Список парусных катеров Российского императорского флота
Поделись знанием:
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.
Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
В список включены все парусно-гребные катера, состоявшие на вооружении Российского императорского флота.
Парусно-гребные катера, коттеры (нидерл. Kotter) или куттеры (англ. Cutter) представляли собой лёгкие одно- или двухмачтовые суда. Использовались суда этого класса для несения разведывательной, посыльной и крейсерской службы, для выполнения гидрографических работ и участия в экспедициях. Вооружение катеров в большинстве случаев состояло из малокалиберных пушек или карронад. В зависимости от размеров судна могли нести до трёх—четырёх десятков орудий. В составе Российского императорского флота состояли начиная с 1782 года и до середины XIX века. Несли службу в составе Балтийского и Черноморского флотов, Беломорской и Сибирской флотилий[1][2].
Содержание
Легенда
- Размер — длина и ширина судна в метрах.
- Осадка — осадка судна (глубина погружения в воду) в метрах.
- Вёсла — количество вёсел.
- Верфь — верфь постройки судна.
- Корабельный мастер — фамилия мастера, построившего судно.
- История службы — основные места и события.
- н/д — нет данных.
Катера Балтийского флота
В разделе приведены катера, входившие в состав Балтийского флота России.
| Наименование | Ор. | Размер | Осадка | Верфь | Мастер | Вх. | Вых. | История службы | Прим. |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Вестник | н/д | 24,5 × 8,1 | 2,7 | Санкт-Петербургское адмиралтейство | Д. А. Масальский | 1786 год | н/д | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в том числе в Ревельском и Выборгском сражениях, а также в бою со шведской гребной флотилией. После войны с 1791 по 1795 год выходил в практические плавания в Финский залив. | [3][4][5] [6][7] |
| Волхов | 32[C 1] | 22 × 6,1 | 2,9 | Санкт-Петербургское адмиралтейство | М. Сарычев | 1788 год | 1800 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в том числе в Ревельском и Выборгском сражениях, а также в бою со шведской гребной флотилией. После войны использовался практических плаваний в Финский заливе и брандвахтенной службы в Либаве. | [3][4][5] [6][7] |
| Дельфин | н/д | н/д | н/д | н/д[C 2] | н/д | 1788 год[C 3] | 1789 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, захватил 4 купеческих судна. Разбился в 1789 году. | [3][6][8] [9][10] |
| Котка | 8 | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | 1790 год | Захвачен шведами в 1790 году. | [3][8] |
| Меркурий | 22/29[C 4] | 29,4 × 9,2[C 5] | 4,1 | н/д[C 2] | н/д | 1788 год[C 3] | 1805 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, известен захватом шведского фрегата «Венус», помимо этого также пленил катер «Снапоп» и 29 шведских коммерческих судов. Участвовал в Ревельском и Выборгском сражениях. После войны использовался для практических плаваний и как посыльное судно. Принимал участие в войне с Францией 1798—1800 годов в качестве крейсерского судна. | [3][6][8] [10][11] |
| Нева | 8 | 21 × 6,3 | 3 | Санкт-Петербургское адмиралтейство | Поспелов | 1788 год | 1800 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в том числе в Гогландском и Эландском сражениях, а также в нескольких столкновениях со шведскими гребными судами. В 1791 и 1792 годах находился в Кронштадте. Принимал участие в войнах с Францией 1792—1797 годов и 1798—1800 годов, использовался в качестве крейсерского судна. | [3][5][6] [7][12] |
| Летучий | н/д | 23,8 × 9,1 | 3,2 | Санкт-Петербургское адмиралтейство | Д. А. Масальский | 1788 год | 1794 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в том числе в Гогландском, Ревельском и Выборгском сражениях, а также в нескольких столкновениях со шведскими гребными судами и береговыми батареями. После войны использовался практических плаваний в Балтийском море, а в 1793 году стоял в Кронштадте. | [3][5][6] [7][13] |
