Трушин, Василий Петрович

Василий Петрович Трушин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр внутренних дел Российской Федерации
3 октября — 4 октября 1993 года
Предшественник:	Виктор Фёдорович Ерин Андрей Фёдорович Дунаев (и. о.)
Преемник:	Виктор Фёдорович Ерин
во время Конституционного кризиса 1993 г.
Начальник Службы общественной безопасности МВД СССР
август — сентябрь 1991 года
Временно исполняющий обязанности Министра внутренних дел СССР
22 — 23 августа 1991 года
Предшественник:	Борис Карлович Пуго (министр)
Преемник:	Виктор Павлович Баранников (министр)
Министр внутренних дел РСФСР
27 октября 1989 года — 15 июня 1990 года (и.о. до сентябрь 1990 года)
Глава правительства:	Александр Владимирович Власов
Предшественник:	Вадим Степанович Тикунов
Преемник:	Виктор Павлович Баранников
Первый заместитель Министра внутренних дел СССР
декабрь 1984 года — октябрь 1989 года
Предшественник:	Юрий Михайлович Чурбанов
Преемник:	Леонид Георгиевич Сизов
Рождение:	19 сентября 1934(1934-09-19) Москва, СССР
Смерть:	16 января 2006(2006-01-16) (71 год) Москва, Россия
Партия:	КПСС
Образование:	Московский горный институт
Военная служба
Годы службы:	сентябрь 1979 года — 1991 год
Принадлежность:	СССР СССР → Россия Россия
Звание:
Награды:

Васи́лий Петро́вич Тру́шин (19 сентября 1934 года — 16 января 2006 года) — советский и российский государственный деятель, генерал-полковник внутренней службы, министр внутренних дел РСФСР (1989—1990).

Биография

Родился 19 сентября 1934 года в Москве. Окончил среднюю школу.

С 1952 года начал учёбу в Московском горном институте. Окончил институт в 1952 году.

С 1957 года — инженер-конструктор института «Гипрошахтостроймаш», затем на одном из московских предприятий.

С 1959 года на комсомольской работе. Сначала был вторым секретарём Октябрьского райкома, затем в 1960 году стал первым секретарём Тимирязевского райкома.

В 1962 году стал вторым секретарем, в 1964 году — первым секретарем Московского горкома ВЛКСМ.

В 1961 году принят в ряды КПСС. В 1968 году занял должность первого секретаря Перовского райкома КПСС. В 1974 году стал заведующим отделом организационно-партийной работы.

В июле 1976 года — секретарь Московского горкома КПСС.

С 1979 года начал работу в МВД СССР. В сентябре 1979 года занял пост начальника Главного управления внутренних дел Московского горисполкома, стал членом Коллегии МВД СССР.

В 1984 году вернулся на работу в Московский горком КПСС, был секретарем. В декабре этого же года вновь вернулся в МВД СССР.

С декабря 1984 года — 1-й заместитель министра внутренних дел. Одновременно был руководителем штаба по ликвидации последствия аварии на Чернобыльской АЭС, а затем и землетрясения в Армении.

27 октября 1989 года назначен министром внутренних дел РСФСР. С 15 июня 1990 года после сложения российским правительством своих полномочий перед Верховным Советом РСФСР нового состава Трушин исполнял обязанности министра.

С сентября 1990 года по 14 сентября 1991 года был заместителем министра внутренних дел СССР. Также был начальником Национального бюро Интерпола в СССР.

Во время выступления ГКЧП (с 18 по 22 августа 1991 года) был заместителем начальника Оперативного штаба МВД по чрезвычайному положению в стране.

Один день (с 22 августа по 23 августа 1991 года) был временно исполняющим обязанности министра внутренних дел СССР.

С августа по сентябрь 1991 года был начальником Службы общественной безопасности МВД СССР.

В 1991 году ушёл на пенсию. Занимал пост вице-президента Фонда содействия укреплению законности и правопорядка

Во время конституционного кризиса 1993 года и. о. президента России Александр Руцкой по предложению народного депутата РСФСР Сергея Бабурина назначил В. П. Трушина на должность министра внутренних дел Российской Федерации. Однако, нет данных, что Верховный Совет до штурма 4 октября успел согласовать это назначение, как это требовали пункт 3 статьи 109 и часть 1 статьи 123 действовавшей конституции РСФСР и статья 9 Закона РФ «О Совете Министров-Правительстве Российской Федерации». Трушин снова проработал на этот посту всего один день (3-4 октября). Единственное распоряжение, которое он отдал, это освободить сотрудников мэрии Москвы, захваченных защитниками здания Верховного Совета.

Трушин единственный министр из команды Руцкого, который после штурма Верховного Совета России 4 октября не был привлечен к уголовной ответственности и взят под стражу.

В 1995 году вошёл в экспертный Совета по проблемам борьбы с преступностью Российского общенародного союза.

Умер 16 января 2006 года в Москве. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Награды и почётные звания

• 4 Ордена Трудового Красного Знамени
• Орден Дружбы Народов
• Заслуженный работник МВД
• медали

Литература

• Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923—1991 гг. Историко-биографический справочник / Сост. В. И. Ивкин. — М., 1999.
• Иванов И. [www.hrono.ru/libris/lib_i/an_19.php «Останкино»] // Анафема: хроника государственного переворота (записки разведчика). — СПб.: Палея, 1995. — 499 с.

Ссылки

• Александр Роменский. [petrovka38.ru/news/item/55900 Команда Трушина снова в строю]. Сайт ГУ МВД России по городу Москве (29 сентября 2014).

Отрывок, характеризующий Трушин, Василий Петрович

Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).