1424 — 1435)
Предшественник:	Джон Клиффорд
Преемник:	Джон Клиффорд
барон Уэстморленд
13 марта 1422 — 22 мая 1455
Регенты:	Элизабет Перси (1422 — 1424), Элизабет де Рос (1422 — 1424), Томас Дакр (1424 — 1435)
Предшественник:	Джон Клиффорд
Преемник:	Джон Клиффорд
барон Скиптон
13 марта 1422 — 22 мая 1455
Регенты:	Элизабет Перси (1422 — 1424), Элизабет де Рос (1422 — 1424), Томас Дакр (1424 — 1435)
Предшественник:	Джон Клиффорд
Преемник:	Джон Клиффорд
Рождение:	25 марта 1414(1414-03-25)
Смерть:	22 мая 1455(1455-05-22) (41 год) Сент-Олбанс, Англия
Место погребения:	часовня Девы Марии, аббатство Сент-Олбанс, Англия
Род:	Клиффорды
Отец:	Джон Клиффорд
Мать:	Элизабет Перси
Супруга:	Джоан Дакр
Дети:	сыновья: Джон Клиффорд, Роджер Клиффорд, Роберт Клиффорд, Томас Клиффорд дочери: Элизабет Клиффорд, Матильда (Мод) Клиффорд, Энн Клиффорд, Джоан Клиффорд, Маргарет Клиффорд

Томас Клиффорд (англ. Thomas Clifford; 25 марта 1414 — 22 мая 1455) — 8-й барон де Клиффорд, барон Уэстморленд и Скиптон и наследственный верховный шериф Уэстморленда с 1422 года, английский землевладелец и военачальник, сын Джона Клиффорда, 7-го барона де Клиффорда, и Элизабет Перси.

Томас принимал участие в разных англо-шотландских конфликтах, но, в отличие от отца и деда, не стремился к заграничным походам, сосредоточившись на укреплении своего положения в Северо-Западной Англии. В союзе с родом Перси враждовал против дома Невиллов, в том числе он принимал участие и в феодальной войне между родами в 1453—1454 годах. После начала в 1455 году войны Алой и Белой розы он сохранил верность Ланкастерам. Он был одним из военачальников Ланкастеров в первой битве при Сент-Олбансе (22 мая 1455 года), в которой храбро сражался, но в итоге был убит.

Биография

Детство

Томас родился 25 марта 1414 года. Он происходил из знатного рода Клиффордов, владевшего обширными землями в Северной Англии — в Йоркшире, Нортамберленде, Камберленде и Уэстморленде, включая баронию Уэстморленд с замками Эпплби и Брогем, а также баронию Скиптон с замком Скиптон. Кроме того, Клиффорды унаследовали часть владений Клеров в Ирландии.

Его отец, Джон Клиффорд, 7-й барон де Клиффорд, погиб в 1422 году во Франции во время осады одной из французских крепостей во время Столетней войны. Поскольку Томас был ещё несовершеннолетним, то опека над ним была предоставлена матери, леди Элизабет Клиффорд (урождённой Перси), и бабушке, урождённой Элизабет де Рос (она умерла в 1424 году). Чтобы было признано их право на опеку, мать и бабушка Томаса в феврале 1423 года выплатили 800 марок, а в марте 1424 года заключили договор с Томасом Дакром, 6-м бароном Дакр, по которому Томас женился на Джоан, дочери барона от брака с Филиппой Невилл, дочерью Ральфа Невилла, 1-го графа Уэстморленда. Данный брак был шагом к выравниванию политической ситуации в регионе: в результате брака отца Томаса с представительницей рода Перси, традиционно соперничавшего с Невиллами за преобладание в Северо-Западной Англии, Клиффорды оказались на стороне Перси. Брак же Томаса втянул Клиффордов в ряды сторонников потомков 1-го графа Уэстморленда от первого брака против потомков от его второго брака, которых возглавлял Ричард Невилл, граф Солсбери. Ещё одним шагом к этому союзу стал второй брак матери Томаса с Ральфом Невиллом, 2-м графом Уэстморлендом, боровшимся с графом Солсбери за наследство 1-го графа Уэстморленда.

