Верфель, Франц
Поделись знанием:
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
(перенаправлено с «Франц Верфель»)
| Франц Верфель | |
| Franz Werfel | |
 Франц Верфель, фотография Карла Ван Вехтена | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Подпись: |
|
Франц Ве́рфель (нем. Franz Werfel, 10 сентября 1890, Прага, Австро-Венгрия — 26 августа 1945, Беверли-Хиллз, США) — австрийский поэт, романист и драматург.
Содержание
Биография
Родился в состоятельной еврейской семье.
В лицее познакомился с Францем Кафкой и Максом Бродом.
В 1911—1912 отбывал воинскую повинность. Один из основателей венского экспрессионизма, познакомился с Карлом Краусом и Рильке. Накануне Первой мировой войны организовал общество пацифистов вместе с Мартином Бубером и Максом Шелером.
В 1915—1917 воевал в рядах австрийской армии на русском фронте.
В 1929 женился на Альме Малер, весьма известной личности в культурных кругах Австрии того времени. В 1938 году, после аншлюса, перебрался во Францию (Санари-сюр-Мер), затем, в 1940, с женой, Генрихом Манном, его женой и сыном Томаса Манна — из Франции через Пиренеи в Испанию и Португалию, а оттуда — в США.
В 1941 году получил американское гражданство.
Произведения
Романы
- Nicht der Mörder, der Ermordete ist schuldig/ Не убийца, а убитый виновен (1920)
- Verdi/ Верди (1924)
- Paulus unter den Juden/ Павел среди иудеев (1926)
- Der Abituriententag. Die Geschichte einer Jugendschuld/ Однокашники (1928)
- Barbara oder die Frömmigkeit/ Барбара, или Благочестие (1929)
- Die Vierzieg Tage des Musa Dagh/ Сорок дней Муса-Дага (1933)
- Das Lied von Bernadett/ Песнь Бернадетте (1941)
- Der Stern der Ungeborenen/ Звезда нерожденных (1946)
Драмы
- Die Troerinnen/ Троянки (1914, по Еврипиду)
- Spiegelmensch/ Человек из зеркала (1920)
- Bocksgesang/ Козлиная песнь (1921)
- Juarez und Maximilian/ Хуарес и Максимиллиан (1925)
- In einer Nacht/ Однажды ночью (1937)
- 1944 Jacobowsky und der Oberst/ Якобовский и полковник (1944)
Стихотворения
- Der Weltfreund/ Друг мира (1911)
- Wir sind/ Мы существуем (1913)
- Einander/ Друг для друга (1915)
- Der Gerichtstag/ Судный день (1919)
- Neue Gedichte / Новые стихотворения (1928)
Сводные издания
Признание
- Лауреат премий Франца Грильпарцера (1926), Государственной премии Чехословакии (1927), премии Шиллера (1930).
- Изображен на почтовой марке Австрии 1990 года.
Публикации на русском языке
- Человек из зеркала. М.: Госиздат, 1922
- Дом скорби. Л.: Мысль, 1929
- Верди. М.: Гослитиздат, 1962 (переизд. М.: Армада-Пресс, 1998)
- Стихи// Западноевропейская поэзия XX века. М.: Художественная литература, 1977, с.38-42
- Сорок дней Муса-дага. Ереван: Советакан грох, 1988
- Стихи// Сумерки человечества: Лирика немецкого экспрессионизма. М.: Московский рабочий, 1990
- Песнь Бернадетте. М.: Энигма, 1997
- Стихи// Строфы века-2. М.: Полифакт, 1998, с.212, 250.
- Черная месса. М.: Эксмо, 2005
Напишите отзыв о статье "Верфель, Франц"
Примечания
Литература
- Воронова Ольга. Сергей Есенин и Франц Верфель: к проблеме русско-немецких литературных связей // Современное есениноведение. — 2007. — № 7. — С. 27—35.
Ссылки
- [www.maurice-abravanel.com/werfel_franz_english.html Официальный сайт] (англ.)
- [www.armenianhouse.org/werfel/bio-ru.html Официальный сайт]
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Верфель, Франц
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