| Надёжный | 8 | 19,8 × 5,9 | 2,7 | Санкт-Петербургское адмиралтейство | В. Д. Власов | 1788 год | 1815 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, использовался в качестве посыльного судна. После войны в 1796 и с 1802 по 1805 год нёс брандвахтенную службу в Кронштадте. | [3][5][6] [13][14] |
| Счастливый | 8 | 20,4 × 6,1 | 2,8 | Кронштадтская верфь | Капаев | 1788 год | 1795 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в том числе в Гогландском, Ревельском и Выборгском сражениях, а также в нескольких столкновениях со шведскими гребными судами и береговыми батареями. После войны находился в Кронштадте. | [3][5][6] [8][15] |
| Лебедь[C 6] | 38 | 23,8 × 9,1[C 5] | 3,4 | Санкт-Петербургское адмиралтейство | Д. А. Масальский | 1789 год | н/д | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в том числе в первом Роченсальмском, Ревельском и Выборгском сражениях. После войны в 1791 году совершал плавания между Кронштадтом и Ревелем. | [3][6][8] [16][17] |
| Баклан[C 6] | 1798 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в том числе в первом Роченсальмском и Красногорском сражениях. После войны в 1791 году нёс брандвахтенную службу на Северном фарватере Кронштадта. В 1792, 1793, 1794, 1797 и 1798 годах выходил в практические плавания в Балтийском море. | [3][6][8] [16][17] | ||||||
| Гагара[C 6] | н/д | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в том числе в сражении со шведскими гребными судами и береговыми батареями у Барезундского прохода и Красногорском сражении. После войны в 1791—1794, 1797 и 1798 годах выходил в практические плавания в Балтийское море и Финский залив. | [3][17][18] [19][20] | ||||||
| Сокол[C 7] | 20 | 16,8 × 6,7 | 2,2 | Санкт-Петербургское адмиралтейство | Д. А. Масальский | 1789 год | н/д | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в том числе в первом Роченсальмском сражении. После войны в 1791 и 1792 годах выходил в практические плавания в Финский залив, а в 1795 году нёс брандвахтенную службу у Виндавы. | [3][6][8] [21][22] |
| Кречет[C 7] | н/д | Принимал участие русско-шведской войне 1788—1790 годов, в том числе в первом Роченсальмском сражении. | [3][18][21] [22][23] | ||||||
| Ястреб[C 7] | н/д | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в том числе в первом Роченсальмском сражении. После войны в 1791 году находился на Петергофском рейде, с 1792 по 1797 и в 1800 годах нёс брандвахтенную службу в Роченсальме, а в 1798—1799 годах совершил плавание в Англию. | [3][18][21] [22][23] | ||||||
| Северный орёл | н/д | н/д | н/д | н/д[C 2] | н/д | 1789 год[C 3] | 1796 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов и войне с Францией 1792—1797 годов, использовался в качестве крейсерского и посыльного судна. | [3][18][23] [9][10] |
| Снапоп | 12 | н/д | н/д | н/д[C 8] | н/д | 1789 год[C 9] | н/д | Принимал участие в русско-шведских войнах 1788—1790 годов и 1808—1809 годов. Во время Отечественной войны 1812 года использовался в качестве посыльного судна. | [3][23][24] [25] |
| № 1[C 10] | 20 | 27,4 × 9,8[C 5] | 3,6 | Соломбальская верфь | М. Д. Портнов | 1790 год | н/д | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в составе эскадры бригадира М. К. Макарова находился на Архангельском рейде, также использовался для крейсерских плаваний. В 1801 году нёс брандвахтенную службу у Новодвинской крепости. | [3][18][21] [23][26] |
| № 2[C 10] | н/д | Принимали участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в составе эскадры бригадира М. К. Макарова находились на Архангельском рейде, также использовались для крейсерских плаваний. | [3][18][21] [23][26] | ||||||
| № 3[C 10] | н/д | [3][18][21] [23][26] | |||||||
| Диспач | 18/20 | 29,3 × 9,3[C 5] | 3,9 | н/д[C 2] | н/д | 1796 год[C 11] | 1805 год | Принимал участие в войнах с Францией 1792—1797, 1798—1800 и 1804—1807 годов. В 1802 и 1803 годах выходил в практические плаваниях в Балтийское море. Разбился 1805 году. | [3][10][18] [27][28] |
