482 год до н. э.
Поделись знанием:
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
(перенаправлено с «482 до н. э.»)
| Годы |
|---|
| 486 до н. э. · 485 до н. э. · 484 до н. э. · 483 до н. э. — 482 до н. э. — 481 до н. э. · 480 до н. э. · 479 до н. э. · 478 до н. э. |
| Десятилетия |
| 500-е до н. э. · 490-е до н. э. — 480-е до н. э. — 470-е до н. э. · 460-е до н. э. |
| Века |
| VI век до н. э. — V век до н. э. — IV век до н. э. |
Содержание
События
- 482 — Консулы Квинт Фабий Вибулан (2-й раз) и Гай Юлий Юл [1].
- 482 — Создание афинского флота.
- 482 — Фемистокл избирается стратегом.
- 482 и 478 — Победы Гиерона на Пифийских скачках.
- 482 — Гелон захватывает Мегары Гиблейские (Сицилия).
Китай
- 13-й год по эре правления луского князя Ай-гуна [2].
- Весной чжэнский полководец Хань Да разбил войско Сун при Янь (местность в Чжэн) и пленил сунцев [3].
- Весной (по «Чуньцю», летом) в Хуанчи [4] состоялась встреча уского вана, цзиньского гуна (которого сопровождал Чжао Цзянь-цзы) и луского гуна [5]. Отборные войска У находились на севере [6].
- Летом умер сюйский князь (нань) Чэн (Юань-гун), осенью похоронен [7].
- Летом чуский военачальник гун-цзы Шэнь напал на Чэнь [8].
- В 6 луне, в день бин-цзы, юэский ван Гоу Цзянь напал на У с армией в 49000 бойцов; в день и-ю 5000 воинов Юэ сражались с войсками У при Гусюнъи; на следующий день бин-сюй юэсцы взяли в плен уского наследника Ю (он затем был убит); на следующий день дин-хай юэский ван вступил в столицу У, сжёг террасу Гусу и захватил корабль вана. юэская армия Фань Ли и Шэ Юна выступила по течению Хуай, чтобы отрезать обратный путь усцам. уский ван, узнав о поражении, казнил 7 вестников, чтобы известие не распространилось [9].
- В 7 луне правители Цзинь и У спорили о старшинстве в Хуанчи [6]. По версии «Го юй» и гл.39 и 43 «Ши цзи», старшинство было за У [10], по версии «Цзо чжуань» и гл.31 «Ши цзи» — за Цзинь [11], цзинец Чжао Ян угрожал напасть на У, и старшинство осталось за Цзинь [12]. По рассказу «Го юй», Вансунь Ло предложил ускому вану план (эпизод 234 «Го юй»), и тогда уские войска выстроились в боевом порядке и двинулись против цзиньцев. После переговоров (эпизод 235 «Го юй») был заключён договор, в котором правители именовались У-гун (старший) и Цзинь-хоу (младший) [13] (согласно же «Цзо чжуань», правитель У согласился на титул цзы, как и сказано в «Чуньцю» [14]).
- уский посол Вансунь Гоу отправился в Чжоу сообщить о деяниях У (эпизод 236 «Го юй») [15].
- уский ван хотел напасть на Сун, но Бо Пэй отговорил его (по рассказу «Го юй», уский ван лишь прошёл с войском через Сун, чтобы устрашить его), и ван вернулся домой и послал щедрые дары в Юэ, чтобы заключить мир, на что Юэ согласилось [16].
- Осенью луский гун вернулся со съезда. В 9 и 12 лунах в Лу появилась саранча [17].
- Осенью цзиньский полководец Уй Мань-до вторгся в Вэй [18].
- В 11 луне появилась комета на востоке [19].
- В 11 луне разбойники убили чэньского сановника Ся Цюй-фу [20].
| ||||||
Родились
Скончались
См. также
Источники
- ↑ Т.Ливий. История… М.,1989-93, т.1, с.98
- ↑ Конфуциева летопись «Чуньцю» («Вёсны и осени»). Перевод и примечания Н. И. Монастырева. М., 1999. С.106
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.225; Чуньцю, известие 1
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.37; Т. VI. М., 1992. С.20
- ↑ Чуньцю, известие 3; согласно «Цзо чжуань», присутствовал также правитель Шэнь (Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.213)
- ↑ 1 2 Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.224
- ↑ Чуньцю, известия 2 и 8
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.224; Чуньцю, известие 4
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.37; Т. VI. М., 1992. С.20; Го юй (Речи царств). М., 1987. С.278; Чуньцю, известие 5
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. II. М., 2001. С.36; Т. V. М., 1987. С.180; Т. VI. М., 1992. С.54
- ↑ Комментарий Р. В. Вяткина и В. С. Таскина в кн. Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. II. М., 2001. С.309
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. III. М., 1984. С.38
- ↑ Го юй (Речи царств). М., 1987. С.278-283
- ↑ Васильев Л. С. Древний Китай. В 3 т. Т.2. М., 2000. С.214
- ↑ Го юй (Речи царств). М., 1987. С.283-284
- ↑ Сыма Цянь. Исторические записки. В 9 т. Т. V. М., 1987. С.38; Т. VI. М., 1992. С.20; Го юй (Речи царств). М., 1987. С.283
- ↑ Чуньцю, известия 6, 9, 12
- ↑ Чуньцю, известие 7
- ↑ Чуньцю, известие 10
- ↑ Чуньцю, известие 11
Напишите отзыв о статье "482 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 482 год до н. э.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
