Майринк, Густав

Густав Майринк
нем. Gustav Meyrink
Имя при рождении:	Густав Мейер
Место смерти:	Штарнберг
Род деятельности:	прозаик
Годы творчества:	1901—1927
Направление:	Экспрессионизм, Эзотерика, Мистика
Язык произведений:	Немецкий
Дебют:	«Горячий солдат и другие рассказы»
[lib.ru/INPROZ/MAJRINK/ Произведения на сайте Lib.ru]

Гу́став Майринк (нем. Gustav Meyrink, настоящее имя Гу́став Ме́йер; 19 января 1868, Вена, Австро-Венгрия — 4 декабря 1932, Штарнберг, Бавария, Германия) — австрийский писатель-экспрессионист, драматург, переводчик и банкир. Всемирную славу ему принёс роман «Голем», который стал одним из первых бестселлеров XX века. Майринк наряду с Кафкой и Перуцем сделал знаменитой пражскую литературную школу.

Биография

Детство

Густав Майринк был незаконнорожденным сыном государственного министра Карла Варнбюллера фон Хеммингена и актрисы Марии Вильгельмины Адельхайд Майер. Хуго Хупперт, автор статьи о писателе в Литературной энциклопедии 1929—1939 годов, писал, что Майринк родился «в еврейской буржуазной семье».

В 1919 году, когда Майринк уже стал известным писателем, Варнбюллеры предложили ему принять семейную фамилию, однако Густав вежливо отказался. Примечательно, что в тот же день, но на шестьдесят лет раньше родился другой автор-мистик, американец Эдгар Аллан По. Роль Майринка в австрийской литературе похожа на роль По в американской литературе.

Поскольку его мать была актрисой и много путешествовала с театром, детство и юность Майринка прошли в постоянных разъездах. Он учился в гимназиях — поочередно в Мюнхене, Гамбурге и Праге. Литературоведы и биографы Майринка считают, что мать писателя относилась к сыну довольно холодно, и мальчик в детстве был лишён материнского тепла. Некоторые полагают, что именно поэтому писателю так удавались позднее вампирические и демонические женские персонажи и довольно плоскими выходили положительные фигуры. В 1883 начался пражский период жизни и творчества писателя.

Прага

В Праге Майринк учился в торговой академии, после окончания которой стал банкиром.

Майринк прожил в Праге двадцать лет и много раз изображал этот город в своих работах. Прага не только является фоном для произведений, но и героем в романах «Голем» и «Вальпургиева ночь», а также играет важную роль в самой важной части романа «Ангел западного окна»; её отчетливо видно за несколько абстрактной архитектурой в романе «Белый доминиканец». Там же, в Праге, с Майринком произошло событие, которое сыграло важную роль в его жизни. О нём он написал в автобиографическом рассказе «Лоцман», опубликованном уже посмертно. В 1892, когда ему было 24 года, Майринк, переживавший глубокий духовный кризис, решил наложить на себя руки, он уже стоял на столе с пистолетом в руке и собирался расстаться с жизнью, что-то зашуршало под дверью, и он увидел, как в щель ему просунули тонкую брошюрку под странным названием «Жизнь после смерти». Это произвело на него такое сильное впечатление, что он резко изменил своё намерение. Мистическое совпадение во многом повлияло на всю его дальнейшую судьбу. После этого Майринк погрузился в изучение теософии, каббалы, мистических учений Востока. До самой своей смерти Майринк занимался йогой, которая помогала ему легче переживать сильную боль в позвоночнике. Результаты этих исследований проявляются в работах Майринка, в которых практически всегда присутствуют оккультные традиции. Однако следует отметить, Майринк оставался дилетантом в мистике. Гершом Шолем, эксперт в иудейской мистике, сказал, что работы Майринка основаны на поверхностных источниках и не имеют связи с настоящими традициями.