| Лось[C 12] | н/д | 16,2 × 5,5 | 2,3 | н/д[C 13] | н/д | 1789 год[C 3] | 1789 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов. Захвачен шведами у полуострова Паркалаут. | [3][9][18] [23][29] |
| Олень[C 12] | н/д | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в том числе в Ревельском и Выборгском сражениях. | [3][9][18] [23][29] | ||||||
| Вестник[C 14] | 20 | н/д | н/д | Главное адмиралтейство[C 15] |
А. И. Мелихов | 1800 год | 1810 год | Использовался для практических плаваний, сопровождения судов и несения брандвахтенной службы в Риге. Разобран в Кронштадте. | [3][30][31] [27][32] |
| Гонец[C 14] | Главное адмиралтейство | Использовался для практических плаваний и несения брандвахтенной службы в на Кронштадтском рейде. Принимал участие в русско-шведской войне 1808—1809 годов. | [3][31][27] [32] | ||||||
| Бегун[C 16] | 8 | 16,8 × 5,5 | 2,3 | Кронштадтская верфь | В. Д. Власов | 1804 год | 1815 год | Использовался для практических плаваний в Балтийском море и Ботническом заливе. Принимал участие в Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов в качестве крейсерского судна. Разобран в Або. | [3][30][31] [27][33] |
| Сокол[C 16] | н/д | Использовался для практических плаваний в Финском заливе. Принимал участие в боевых действиях против флотов Англии и Швеции на Балтийском море в 1808—1809 годах, Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов в качестве крейсерского судна. После до 1821 года нёс брандвахтенную службу у Аландских островов. | [3][30][31] [27][33] | ||||||
| Стрела | 20 | н/д | н/д | Кронштадтская верфь | В. Д. Власов | 1804 год | 1809 год | Принимал участие в войне с Францией 1804—1807 годов в Средиземном море. В 1809 году продан французскому правительству. | [5][31] |
| Жемчуг[C 17] | 8 | 18,3 × 6,4 | 3 | Главное адмиралтейство | А. И. Мелихов | 1806 год | 1815 год | Принимал участие в боевых действиях против флотов Англии и Швеции на Балтийском море 1808—1809 годов, Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов. Разобран в Свеаборге. | [3][30][27] [34][35] |
| Топаз[C 17] | Принимал участие в боевых действиях против флотов Англии и Швеции на Балтийском море 1808—1809 годов, Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов, в том числе в блокаде Данцига. Разобран в Або. | [3][30][27] [34][35] | |||||||
| Опыт | 14[C 18] | 20,1 × 6,7 | 2,8 | Главное адмиралтейство | И. В. Курепанов | 1806 год | 1808 год | Принимал участие в боевых действиях против флотов Англии и Швеции на Балтийском море 1808—1809 годов. Известен участием в неравном бою с английским фрегатом «Salsette», в котором был захвачен англичанами. | [3][5][30] [27][36] |
| Навигатор | 8 | н/д | н/д | н/д | н/д | 1806 год | 1808 год | С 1807 по 1817 год использовался для осмотра и снабжения маяков Финского залива. Во время Отечественной войны 1812 года нёс службу в качестве посыльного и конвойного судна. Разобран в Ревеле. | [3][5][30] [27][37] |
| Дрозд[C 19] | 14 | 20,4 × 6,9 | 3,1 | Лодейнопольсая верфь | Г. С. Исаков и А. П. Антипьев | 1808 год | 1825 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1808—1809 годов. После войны в 1810 и 1811 годах выходил в плавания в Финский залив, а с 1812 года находился в Кронштадте, где и был разобран. | [3][38][39] [40][41] |
| Лещ[C 19] | 1825 год | Состоял при Кронштадтском порте. С 1815 по 1819 год с июля по октябрь использовался в качестве плавучего маяка у Лондонской мели. Разобран в Кронштадте. | [3][38][40] [41][42] | ||||||
| Лось[C 19] | 1819 год | Принимал участие в Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов. С 1815 года находился в Ревеле, где и был разобран. | [3][30][39] [40][41] | ||||||
| Муравей[C 19] | 1825 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1808—1809 годов, Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов. Разобран в Кронштадте. | [3][38][41] [42][43] | ||||||