В соответствии с соглашением 1424 года молодой Клиффорд воспитывался своим тестем, Томасом Дакром. В феврале 1434 года двадцатилетнего лорда Клиффорда представили королевскому совету, управлявшему Англией при малолетнем короле Генрихе VI. Его было решено послать во Францию, куда он и отправился в свите герцога Бедфорда, в которой он пробыл до смерти последнего.

Барон Клиффорд

В 1435 году Клиффорд был объявлен совершеннолетним, вступив в права на владения своими землями. 1 мая 1436 года Клиффорд был вынужден делать выплаты за свои владения графу Солсбери, который в это время был утверждён стюартом баронии Кендал. Однако вскоре доходы Клиффорда выросли — его мать умерла 16 октября 1636 года, после чего к нему вернулась её вдовья доля.

В это же время Клиффорд начинает участвовать в политике. В августе 1436 года он был отправлен в качестве комиссара, чтобы оказать сопротивление напавшим на Бервик и Роксбург шотландцам. 10 декабря того же года Клиффорд получил первый вызов в английский парламент. С 1437 года он регулярно был мировым судьёй и комиссаром в Уэстморленде и Западном Райдинге Йоркшира. Но, в отличие от отца и деда, он предпочитал не рисковать, тратя силы на участие в различных кампаниях и заграничных походах. Правда, хронисты XVI века Полидор Вергилий и Эдвард Холл сообщают о его походах и приключениях во Франции. Так, сообщается, что в 1437 году Клиффорд осаждал Понтуаз, где для взятия города переодел своих солдат в белое, после чего под прикрытием метели смог перебраться через укрепления и захватить город. Однако данные сообщения не находят документального подтверждения.

Основные усилия Клиффорд тратил на то, чтобы упрочить своё положение в Северо-Западной Англии. В 1437 году он начал большое строительство в замке Скиптон. В этом же году он жил в замке Конисбург, подаренном ему тётей, Мод, графиней Кембридж. После смерти Мод в 1466 году, как она указала в завещании, её кровать должна навсегда остаться в Скиптоне. Также Клиффорд построил в замке Эпплби часовню, работы были завершены в 1454 году.

Политическая деятельность Клиффорда в период между 1437 и началом 1450-х годов в документах освещена плохо, однако основная политическая направленность его действий достаточно хорошо ясна. Он пытался противодействовать графу Солсбери в Камберленде, одобряя и даже подстрекая беспорядки против того. Клиффорд поддерживал союз со старшей линией Невиллов и родом Перси. 8 августа 1444 года он передал свои поместья двум группам ленников, одну из которых возглавлял сэр Джон Невилл, брат 2-го графа Уэстморленда. Также в пользу данного союза свидетельствуют и браки дочерей Клиффорда. Одна из них вышла замуж за сэра Ричарда Темпеста, другая, Элизабет, была замужем за Уильямом Пламптоном. Все они имели тесные связи с домом Перси.

В 1448—1449 годах вновь остро вспыхнули пограничные англо-шотландские конфликты. Среди северных лордов, которые были посланы для защиты шотландских марок, был и Клиффорд. После угасания конфликтов Клиффорд в 1449 году был послан для ведения мирных переговоров с Шотландией, а в 1450 году был одним из трёх королевских послов, отправленных к королю Шотландии Якову III.

Хотя его интересы прежде всего касались Северной Англии, но Клиффорд не забывал поддерживать связи с двором и центральной властью. Его регулярно вызывали на заседания английского парламента, хотя он и не всегда приезжал на них. Так, в 1454 году его оштрафовали на 40 фунтов за отсутствие. В 1444 году Клиффорд сопровождал графа Саффолка в поездке во Францию за Маргаритой Анжуйской, невестой короля Генриха VI. В 1448 году он получил от короля дополнительный лен в герцогстве Ланкастер. Кроме того, он держал лен от герцога Бекингема и был исполнителем для Джона Толбота, будущего 2-го графа Шрусбери.

