Храм Святой Софии (Салоники)

Православная церковь
Храм Святой Софии Αγία Σοφία
Фасад собора Святой Софии
Страна	Греция
Город	Фессалоники
Конфессия	Православие
Епархия	Фессалоникийская митрополия
Тип здания	Церковь
Первое упоминание	VIII век
Строительство	между 690—730 годами годы
Основные даты: 795 — первое письменное упоминание X век — кафедральный храм Фессалоникийской митрополии середина XI века — перестройка храма 1523 — обращён в мечеть 1912 — передан Вселенскому патриархату 1988 — включён в перечень объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО
Дата упразднения	1523—1912 годы
Статус	памятник Всемирного наследия ЮНЕСКО
Состояние	действующий храм

Хра́м Свято́й Софи́и (греч. Ἁγία Σοφία) — крестокупольный трёхнефный христианский храм в городе Салоники, освящённый во имя Софии Премудрости Божией. Находится в ведении Фессалоникийской митрополии, одновременно подчинённой Элладской православной церкви и Константинопольскому патриархату.

Представляет собой исключительно редкий образец церкви иконоборческого периода, сочетающий в себе черты крестово-купольного храма и трёхнефной базилики. В 1988 году в составе раннехристианских и византийских памятников Салоник включён в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО.

История храма

На месте существующего храма в первой половине V века располагалась раннехристианская пятискатная базилика, посвящённая святому Марку. Вместе с другими постройками она представляла собой комплекс религиозных сооружений площадью более 8000 квадратных метров. Эта церковь была разрушена землетрясением в 618-620 годах, и на её месте был построен нынешний храм, занявший только часть прежнего комплекса.

Строительство храма относят к периоду между 690 и 730 годами, а первое письменное упоминание о нём содержится в письме Феодора Студита от 795 года. Окончание строительства храма Святой Софии приходится на период правления императора Льва III, при котором в Византийской империи началось иконоборчество, что объясняет минимальное количество мозаичных украшений храма.

В византийский период храм окружали многочисленные административные и культовые сооружения. Иоанн Камениата, описывая в начале X века церкви Салоник, называет храм Святой Софии одним из самых выдающихся. В 1357 году в храме погребли архиепископа Григория Паламу, вскоре канонизированного в лике святых, а его мощи стали почитаться источником чудес. В X веке Софийский собор стал кафедральным храмом Фессалоникийской митрополии. В период завоевания города крестоносцами и существования Фессалоникского королевства в нём находилась кафедра католического епископа.

Около середины XI века храм был перестроен. К его западной части был пристроен просторный нартекс. Входные ворота прежней постройки были снесены, а восточную стену нартекса украсили фресковой живописью.

После завоевания Салоник турками в 1430 году храм до 1523 года продолжал использоваться для христианских богослужений, но потом, как и другие храмы города, был обращён в мечеть. Турками был изменён внешний вид храма — фасад украсил портик в османском стиле, колокольню переделали в минарет, а затем возвели и второй минарет в османском стиле. Внутреннее убранство храма уничтожено не было, его покрыли штукатуркой, которая и сохранила мозаики собора. В 1890 году пожаром строению был причинены значительные разрушения. В 1907—1910 годах турки выполнили ремонт. В 1912 году по итогам Первой Балканской войны город Салоники перешёл к Греции и Святая София была возвращена христианам. Османский минарет был разобран, а колокольне была возвращена изначальная функция. Храм является действующим и относится к митрополии Фессалоник. В современных Салониках собор находится в историческом центре города, а улица и площадь перед храмом носят названия в честь святой Софии.

Архитектурные особенности

Размеры храма составляют 42 (длина) на 35 (ширина) метров, диаметр купола — около 10 метров, а высота рукавов креста — около 16 метров. Архитектура храма сочетает в себе черты крестово-купольного храма и трёхнефной базилики. Купол положен на парусах, которые опираются на столбы. Выделяются очень глубокие подкупольные арки, которые образуют крестообразно расходящиеся от купола рукава. При этом пространство храма расчленено на три нефа, хотя боковые нефы и не соответствуют апсидам, которые находятся на стыке центрального и боковых нефов. К архитектурным элементам, характеризующим переход от куполообразной к крестокупольной базилике, относится также и то, что барабан имеет прямоугольную форму, купол держится на полуцилиндрических балках.

В архитектуре храма виден ряд недостатков (например, основание купола не имеет формы круга, а почти четырёхугольное с закругленными углами), которые объясняются тем, что, вероятно, архитектор ещё не освоил строительство нового вида церквей с базированием купола на арках. Общий стиль памятника провинциален, хотя масштаб постройки и сложность композиции свидетельствуют о восстановлении архитектурных традиций VI века. По мнению искусствоведа В. Д. Лихачёвой, храм Святой Софии напоминает константинопольские постройки Юстиниана и в первую очередь церковь Святой Ирины.