| Олень[C 19] | 1825 год | В 1809 и 1810 годах находился в Свеаборгском порту, в 1812 году — в Кронштадте. Разобран в Кронштадте. | [3][30][39] [41][44] | ||||||
| Сверчок[C 19] | 1825 год | В 1813 году совершил плавание из Кронштадта в Ригу. Других сведений о плаваниях судна не сохранилось. Разобран в Кронштадте. | [3][38][41] [44][45] | ||||||
| Щеглёнок[C 19] | 1825 год | Сведений о плаваниях судна не сохранилось. В 1812 году находился в Кронштадте. Разобран в Кронштадте. | [3][38][41] [42][44] | ||||||
| Ястреб[C 19] | 1820 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1808—1809 годов, Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов. В 1816, 1818 и 1819 годах нёс брандвахтенную службу в Роченсальме, где и был разобран. | [3][38][39] [41][44] | ||||||
| № 89[C 19] | 1825 год | Сведений о плаваниях судна не сохранилось. В 1812 году находился в Кронштадте. Разобран в Кронштадте. | [3][38][41] [42][44] | ||||||
| № 90[C 19][C 20] | 1823 год | Принимал участие в Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов. С 1815 по 1822 год нёс брандвахтенную службу в Риге, где и был разобран. | [3][38][41] [42][44] | ||||||
| Атис | 18 | 14,7 × 5 | 1,7 | н/д[C 8] | н/д | 1808 год[C 9] | 1823 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1808—1809 годов, в том числе в сражении против шведского десанта у Юнгферзунда. С 1811 по 1818 год нёс брандвахтенную службу в Свеаборге, а с 1819 по 1823 год использовался для описи шхер у берегов Финляндии. Разбился на Гангутском рейде. | [3][24][46] [47] |
| Эрн | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | 1809 год | 1809 год | Сведений о плаваниях судна не сохранилось. Сожжён русскими войсками. | [3][42][38] |
| Вестник[C 21] | 12 | 21,3 × 7,6 | 3,3 | Охтенская верфь | В. Ф. Стокке | 1813 год | 1823 год | Принимал участие в войне с Францией 1813—1814 годов, в том числе в блокаде Данцига. С 1815 по 1818 год выходил в практических плавания в Финский залив, а с 1819 по 1822 год нёс брандвахтенную службу в Ревеле, где и был разобран. | [3][38][42] [48][49] |
| Хамелеон[C 21] | 1814 год | 1823 год | С 1815 по 1818 год выходил в практических плавания в Финский залив, а с 1819 по 1822 год нёс брандвахтенную службу в Риге. Разобран в Кронштадте. | [3][42][48] [49][50] | |||||
| Янус[C 21] | 1814 год | 1827 год | С 1815 по 1821 год выходил в практических плавания в Финский залив. Разобран в Кронштадте. | [3][42][48] [49][50] | |||||
| Эол[C 21] | 1817 год | 1829 год | С 1817 по 1825 год выходил в практических плавания в Финский залив, также использовался для описи берегов залива. Разобран в Кронштадте. | [3][42][49] [50][51] | |||||
| Зефир[C 21] | 1817 год | 1827 год | В 1818, 1819 и 1821 годах выходил в практических плавания в Финский залив, а с 1822 по 1825 год нёс брандвахтенную службу в Риге. | [3][42][49] [50][51] | |||||
| Пегас[C 21] | 1818 год | 1830 год | С 1819 по 1824 год использовался для описи берегов Финского и Ботнического заливов, в 1825 и 1826 годах — в качестве плавучего маяка у Лондонской мели. Разобран в Кронштадте. | [3][42][49] [50][51] | |||||
| Колым | 12 | 21,7 × 7,6 | 2,9 | Охтенская верфь | В. Ф. Стокке | 1819 год | 1830 год | С 1820 по 1828 год выходил в практические плавания в Финский и Ботнический заливы, нёс брандвахтенную службу в Або и у острова Флисеберг. Разобран в Кронштадте. | [3][5][42] [50][52] |
- Merkuriy vs Venus.jpg
А. П. Боголюбов. Захват катером «Меркурий» шведского фрегата «Венус», 1789 год
- Merkuriy vs Venus 2.jpg
А. П. Боголюбов. Захват катером «Меркурий» шведского фрегата «Венус» 21 мая 1789 года
- Федоров Захват катером «Меркурий» шведского фрегата «Венус».jpg
И. П. Фёдоров. Захват катером «Меркурий» шведского фрегата «Венус» 21 мая 1789 года
Катера Черноморского флота
В разделе приведены катера, входивший в состав Черноморского флота России.