Возможно, что благодаря военным талантам, показанным в войне против Шотландии, а также связям с двором и южно-английской знатью, в марте 1452 года Клиффорду было поручено нанять корабли и моряков, чтобы облегчить положение Кале, осаждаемого французами. Кроме того, в это время упрочивались связи Клиффорда с Северо-Восточной Англией, особенно с Восточным Райдингом Йоркшира. В 1451 году Клиффорду предоставили субсидию и олнаж на ткани в Йоркшире, Йорке и Халле. В начале 1450-х растут его связи среди дворян Йорка и Халла, а незадолго до 1454 года его старший сын и наследник, Джон Клиффорд, женился на Маргарет де Бромфлет, дочери и наследнице Генри де Бромфлета, 1-го барона Вески, крупного землевладельца в Восточном Райдинге Йоркшира. Возможно, что таким образом Клиффорд пытался создать себе большую свободу для манёвра, расширяя свои владения в земли, где влияние Невиллов было гораздо слабее, чем влияние Перси.

Начало войны Алой и Белой розы и гибель Клиффорда

В начале 1450-х годов началось противостояние между приближёнными слабого короля Генриха VI, во главе которых стояли его близкие родственники Бофорты и королева Маргарита Анжуйская, и герцогом Ричардом Йоркским, которое позже вылилось в серию военных конфликтов, получивших название войны Алой и Белой Розы. Первое столкновение произошло в начале 1452 года, когда Ричард Йоркский решился на военный мятеж. 29 февраля он со своей армией прибыл в Дартфорд. Навстречу ему выступила королевская армия, в составе которой был и Клиффорд. Армия сторонников Ричарда составляла меньше трети от королевской, но их позиции были хорошо укреплены. До битвы дело не дошло, король предпочёл вступить в переговоры, и герцог Йоркский под обещание помилования распустил армию.

У Клиффорда не было причин враждовать с герцогом Йоркским, однако он сохранял лояльность Генриху VI, благодаря чему оказался в числе сторонников Ланкастеров. К противостоянию с Ричардом Йоркским, ставшим после приступа сумасшествия Генриха VI в августе 1453 года лордом-протектором Англии, подтолкнул и тот факт, что тот заключил союз с графом Солсбери, главой младшей ветви Невиллов, и его сыном, Ричардом Невиллом, графом Уориком, с которыми враждовал Клиффорд.

В начавшейся в октябре 1453 года феодальной войной между Невиллами и Перси Клиффорд встал на сторону Перси. В январе 1454 года в противостоянии с Невиллами он состоял в союзе с герцогом Эксетером и Томасом Перси, бароном Эгремонтом. Для прекращения войны герцог Йоркский лично отправился в Северную Англию. В результате герцог Эксетер оказался заключён под стражу, и на какое-то время воцарился мир.

При этом у Клиффорда, возможно, были сомнения в правильности заключения союза с Эгремонтом. В результате он принял участие в организованной по распоряжению лорда-протектора комиссии по слушанию уголовных дел в Йоркшире и даже был проинструктирован герцогом, как действовать против Эгремонта.

В Рождество 1454 года Генрих VI неожиданно пришёл в себя, и королева Маргарита Анжуйская, которая ненавидела Йорка, незамедлительно воспользовалась этим и сделала всё, чтобы герцог Йоркский был отстранён от управления государством, а все назначенные им ранее высшие сановники были заменены сторонниками Ланкастеров. В результате противостояние Ланкастеров и Йорков возобновилось. На 21 мая 1455 года король решил созвать в Лестере Великий совет, на который был приглашён и герцог Йоркский. Но тот, опасаясь расправы над собой, в союзе с Невиллами решил вновь собрать армию и выступить против короля, который в сопровождении небольшой армии двигался в сторону Лестера. 22 мая королевская армия укрепилась в городе Сент-Олбанс. Это было сделано по настоянию герцога Бекингема, считавшего, что в городе можно будет легче обеспечить защиту от превосходящей армии соперника, но Бекингем не учёл, что в городе придётся защищать весь городской периметр, а скоординировать оборонительные действия будет сложно. Мирные переговоры с герцогом Йоркским, предпринятые по инициативе короля, результата не дали. В результате в тот же день герцог Йоркский начал битву, которая получила название первой битвы при Сент-Олбансе.