В 1889 году вместе с племянником поэта Кристиана Моргенштерна Майринк основал торговый банк под названием «Майер и Моргенштерн», который некоторое время функционировал довольно успешно. Занимаясь банкирской деятельностью не очень усердно, Майринк вел в Праге великосветскую жизнь. Однажды он даже дрался на дуэли с каким-то офицером из-за неуместного и оскорбительного намека на незаконнорожденность. В том же, важном для него 1892 году Майринк женился на Едвиге Марии Цертль — но довольно быстро разочаровался в этом браке и не разводился до 1905 года лишь из-за упорства супруги и некоторых юридических деталей.

В 1902 году на Майринка в пражскую полицию поступило клеветническое обвинение в использовании спиритизма и колдовства в банкирской деятельности. Он был взят под стражу и находился в тюрьме два с половиной месяца. Несмотря на конечную доказанность его невиновности, этот инцидент негативно сказался на всех его делах, и он вынужден был оставить своё предприятие. Опыт пребывания в заключении пригодился ему при написании романа «Голем».

Творчество

Ранние работы (1899—1915)

С 1903 года Майринк начал публиковать короткие сатирические рассказы в журнале «Симплициссимус», подписываясь фамилией матери. Уже в них виден значительный интерес автора к мистицизму и восточным религиям. В это время Майринк тесно контактирует с пражской группой неоромантиков А. Кубиным, Р. Тешнером, Р. Леппином и О. Винером.

Весной 1903 года вышла в свет первая книга Майринка — «Горячий солдат и другие рассказы». Примерно в то же время он переехал в Вену. И практически сразу публикуется его новый сборник рассказов — «Орхидея. Странные истории». 8 мая 1905 года Мейринк женился на Филомине Бернт, которую знал ещё с 1896 года. С новой женой они часто путешествуют по Европе. В Вене Майринк издает сатирический журнал «Der lieber Augustin», продолжая сотрудничать одновременно в пражском «Симпилициссимусе». 16 июля 1906 года у него родилась дочь Фелицитас Сибилла, а в 1908 году в Мюнхене — сын Харро Фортунат. В том же 1908 году вышел в свет третий сборник рассказов — «Восковые фигуры».

Новую семью Майринк не мог прокормить лишь своими рассказами, а потому ему пришлось стать переводчиком, и, надо признать, он оказался довольно плодовитым на этом поприще: за пять лет ему удалось перевести на немецкий пять томов Чарльза Диккенса. Он продолжал переводить до самой своей смерти, включая различные оккультные тексты и даже «Книгу мертвых».

В 1911 году Майринк с семьёй переехал в маленький баварский городок Штарнберг, а в 1913 году в Мюнхене вышла его книга «Волшебный рог немецкого филистера», в которой были собраны лучшие рассказы из первых трёх его сборников, а также несколько новых.

«Голем» и последующая известность (1915—1920)

В 1915 году вышел в свет первый и самый известный роман Майринка, «Голем». Основа сюжета романа — легенда об иудейском раввине, который создал живое существо под названием Голем из глины и оживил его каббалистским заклятьем, лишь составляет повод для названия, так как в романе упоминается мельком, хотя и сам Голем проявляется как мимолетное действующее лицо (см. Голем). Роман имел мировой успех, было напечатано беспрецедентно большое число экземпляров (более 100 000). Роман нашёл отражение в кинематографе.

Успех дебютного романа обеспечил популярность последующим работам писателя. Через год публикуется новый роман — «Зелёный лик» (тираж — около 40 000), и сборник рассказов «Летучие мыши». А еще через год — роман «Вальпургиева ночь».

Позднее творчество и спад популярности (1920-30-е)

К 1920 году финансовые дела Майринка существенно поправились, и он смог купить виллу в Штарнберге. Вскоре виллу стали называть «Домом у последнего фонаря» по названию дома в «Големе». Здесь Майринк вместе со своей семьей прожил следующие восемь лет и написал ещё два романа — «Белый доминиканец» (1921) и «Ангел западного окна» (1927). Оба произведения остались почти незамеченными современниками, интерес они вызвали только в середине века. Впоследствии, «Ангел западного окна» признавался некоторыми критиками как наиболее удачный роман после «Голема».