| Наименование | Ор. | Размер | Осадка | Верфь | Мастер | Вх. | Вых. | История службы | Прим. |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Сокол | 12/15 | 16,4 × 6,8 | 2,8 | Севастопольское адмиралтейство | И. Я. Осминин | 1821 год | 1846 год | Использовался для практических плаваний в Чёрном море, конвоирования транспортных судов и действий у побережья Кавказа. Принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, в том числе в уничтожении и захвате турецких судов. В 1834 году подвергся тимберовке, после чего нёс брандвахтенную службу в Сухум-Кале и Евпатории. | [5][52][53] [54][55] |
| Жаворонок | 12/15 | 15 × 6,1 | 3 | 1825 год | 1844 год | Использовался для крейсерских плаваний у побережья Кавказа. Принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, в том числе в высадке войск у Анапы и блокаде крепости Поти. В 1831 году участвовал в высадке десанта в Геленджикской бухте. С 1836 по 1843 год нёс брандвахтенную службу в Керченском проливе. | [5][52][53] [54][55] | ||
| Ласточка[C 22] | 12/16 | 15,2 × 6,8 | 2,4 | Николаевское адмиралтейство | И. С. Разумов | 1826 год | 1835 год | Использовался для крейсерских плаваний у побережья Кавказа. Принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, в том числе спасении экипажа поврежденного штормом и тонувшего транспорта «Змея». | [53][54][55] [56][57] |
| Соловей[C 22] | 1841 год | Использовался для крейсерских плаваний у побережья Кавказа. Принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, высадке десанта у крепости Инада. В 1830 и 1834—1838 года использовался для действий у Кавказского побережья. В 1838 году участвовал в высадке десанта в устье реки Шапсухо. В 1841 году был переоборудован в магазин. | [53][54][55] [56][57] | ||||||
| Быстрый[C 23] | 12 | 16,4 × 6,8 | 3,4 | Севастопольское адмиралтейство | С. И. Чернявский | 1833 год | н/д | С 1834 по 1840 год нёс службу у побережья Кавказа, а с 1841 по 1851 год — брандвахтенную службу в Очакове. | [53][55][58] [59][60] |
| Скорый[C 23] | 6/12 | 15,1 × 5,7 | 3,1 | 1838 год | В 1833 году стоял в Севастопольском порту. С 1834 по 1838 год использовался патрулирования у Кавказского побережья. В разбился в устье реки Туапсе. | [53][55][58] [59][60] |
Катер Беломорской флотилии
В разделе приведён катер, входивший в состав Беломорской флотилии России.
| Наименование | Ор. | Размер | Осадка | Верфь | Мастер | Вх. | Вых. | История службы | Прим. |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Соломбал | 20 | 30,2 × 9,1[C 5] | 3,7 | Соломбальская верфь | А. М. Курочкин | 1805 год | 1825 год | Использовался для плаваний в Белом море и несения брандвахтенной службы в Архангельске. Принимал участие в русско-английской войне 1807—1812 годов, был включен в состав отряда обороны Архангельска и охраны судоходства в Белом море. Разобран Архангельске. | [3][5][30] [31][27] |
Катера Сибирской флотилии
В разделе приведены катера, входившие в состав Сибирской флотилии России.