В архитектуре алтарной части видны новые архитектурные формы, вызванные изменениями, произошедшими в чине литургии: для приготовления Святых Даров сделано помещение для жертвенника, а справа от алтаря, симметрично жертвеннику, — диаконник для хранения церковной утвари и облачений.

Внутреннее пространство храма разделено двумя рядами колонн, своды купола держатся на четырёх объемных колоннах византийского стиля, а неф имеет крестовый свод.

Внутреннее убранство

Храм имеет квадратную форму, характерную для поздневизантийских крестокупольных базилик. Античные и византийские колонны, чередуясь, разделяют внутреннюю часть храма. Для колонн использованы капители, украшенные двумя рядами развивающихся листьев (аналог капителей в базилике Святого Димитрия), которые были позаимствованы из более древнего храма, вероятно, V века. Стены храма оштукатурены и раскрашены под мрамор. В ряде мест нанесён растительный орнамент.

Купол храма опирается на цилиндрический барабан, который, снижаясь, принимает форму квадрата с двенадцатью окнами, пространство выше которых покрыто мозаикой с изображением Вознесения. Также мозаикой украшен и свод апсиды алтарной части, где имеется мозаичное изображение Богородицы, относящиеся к иконописному типу «Одигитрия».

Кроме мозаик в храме сохранились фрески XI века, которые были выполнены при его реконструкции после пожара 1037 года. Фрески расположены в один ряд на восточной стене нартекса. На большинстве из них изображены святые, канонизированные в лике преподобных. Среди них выделяются преподобная Феодора и преподобный Евфимий — святые из Салоник.

• 07Thessaloniki Agia Sophia06.jpg

  Одигитрия (мозаика апсиды)

• 07Thessaloniki Agia Sophia04.jpg

  Вознесение Христово (мозаика купола)

Мозаики

Мозаика апсиды — «Одигитрия»

Храм был построен в период иконоборчества, в связи с чем изначально апсида была украшена огромным крестом, а свод вимы — многочисленными небольшими крестами в прямоугольниках (так называемая аниконическая декорация). Эти мозаичные изображения были созданы в 780-е годы (то есть после первого восстановления иконопочитания императрицей Ириной или незадолго до него). Такая датировка основана на сохранившихся монограммах Константина VI, его матери императрицы Ирины и надписи с упоминанием епископа Феофила, бывшего участником Седьмого Вселенского собора в 787 году. Они находятся в своде алтаря рядом с крупным изображением равноконечного креста в круге.

Вскоре после окончательного восстановления иконопочитания императрицей Феодорой в 843 году изображение креста было заменено мозаичным изображением Богородицы, сидящей на троне, с младенцем Христом на руках. Изображение выполнено на золотом фоне. Мастер, создававший мозаику, не был знаком с принципами исправления перспективных искажений. По этой причине созданная им фигура Богородицы на полукруглой поверхности апсиды получилась широкой и грузной, а фигура Богомладенца Христа, напротив, слишком маленькой.

На уровне плеч Богородицы сохранились контуры креста, первоначально украшавшего апсиду. Под изображением Богородицы сохранилась надпись, относящаяся к первоначальному мозаичному украшению апсиды — «Господь Бог, сделай прочным это строение, так чтобы оно было непоколебимо до скончания века, для того чтобы был славен Ты, Твой Единородный Сын и Твой Пресвятой Дух». Между сводом алтаря и аркой на узкой лицевой части мозаикой выложена цитата из 64-го псалма — «Насытимся благами дома Твоего, святаго храма Твоего» (Пс. 64:5).

Мозаика купола — «Вознесение»

На большой мозаике купола изображена сцена Вознесения Иисуса Христа. Образ Христа заключен в многоцветную шарообразную рамку — мандорлу, поднимаемую в небо двумя ангелами. Христос, благословляющий правой рукой, изображён сидящим на радуге. Вокруг этого центрального образа изображены двенадцать апостолов и Богородица в окружении двух ангелов, один из которых указывает на слова из апостольских деяний, написанные над их головами: «…мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян. 1:11). Относительно датировки данной мозаики существуют следующие версии:

• по мнению Шарля Диля и М. Ле Турно, создана в два этапа: Христос с ангелами — VII век, Богоматерь, ангелы и апостолы — IX век. Данная датировка, по мнению профессора Петербургского университета Д. В. Айналова, не имеет никаких оснований;
• академик В. Н. Лазарев датирует мозаику IX веком на основании её сходства с росписями шестой капеллы в Гёреме и с мозаиками капеллы Сан Дзено в базилике Санта-Прасседе. Также в пользу такой датировки, на его взгляд, свидетельствует сохранившаяся в куполе надпись с упоминанием солунского архиепископа Павла (880—885 годы), которая, возможно, была выполнена одновременно с мозаикой.
• искусствовед Г. С. Колпакова датирует мозаику ок. 849 годом то есть первыми годами после окончательного восстановления иконопочитания.

