Бенн, Готфрид

Готфрид Бенн
Gottfried Benn
Готфрид Бенн. 1934 год
Имя при рождении:	Готфрид Бенн
Дата рождения:	2 мая 1886(1886-05-02)
Место рождения:	Путлиц, Германия
Дата смерти:	7 июля 1956(1956-07-07) (70 лет)
Место смерти:	Западный Берлин
Гражданство:	Германия Германия
Род деятельности:	поэт
Годы творчества:	1886—1956
Направление:	экспрессионизм
Язык произведений:	немецкий
Подпись:

Го́тфрид Бенн (нем. Gottfried Benn; 2 мая 1886, Путлиц, Германия, — 7 июля 1956, Западный Берлин) — немецкий эссеист, новеллист и поэт-экспрессионист, врач. Сначала был сторонником, а затем критиком нацистского режима. Бенн оказал большое влияние на немецкую литературу до- и посленацистского периода. Лауреат премии Георга Бюхнера.

Биография

Готфрид Бенн родился в семье лютеранского пастора. После учёбы в гимназии в Зеллине и Франкфурте-на-Одере поступил на теологический факультет Марбургского университета, затем в Берлинскую Академию им. Фридриха Вильгельма, которую Бенн окончил с дипломом «Доктора медицины и хирургии». Работал психиатром, патологоанатомом, хирургом.

Бенн получил известность поэта-экспрессиониста ещё до Первой мировой войны, опубликовав небольшой сборник стихов («Морг», 1912), связанных с физическим разложением трупов, за что подвергался нападкам со стороны моралистов.

Его поэзия относится к жанру интровертного нигилизма: философия экзистенциализма, в которой имеется лишь одно действие — целенаправленность автора. В ранних работах Бенн активно применял свои медицинские знания, чем демонстрировал читателю гнилую концепцию человечества, приравнивая его к животному миру. — Джон Коллинз (Bullock & Woodings, 1984, p.61)

В армию Бенн был зачислен в 1914 году, служил короткое время на бельгийском фронте в качестве военного врача. После войны его стихи были включены в легендарную экспрессионистскую антологию «Сумерки человечества» (1919).

Враждебно относился к Веймарской Республике, игнорировал марксизм и американизм. Небольшой период времени Бенн симпатизировал национал-социализму, считая его единственной надеждой на спасение человечества, однако вскоре признал абсурдность идеи и начал писать в немецкие газеты антинацистские статьи, за что был запрещён к печати. При этом Бенн одобрительно оценил книгу «Восстание против современного мира» (1934) итальянского мыслителя Юлиуса Эволы.

Бенн был включён в состав поэтической секции Прусской Академии в 1932 году и назначен её руководителем в феврале 1933. Однако он не оправдал ожиданий национал-социалистов, за что был исключён из Академии в июне того же года. Потрясенный «Ночью длинных ножей», Бенн немедленно отказался от нацистской идеологии. В мае 1936 года официальная газета СС «Черный корпус» признал его экспрессионистскую и экспериментальную поэзию «вырожденной, еврейской и гомосексуалистской». Летом 1937 года Вольфганг Виллрих, член СС, высмеял Бенна в своей книге «Säuberung DES Kunsttempels»; Генрих Гиммлер, однако, вынес выговор Виллриху и поддержал Бенна по причине его хорошей репутации с 1933 года (раннее его творчество не имело для Гиммлера никакого значения). В 1938 году Национал-социалистическая ассоциация авторов (Reichsschrifttumskammer) запретила Бенну писать.

Во время Второй мировой войны Бенн был отправлен в гарнизоны Восточной Германии, где писал стихи и эссе. После войны его работы были запрещены силами союзников из-за его первоначальной поддержки Гитлера. В 1951 году Бенн получил премию Георга Бюхнера.

Умер Бенн 7 июля 1956 от рака костей в Западном Берлине. Похоронен на Далемском лесном кладбище (нем. Waldfriedhof) в Далеме.

Влияние

Несмотря на весомый вклад в поэзию XX века, Готфрид Бенн по-прежнему мало известен широкой публике, особенно в России.