| Наименование | Ор. | Размер | Осадка | Верфь | Мастер | Вх. | Вых. | История службы | Прим. |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Чёрный орёл | н/д | н/д | н/д | построен в Нижнекамчатске | P. P. Галл | 1791 год | 1808 год | Принимал участие в экспедиции И. И. Биллингса и Г. А. Сарычева. С 1793 по 1806 год выходил в плаваниях в Охотское море. В 1806 году у Ямского острова был штормом выброшен на берег, однако впоследствии снят, а в 1808 году сдан к Охотскому порту за негодностью. | [5][21][61] [62][63] |
| Кадьяк | н/д | н/д | н/д | Охотская верфь | Н. Попов и Вашуткин | 1805 год | 1805 год | Использовался для осмотра западных берегов Охотского моря, разбился у острова Медвежий. | [61][62][63] |
| Святой Зотик | н/д | н/д | н/д | Охотская верфь | Н. Попов | 1806 год | 1812 год | С 1807 по 1811 год использовался для плаваний между портами Охотского моря. В 1812 году разбился у Большерецка. | [5][37][61] [62][63] |
Напишите отзыв о статье "Список парусных катеров Российского императорского флота"
Примечания
Ссылки на источники
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 110—122.
- ↑ [sailing.shipmodelsbay.com/00/02/08/index.html Катера] (рус.). «Военная Россия». Проверено 3 ноября 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 [randewy.ru/nk/katera.html Катера] (рус.). randewy.ru. Проверено 3 ноября 2015.
- ↑ 1 2 Чернышёв, 2002, с. 109.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 [sailing.shipmodelsbay.com/05/ktsp/index.html Катера специальной постройки] (рус.). «Военная Россия». Проверено 11 ноября 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Список русских военных судов, 1872, с. 158—159.
- ↑ 1 2 3 4 А. Б. Широкорад, 2007, с. 235.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 А. Б. Широкорад, 2007, с. 236.
- ↑ 1 2 3 4 Чернышёв, 2002, с. 121.
- ↑ 1 2 3 4 [sailing.shipmodelsbay.com/05/ktkz/index.html Катера, купленные за границей] (рус.). «Военная Россия». Проверено 11 ноября 2015.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 119—121.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 109—110.
- ↑ 1 2 Чернышёв, 2002, с. 110.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 235—236.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 110—111.
- ↑ 1 2 Чернышёв, 2002, с. 111.
- ↑ 1 2 3 [sailing.shipmodelsbay.com/05/lebed/index.html Катера типа «Лебедь»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 5 ноября 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Список русских военных судов, 1872, с. 160—161.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 236—237.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 111—112.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Чернышёв, 2002, с. 112.
- ↑ 1 2 3 [sailing.shipmodelsbay.com/05/sokol/index.html Катера типа «Сокол»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 5 ноября 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 А. Б. Широкорад, 2007, с. 237.
- ↑ 1 2 Чернышёв, 2002, с. 122.
- ↑ Список русских военных судов, 1872, с. 744.
- ↑ 1 2 3 [sailing.shipmodelsbay.com/05/nomernoy/index.html Катера типа «Номерной»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 5 ноября 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 А. Б. Широкорад, 2007, с. 238.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 121—122.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/los/index.html Катера типа «Лось»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 11 ноября 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Список русских военных судов, 1872, с. 162—163.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Чернышёв, 2002, с. 113.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/vestnik/index.html Катера типа «Вестник»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 6 ноября 2015.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/begun/index.html Катера типа «Бегун»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 6 ноября 2015.
- ↑ 1 2 Чернышёв, 2002, с. 113—114.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/zhemchug/index.html Катера типа «Жемчуг»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 6 ноября 2015.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 114—115.
- ↑ 1 2 Чернышёв, 2002, с. 114.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Список русских военных судов, 1872, с. 164—165.
- ↑ 1 2 3 4 А. Б. Широкорад, 2007, с. 239.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 114, 116.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [sailing.shipmodelsbay.com/05/drozd/index.html Катера типа «Дрозд»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 9 ноября 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 А. Б. Широкорад, 2007, с. 240.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 114, 116—117.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Чернышёв, 2002, с. 114, 117.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 239—240.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 238—839.