Н. Б. Веселовская, автор статьи о писателе в Краткой литературной энциклопедии, писала, что «в 1927 году Майринк перешёл в буддизм».

Смерть

Зимой 1932 года сын Майринка, Фортунат, катаясь на лыжах, получил тяжёлую травму позвоночника, приковавшую его к инвалидному креслу на всю оставшуюся жизнь. Фортунат не смог смириться с этим и покончил с собой 12 июня 1932 года в возрасте 24 лет, то есть в том же возрасте, в каком попытку самоубийства предпринимал и его отец. Майринк-отец пережил своего сына только на полгода. Он скончался 4 декабря 1932 в баварском Штарнберге и был похоронен рядом с могилой сына на штарнбергском кладбище.

Сочинения

Романы

• «Голем» (Der Golem, 1914)
• «Зелёный лик» (Das grüne Gesicht, 1916)
• «Вальпургиева ночь» (Walpurgisnacht, 1917)
• «Белый доминиканец» (Der weiße Dominikaner, 1921)
• «Ангел западного окна» (Der Engel vom westlichen Fenster, 1927)

Сборники рассказов

• «Горячий солдат» (Der heiße Soldat, 1903)
• «Орхидеи: Странные истории» (Orchideen. Sonderbare Geschichten, 1904)
• «Кабинет восковых фигур» (Wachsfigurenkabinett, 1907)
• «Волшебный рог немецкого обывателя» (Des deutschen Spießers Wunderhorn, 1909)
• «Лиловая смерть» и другие рассказы (Der violette Tod und andere Novellen, 1913)

Воздействия на творчество

Фатима Риза-Задэ полагала, что в творчестве Майринка очень ярко проступало влияние Ф. М. Достоевского.

Ю. И. Архипов писал, что «одним из идейных источников «магических» построений Майринка была философия Мартина Бубера».

Произведения Майринка в России

В России первые переводы произведении Майринка вышли в 1920—1921 годах. Как и другие писатели-экспрессионисты, Майринк был негласно запрещён в СССР, (хотя и публиковался до 1924).

Начиная с 1989 года, в различных изданиях публикуются сначала «нейтральные» рассказы писателя (поучительные сказки «Читракарна — благородный верблюд», «История льва Алоиса»), а затем и более типичная для Майринка мистическая проза. Были изданы его романы «Голем» (в том числе издание с «классическими» иллюстрациями Хьюго Штайнера) и «Вальпургиева ночь», а также несколько рассказов.

На сегодняшний день на русский язык переведена большая часть произведений автора.

Литература

• Гордон, Ш. «Голем» // [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le2/le2-5771.htm Литературная энциклопедия]. — М.: Изд-во Ком. Акад., 1929. — Т. 2.
• Гупперт, Гуго. Мейринк, Густав // [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le7/le7-1021.htm Литературная энциклопедия] / Отв. ред. Луначарский А. В.. — М.: ОГИЗ РСФСР, гос. словарно-энцикл. изд-во «Советская Энциклопедия», 1932. — Т. 6.
• Веселовская Н. Б. Мейринк (Meyrink), Густав // [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke4/ke4-7361.htm Краткая литературная энциклопедия] / Гл. ред. А. А. Сурков.. — М.: «Советская Энциклопедия», 1967. — Т. 4.

Ссылки

• [lib.ru/INPROZ/MAJRINK/ Майринк, Густав] в библиотеке Максима Мошкова
• [lib.aldebaran.ru/author/mairink_gustav/ Густав Майринк в библиотеке Альдебаран]
• [arcto.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1101 Радиоперформанс Александра Дугина Finis Mundi — Густав Майринк: Дыхание костей]
• [vsekratko.ru/index/golem/1043.html Содержание романа Голем Густава Майринка]
• [orgia.ru/fanclub.php?dir=45 Поездка на могилу Густава Майринка]

Отрывок, характеризующий Майринк, Густав

Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.