Клиффорд командовал отрядом, расположившимся у главных баррикад около церкви Святого Петра. Все попытки йоркистов прорваться через баррикады натыкались на сопротивление Клиффорда, отбившего все атаки. Но основные силы ланкастерцев были скованы Йорком, в результате граф Уорик со своим отрядом смог прорваться в город с флангов и с криками «Уорик, Уорик», которые были сигналом для Йорка усилить натиск, напал на ланкастерцев с тыла. В результате многие другие ланкастерцы были убиты, а король попал в плен. В числе убитых был и Клиффорд, который, возможно, стал жертвой вражды с Невиллами, хотя то положение, которое он занимал в битве, и без того представляло опасность.

Тело Клиффорда, обнаруженное в начале улицы, ведущей к церкви, позже было захоронено в аббатстве Сент-Олбанс — в часовне Девы Марии. Все титулы Томаса Клиффорда наследовал его старший сын Джон Клиффорд, который не мог простить йоркистам гибель отца.

В культуре

Томас Клиффорд под именем лорд Клиффорд является одним из действующих лиц исторической хроники Уильяма Шекспира «Генрих VI, часть 2». При этом Шекспир следует хронике Холла, показывая, что Клиффорд пал от руки самого герцога Йоркского, за что позже его сын, Джон Клиффорд (он также присутствует в хронике под именем Клиффорд младший), убил графа Ратленда, второго сына Ричарда Йоркского. Кроме того, в уста Клиффорда вкладывает фразу, в которой происходит первое упоминание в шекспировских пьесах физической неполноценности Ричарда Глостерского (будущего короля Ричарда III).

Брак и дети

Жена: с марта 1424 Джоан Дакр, дочь Томаса Дакра, 6-го барона Дакр, и Филиппы Невилл. Дети:

• Джон Клиффорд (8 апреля 1435 — 28 марта 1461), 9-й барон де Клиффорд с 1455
• сэр Роджер Клиффорд (ум. 2 мая 1485)
• сэр Роберт Клиффорд (ум. 15 марта 1508)
• сэр Томас Клиффорд
• Элизабет Клиффорд; 1-й муж: с 1446 Уильям Пламптон (1435 — 29 марта 1461); 2-й муж: сэр Ричард Хамертон
• Матильда (Мод) Клиффорд; 1-й муж: сэр Джон Харингтон (ум. 1460); 2-й муж: сэр Эдмунд Саттон
• Энн Клиффорд; 1-й муж: сэр Ричард Темпест; 2-й муж: Уильям Коньерс
• Джоан Клиффорд; муж: сэр Ричард Масгрейв (ок. 1431 — 10 августа 1491)
• Маргарет Клиффорд; муж: сэр Джон Карр

Литература

• Норвич Д. История Англии и шекспировские короли. — М.: Астрель, 2012. — 414, [2] с. — ISBN 978-5-271-43630-7.
• Устинов В. Г. Войны Роз. Йорки против Ланкастеров. — М.: Вече, 2012. — 432 с. — (History files). — 2000 экз. — ISBN 978-5-9533-5294-9.
• Устинов В. Г. Столетняя война и Войны Роз. — М.: АСТ: Астрель, Хранитель, 2007. — 637 с. — (Историческая библиотека). — 1500 экз. — ISBN 978-5-17-042765-9.
• The Complete Peerage of England, Scotland, Ireland, Great Britain and the United Kingdom / G. E. Cokayne, revised and edited by the Hon. Vicary Gibbs with the assistance of H. A. Doubleday. — 2nd edition revised. — 1913. — Vol. III. Canonteign to Cutts. — P. 293.
• Summerson Henry. [dx.doi.org/10.1093/ref:odnb/5663 Clifford, Thomas, eighth Baron Clifford (1414–1455)] // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford: Oxford University Press, 2004—2014.
• Archer Thomas Andrew. Clifford, Thomas de (1414-1455) // Dictionary of National Biography. — 1887. — Vol. 11. — P. 77—78.
• Richardson Douglas. Magna Carta Ancestry: A Study in Colonial and Medieval Families / Kimball G., Everingham. — 2nd. — Salt Lake City, 2011. — Vol. I. — ISBN 1449966373.
• Richardson Douglas. Magna Carta Ancestry: A Study in Colonial and Medieval Families / Kimball G., Everingham. — 2nd. — Salt Lake City, 2011. — Vol. III. — ISBN 1449966373.
• Richardson Douglas. Magna Carta Ancestry: A Study in Colonial and Medieval Families / Kimball G., Everingham. — 2nd. — Salt Lake City, 2011. — Vol. IV. — ISBN 1449966373.