- ↑ Список русских военных судов, 1872, с. 758.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 117.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [sailing.shipmodelsbay.com/05/vestnik2/index.html Катера типа «Вестник»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 9 ноября 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Список русских военных судов, 1872, с. 166—167.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 117—118.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 118.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Список русских военных судов, 1872, с. 518—519.
- ↑ 1 2 3 4 А. Б. Широкорад, 2007, с. 376.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [randewy.ru/nk/katerchf.html Катера Черноморского флота] (рус.). randewy.ru. Проверено 10 ноября 2015.
- ↑ 1 2 Чернышёв, 2002, с. 118—119.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/lastochka/index.html Катера типа «Ласточка»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 10 ноября 2015.
- ↑ 1 2 А. Б. Широкорад, 2007, с. 377.
- ↑ 1 2 Чернышёв, 2002, с. 131.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/06/tdsp/index.html Тендеры специальной постройки] (рус.). «Военная Россия». Проверено 11 ноября 2015.
- ↑ 1 2 3 Список русских военных судов, 1872, с. 706—707.
- ↑ 1 2 3 А. Б. Широкорад, 2007, с. 420.
- ↑ 1 2 3 [randewy.ru/nk/brigantsf.html Бригантины и катера Сибирской флотилии] (рус.). randewy.ru. Проверено 5 ноября 2015.
Комментарии
- ↑ Двенадцать 24-фунтовых карронад и двадцать фальконетов.
- ↑ 1 2 3 4 Куплен в Англии.
- ↑ 1 2 3 4 Указан год покупки.
- ↑ 24-фунтовые карронады.
- ↑ 1 2 3 4 5 Длина судна указана по палубе.
- ↑ 1 2 3 Катера «Лебедь», «Баклан» и «Гагара» строились по одному проекту, тип «Лебедь».
- ↑ 1 2 3 Катера «Сокол», «Кречет» и «Ястреб» строились по одному проекту, тип «Сокол».
- ↑ 1 2 Захвачен у шведов.
- ↑ 1 2 Указан год взятия в плен.
- ↑ 1 2 3 Катера № 1, № 2 и № 3 строились по одному проекту, тип «Номерной».
- ↑ Указан год покупки, построен в 1795 году.
- ↑ 1 2 Катера «Лось» и «Олень» строились по одному проекту, тип «Лось».
- ↑ Куплены в Англии.
- ↑ 1 2 Катера «Вестник» и «Гонец» строились по одному проекту, тип «Вестник».
- ↑ По другим данным — Галерная верфь.
- ↑ 1 2 Катера «Бегун» и «Сокол» строились по одному проекту, тип «Бегун».
- ↑ 1 2 Катера «Жемчуг» и «Топаз» строились по одному проекту, тип «Жемчуг».
- ↑ 12-фунтовые карронады.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Катера «Дрозд», «Лещ», «Лось», «Муравей», «Олень», «Сверчок», «Щеглёнок», «Ястреб», № 89 и № 90 строились по одному проекту, тип «Дрозд».
- ↑ В 1812 году был переименован в «Кюмень».
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Катера «Вестник», «Хамелеон», «Янус», «Эол», «Зефир» и «Пегас» строились по одному проекту, тип «Вестник».
- ↑ 1 2 Катера «Ласточка» и «Соловей» строились по одному проекту, тип «Ласточка».
- ↑ 1 2 В ряде документов числился тендером.
Литература
- Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат, 2002. — Т. 2. — 480 с. — (Корабли и суда Российского флота). — 5000 экз. — ISBN 5-203-01789-1.
- Веселаго Ф. Ф. Список русских военных судов с 1668 по 1860 год. — С-Пб.: Типография морского министерства, 1872. — 798 с.
- Широкорад А. Б. 200 лет парусного флота России / Под ред. А. Б. Васильева. — 2-е изд. — М.: «Вече», 2007. — 448 с. — ISBN 978-5-9533-1517-3.
- Белавенец П. И. Нужен ли нам флот и значение его в истории России. — С-Пб.: «Товарищество Р. Голике и А. Вильборг», 1910. — 318 с.
|
|||||||||
Отрывок, характеризующий Список парусных катеров Российского императорского флота
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.
Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