Изображения апостолов отделены друг от друга деревьями. Мастер попытался передать индивидуальные черты каждого апостола: один смотрит на небо, прикрывая глаза рукой, другой представлен задумчивым со слегка опущенной головой, которую он поддерживает рукой, третий выражает изумление, наклонив голову и сжимая руку у подбородка. Апостолы, в отличие от Христа и Богоматери, изображены не имеющими нимба. Богородица изображена в молитвенном положении с поднятыми вверх руками.

Характеризуя технику исполнения мозаики, австрийский искусствовед Отто Демус пишет, что она представляет пример идеальной оптической системы отрицательной перспективы, характерный для средневизантийского искусства.

Длинные ноги фигур, то есть те их части, что находятся на более или менее вертикальных и поэтому подверженных сильному сокращению участках купола, укороченные торсы, небольшие головы — словом, всё изображено именно так, чтобы при взгляде снизу пропорции фигур казались нормальными. Даже несколько странное изображение сидящего Христа в зените купола попадает в точку — зритель воспринимает Его фигуру почти неискажённой, а это значит, что она оказывается меньше и шире. Её относительная неуклюжесть связана с тем, что изображение сидящей фигуры на обозреваемой снизу горизонтальной поверхности для византийского художника было почти неразрешимой проблемой.

Богородица	Христос, возносимый ангелами	Иоанн Богослов

Также он отмечает, что помещение в куполе композиции Вознесение Христово является примером архаичной иконографии и не размещение в куполе Христа Пантократора, традиционного для столичного искусства Византии, объясняется провинциальным положением Салоник. Г. С. Колпакова относит мозаику к примерам архаического народного вкуса, но отмечает, что её отличает «академизация приёмов, усиленная стилизация объёмов, их точёность, орнаментализация очертаний деталей».

Данная мозаика стала прототипом росписи купола Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря (середина XII века), а её отдельные мотивы были использованы для создания мозаичной композиции конхи алтаря лютеранской церкви Вознесения в Иерусалиме (1907—1910 годы).

Включение в число объектов Всемирного наследия

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 456 [whc.unesco.org/ru/list/456 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/456 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/456 фр.]

15 января 1987 года Грецией для включения в число объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО была номинирована группа раннехристианских и византийских памятников в городе Салоники, включающая и храм Святой Софии. В сентябре 1988 года Международный совет по вопросам охраны памятников и достопримечательных мест представил своё заключение с обоснованием возможности их включения в реестр. На 14-й сессии Комитета Всемирного наследия, состоявшейся в Бразилии 5—9 декабря 1988 года, указанная группа памятников была включена в Список объектов Всемирного наследия под номером 456.

Литература

• Папахатзис Н. Памятники Салоник. — MOLHO. — 159 с. — ISBN 960796405-5.
• Колпакова Г. С. Искусство Византии. Ранний и средний периоды. — М.: Азбука, 2010. — 528 с. — (Новая история искусства). — ISBN 978-5-9985-0447-1.
• Отто Демус. История средневизантийской системы // [www.krotov.info/history/08/demus/demus02.html Мозаики византийских храмов. Принципы монументального искусства Византии] / Пер. с англ. Э. С. Смирновой. ред. и сост. А. С. Преображенский. — М.: Индрик, 2001. — 160 с.

Ссылки

• [odysseus.culture.gr/h/2/eh251.jsp?obj_id=1661 Church of Agia Sophia] (англ.). Hellenic Ministry of Culture. Проверено 8 апреля 2010. [www.webcitation.org/652wVhZF8 Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
• [www.icon-art.info/location.php?lng=ru&loc_id=307 Церковь св. Софии, Салоники, Греция]. [www.icon-art.info Христианство в искусстве]. — галерея мозаик. Проверено 8 апреля 2010. [www.webcitation.org/652wWTov6 Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
• [www.imth.gr/default.aspx?lang=el-GR&loc=1&page=178 Сайт Фессалоникской митрополии] (греч.). — Клирики, служащие в Святой Софии. Проверено 10 мая 2010. [www.webcitation.org/652wXy9KR Архивировано из первоисточника 29 января 2012].

Отрывок, характеризующий Храм Святой Софии (Салоники)

– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.


Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.