Библиография

• Morgue und andere Gedichte, 1912
• Söhne. Neue Gedichte, 1913
• Gehirne. Novellen, 1916
• Fleisch, Gesammelte Lyrik, 1917
• Diesterweg, Eine Novelle, 1918
• Der Vermessungsdirigent. Erkenntnistheoretisches Drama. Karandasch. Rapides Drama, 1919
• Ithaka, Dramatische Szene, 1919
• Etappe, 1919
• Die Gesammelten Schriften, 1922
• Schutt, Gedichte, 1924
• Betäubung. Fünf neue Gedichte, 1925
• Spaltung. Neue Gedichte, 1925
• Gesammelte Gedichte, 1927
• Gesammelte Prosa, 1928
• Fazit der Perspektiven, 1931
• Das Unaufhörliche. Oratorium in drei Teilen für gemischten Chor, Knabenchor und Orchester. Musik von Paul Hindemith, 1931
• Nach dem Nihilismus, 1932
• Der neue Staat und die Intellektuellen, 1933
• Kunst und Macht, 1934
• Ausgewählte Gedichte 1911—1936, 1936
• Gedichte, 1936
• Zweiundzwanzig Gedichte 1936—1943, 1943
• Statische Gedichte, 1948
• Drei alte Männer, 1949
• Ausdruckswelt. Essays und Aphorismen, 1949
• Der Ptolemäer. Berliner Novelle 1947, 1949
• Trunkene Flut. Ausgewählte Gedichte bis 1935 (mit Epilog 1949), 1949
• Roman des Phänotyp, 1949
• Doppelleben. Zwei Selbstdarstellungen, 1950
• Frühe. Prosa und Reden, 1950
• Fragmente. Neue Gedichte, 1951
• Probleme der Lyrik, 1951
• Essays, 1951
• Frühe Lyrik und Dramen, 1951
• Die Stimme hinter dem Vorhang, 1952
• Destillationen. Neue Gedichte, 1953
• Monologische Kunst -? Ein Briefwechsel zwischen Alexander Lernet-Holenia und Gottfried Benn, 1953
• Altern als Problem für Künstler, 1954
• Provoziertes Leben. Ausgewählte Prosa, 1954
• Reden, 1954
• Aprèslude, Gedichte, 1955

Посмертные публикации

• Über mich selbst 1886—1956, 1956
• Soll die Dichtung das Leben bessern?, 1956
• Gesammelte Gedichte, 1956
• Ausgewählte Briefe, 1957
• Primäre Tage. Gedichte und Fragmente aus dem Nachlaß, 1958
• Briefe an Ernst Jünger, E. R. Curtius, Max Rychner u.a., 1960
• Gesammelte Werke, In 4 Bänden, 1961
• Das gezeichnete Ich. Briefe aus den Jahren 1900—1956, 1962
• Lyrik und Prosa, Briefe und Dokumente. Eine Auswahl, 1962
• Medizinische Schriften, 1965
• Sämtliche Werke, Stuttgarter Ausgabe. In sieben Bändenm, 1986
• Einsamer nie. Gedichte und Prosa, Gelesen von Gottfried Benn, 1997
• Sämtliche Gedichte, 1998

Издания на русском языке

• Готфрид Бенн Собрание стихотворений / Сост., предисл., примеч. и пер. с нем. В. Л. Топорова. — СПб.: Изд. группа «Евразия», 1997.
• Готфрид Бенн Стихи. В переводах Ольги Татариновой и Вальдемара Вебера / Вступит. статья В. Вебер; Послесл.: О. Татаринова // М., «Вест-Консалтинг». Библиотека журнала «Футурум АРТ», 2007. — 66 стр. ISBN 5-85-667-112-X
• Готфрид Бенн Двойная жизнь. Проза. Эссе. Избранные стихи/ Составители Игорь Болычев и Вальдемар Вебер. // Перевод с немецкого С. Аверинцева, А. Белобратова и др. — Аугсбург: «Waldemar Weber Verlag»; М.: Lagus-Press, 2008. — 599 стр.
• Готфрид Бенн Перед концом света. Сборник стихотворений. Перевод с немецкого В. Микушевича. — СПб.: Владимир Даль, 2008. — 294 стр.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Бенн, Готфрид
• [www.gottfriedbenn.by.ru/ Сайт о творчестве поэта]
• [www.gottfriedbenn.ru/ Статьи и рецензии на творчество Бенна]
• [georgheym.org/authors/benn/ Статьи о Бенне] на сайте Общества Георга Гейма.
• [www.valikova.com/category/poeticheskie-perevody/gotfrid-benn Готфрид Бенн. Переводы]

Отрывок, характеризующий Бенн, Готфрид

– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.