Флексатон

Флексатон
Классификация	Ударный инструмент, идиофон
Звучание инструмента	Пример звучания флексатона

ФлексатонФлексатон

Флексато́н (англ. flex-a-tone от лат. flexus ― «изогнутый» и греч. τόνος ― «напряжение» или «тон») ― ударный музыкальный инструмент, металлический идиофон с определённой высотой звучания. Запатентован в США в 1924 году.

Конструкция

Флексатон представляет собой тонкую стальную пластинку, слегка изогнутую у концов, длиной около 180 миллиметров, шириной около 60 миллиметров у основания, сужающуюся к противоположному концу. Широкий конец пластинки неподвижно закреплён у основания проволочной рамы с рукояткой, а к узкому прикрепляются два гибких стержня, на концах каждого из которых находится металлический или деревянный шарик.

Техника исполнения

При игре исполнитель держит флексатон в правой руке за рукоятку, большим пальцем нажимая на свободный конец пластины. При встряхивании инструмента шарики ударяются о язычок, производя звук. Высота звука регулируется нажимом большого пальца: чем сильнее изогнута пластинка, тем выше будет звук. Тембр флексатона звенящий, завывающий, в верхнем регистре ― пронзительный. Высота звука трудно поддаётся регулированию, однако при наличии определённых технических навыков возможно извлекать звуки в пределах примерно двух октав: от до первой до до третьей и выше. Среди экспериментальных приёмов игры на флексатоне ― использование вместо встроенных колотушек палочек от треугольника или ксилофона и даже скрипичного смычка.

Использование флексатона в музыке

На первых порах своего существования флексатон использовался в джазе, однако вскоре заинтересовал и композиторов классической музыки: в своих сочинениях его применяли Артюр Онеггер («Антигона»), Эрвин Шульхоф (Первая симфония), Арнольд Шёнберг (Вариации для оркестра; оперы «С сегодня на завтра» и «Моисей и Аарон»), Дмитрий Шостакович (оперы «Нос» и «Леди Макбет Мценского уезда»), Арам Хачатурян (Концерт для фортепиано с оркестром). Несмотря на то, что широкого применения флексатон не получил, его специфический тембр иногда бывает востребован в эстрадной музыке, кино. Партии флексатона есть в сочинениях Ханса Вернера Хенце, Дьёрдя Лигети, Кшиштофа Пендерецкого, Софии Губайдулиной, Альфреда Шнитке, Сергея Слонимского и других композиторов-авангардистов.

Ноты для флексатона записываются в скрипичном ключе согласно действительному звучанию. В партитуре симфонического оркестра партия флексатона обычно пишется под партией трубчатых колоколов, над партией треугольника (в зависимости от того, как ударные инструменты сгруппированы по исполнителям, положение той или иной партии в партитуре может изменяться).

Samples

	Sound of a flexatone
	Playing 1
Помощь по воспроизведению

	Sound of a flexatone
	Playing 2
Помощь по воспроизведению

	Sound of a flexatone
	Playing 3
Помощь по воспроизведению

Литература

• Музыкальная энциклопедия. Гл. ред. Ю. В. Келдыш. М.: Советская энциклопедия, 1973―1982.
• Андреева О. Ф. Ударні інструменти сучасного симфонічного оркестру. Киев: Музична Украïна, 1985.

Отрывок, характеризующий Флексатон

В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.