Ссылки

• [www.thepeerage.com/p17270.htm#i172699 Thomas de Clifford, 8th Lord Clifford] (англ.). thePeerage.com. Проверено 3 мая 2014.

Предки Томаса Клиффорда

Роберт де Клиффорд (5 ноября 1305 — 20 мая 1344) 3-й барон де Клиффорд               Роджер де Клиффорд (10 июля 1333 — 13 июля 1389) 5-й барон де Клиффорд                       Изабелла де Беркли (ум. 25 июля 1362)                 Томас де Клиффорд (ок. 1362/1363 — 4 октября 1391) 6-й барон де Клиффорд                             Томас де Бошан (14 февраля 1313 — 13 ноября 1369) 11-й граф Уорик               Мод де Бошан (ум. 28 февраля 1403)                         Кэтрин Мортимер (ум. 4 августа/6 сентября 1369)                 Джон де Клиффорд (ок. 1388 — 13 марта 1422) 7-й барон де Клиффорд                                   Уильям де Рос (ум. 3 февраля 1343) 2-й барон Рос из Хелмсли               Томас де Рос (3 января 1337 — 8 июня 1383) 4-й барон Рос из Хелмсли                       Марджери де Бадлесмер (ок. 1306 — 18 декабря 1363)                 Элизабет де Рос (ум. март 1424)                               Ральф де Стаффорд (24 сентября 1301 — 31 августа 1372) 1-й граф Стаффорд               Беатрис де Стаффорд (ум. 14 апреля 1415)                         Маргарет де Одли (ум. после 28 января 1348)                 Томас Клиффорд 8-й барон де Клиффорд                                         Генри де Перси (ок. 1320 — ок. 18 мая 1368) 3-й барон Перси из Алника               Генри Перси (10 ноября 1341 — 19 февраля 1408) 1-й граф Нортумберленд                       Мари Плантагенет (ок. 1320 — 1 сентября 1362)                 сэр Генри Перси «Горячая шпора» (20 мая 1364 — 21 июля 1403) лорд Перси                             Ральф де Невилл (ок. 1290 — 5 августа 1367) 2-й барон Невилл из Рэби               Маргарет де Невилл (12 февраля 1341 — 11/13 мая 1372)                         Элис Одли (ок. 1300 — 12 января 1374)                 Элизабет Перси (ум. 26 октября 1437)                                     Роджер Мортимер (11 ноября 1328 — 26 февраля 1360) 4-й барон Мортимер из Вигмора, 2-й граф Марч               Эдмунд Мортимер (1 февраля 1352 — 27 декабря 1381) 3-й граф Марч                       Филиппа Монтегю (ум. 5 января 1382)                 Элизабет Мортимер (12 февраля 1371 — 20 апреля 1417)                               Лайонел Антверп (29 ноября 1338 — 17 октября 1368) герцог Кларенс               Филиппа Плантагенет (16 августа 1355 — до 7 января 1378) 5-я графиня Ольстер                       Элизабет де Бург (6 июля 1332 — 10 декабря 1363) 4-я графиня Ольстер

Отрывок, характеризующий Клиффорд, Томас, 8-й барон де Клиффорд

С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.


Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.