Битва при Жамблу

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Битва при Жамблу
Основной конфликт: Восьмидесятилетняя война

Битва при Жамблу, хуж. Ф. Гогенберг
Дата

31 января 1578 года

Место

Жамблу, близ Намюра (ныне - Бельгия)

Итог

решительная победа испанцев [1][2]

Противники
Нидерландские повстанцы
Англия 		Испания
Командующие
Антуан де Гуани
граф де Буссю
Виллем II де ла Марк
Мартен Шенк
Эммануэль-Филибер де Лален
Генри Балфур 		Хуан Австрийский
Алессандро Фарнезе
Кристобаль де Мондрагон
Октавио Гонзага
граф Мансфельд
Силы сторон
25,000 17,000–20,000[2][3]
Потери
8,000–11,000 убитых[2]
тысячи пленных[2] 		20 убитых или раненых[3]

Битва при Жамблу́ (нидерл. Slag bij Gembloers) — сражение Восьмидесятилетней войны, в ходе которого испанская армия (Алессандро Фарнезе) нанесла поражение фламандским повстанцам 31 января 1578[4]. Битва произошла на территории современной бельгийской провинции Намюр. Потери повстанцев достигли 10 тысяч человек[1][2][3][5][6].





Предыстория

После Испанской ярости в Антверпене[7] католики и протестанты Нидерландов заключил Гентское умиротворение, нацеленное на совместную борьбу с испанским господством[8]. Испанские войска были переправлены в Италию в апреле 1577 года, после того как новый генерал-губернатор испанских Нидерландов, сводный брат Филиппа II и триумфатор Лепанто, Хуан Австрийский подписал Вечный эдикт 1577 года[9].

Тем не менее, летом 1577 Хуан Австрийский начал планировать новую кампанию против голландских повстанцев, и в июле 1577 года захватил без боя цитадель Намюр. Эти действия дестабилизировали непрочный союз между католиками и протестантами. С декабря 1577 года Хуан Австрийский, находясь в Люксембурге, получал подкрепления их испанской Ломбардии. Алессандро Фарнезе, будущий герцог Пармы привел 9000 закаленных в боях солдат, вскоре прибыли 4000 солдат из Лотарингии под командованием Петера Эрнста I, графа Мансфельда[10]. К январю 1578 года Хуан Австрийский имел в своем распоряжении от 17 до 20000 солдат[10][11].

Повстанцы могли выставить не более 25000 солдат, но они были плохо вооружены и были очень разношерстны: среди них были голландцы, фламандцы, англичане, шотландцы, валлоны, немцы и французы. Разнообразный религиозный состав также вредил дисциплине в рядах повстанческой армии[3].

Битва

 
Нидерландская революция
Остервел –

Дальхайм – Гейлигерлее – Гронинген – Йемгум – Жодуань – Брилле – Гус – Харлем – Флиссинген – Борселе – Харлеммермер – Зёйдерзе – Алкмар – Лейден – Реймерсвал – Мок – Зирикзе – Антверпен(1) – Жамблу – Рейменам – Девентер(1) – Маастрихт(1) – Бреда(1) – Антверпен(2) – Эмпел – Боксум – Зютфен – Берген-оп-Зом(1) – Непобедимая армада – Английская армада – Бреда(2) – Девентер(2) – Хюлст(1) – Грунло(2) – Хюлст(2) – Тюрнхаут – Грунло(3) – Ньивпорт – Хертогенбос(1) – Остенде – Слёйс – Грунло(4) – Гибралтар(1) – Плайя-Хонда – Гибралтар(2) – Берген-оп-Зом(2) – Бреда(3) – Баия – Пуэрто-Рико – Грунло(5) – Матансас – Хертогенбос(2) – Албролос – Bruges – Слак – Маастрихт(2) – Синт-Мартен – Лёвен – Шенкеншанс – Лизард-Пойнт – Бреда(4) – Венло – Калло – Гелдерн – Дюнкерк – Даунс – Провиденсия – Хюлст(3) – Сан-Висенте – Хюлст(4) – Манильский залив – Пуэрто-де-Кавите

В последние дни января 1578 года в голландский военный лагерь расположился между Жамблу и Намюром. Армия была в плохом состоянии, среди солдат было много больных. Лидеры повстанцев Жорж де Лален, Филипп II де Лален, Робер де Мелён и Валентин де Пардьё, отсутствовали: они находились на праздновании брака барона Де Берселя и Маргариты де Мерод в Брюсселе. Командование армии, таким образом, находилось в руках Антуана де Гоньи, сеньора де Вандеж[3]. Среди его подчиненных находились Максимилиан де Энен-Льетар, граф Боссу, Мартен Шенк (которые после поражения при Жамблу был зачислен в армию Фландрии), Эмануэль Филибер де Лалан, граф Филипп д'Эгмонт (в 1579 году он прервал все контакты с Вильгельмом Оранским и предложил свои услуги испанцам, для которых он отвоевал несколько городов), Виллем II де ла Марк и Шарль Филипп де Крой, маркиз де Авре[12].

Когда де Гоньи получил известие, что испанская армия приближается к Намюрю, он решил отойти к Жамблу[13].

На рассвете 31 января испанская армия встретилась с повстанческой армией. В авангарде испанцев следовала кавалерия дона Октавио Гонзага, следом шли мушкетеры и пехотинцы под командованием дона Кристобаля де Мондрагона, а далее следовала основная часть армии во главе с Хуаном Австрийским и доном Алессандро Фарнезе[14].

Испанская кавалерия пересекла реку Маас и ударила по арьергарду повстанцев. С основной армией Хуан Австрийский отошел к югу от Мааса, послав вперед кавалерию Фарнезе с заданием изматывать противника, но не сближаться с ним до прихода остальных войск[3]. Но Фарнезе, видя плачевное состояние вражеских войск, посоветовал Мондрагону и Гонзага не медлить и ударить сразу. Нидерландская кавалерия, защищавшая тыл армии, после нескольких столкновений с испанцами бежала к своим, посеяв панику среди повстанцев[3]. В результате строй повстанцев распался[13], армия побежала, и испанская кавалерия, практически без сопротивления, стала уничтожать бегущих солдат[13][14].

Нидерландский армия попыталась перестроиться, но произошел подрыв боеприпасов, в результате чего многие погибли. Между тем, часть повстанческих войск, в основном голландских и шотландских, во главе с полковником Генри Балфуром, попытались занять оборонительные позиции, но не смогли ничего противопоставить мушкетерам и пикинерам Хуана Австрийского[14]. Победа испанцев была полной[15], де Гоньи и значительная часть его офицеров были взяты в плен[3]. Хуан Австрийский захватил 34 знамени[14], всю артиллерию и обоз врага, тысячи повстанцев были убиты или пленены[3][13]. Испанские потери были минимальными — 12 погибших и несколько раненых[11]. 3000 повстанцев достигли Жамблу и заперлись в деревне, но 5 февраля после переговоров они сдались, а Жамблу избавлен от разграбления[5]. К плененным на поле битвы испанцы оказались менее снисходительны: сотни пленников были повешены или утоплены.

Последствия

Поражение при Жамблу вынудило Вильгельма Оранского, лидера восстания, оставить Брюссель[14]. Победа Хуана Австрийского также означала конец Брюссельского союза и ускорила распад единства провинций повстанцев[5].

Дон Хуан умер 9 месяцев спустя после битвы (вероятно, от тифа), 1 октября 1578 года, и его место в должности генерал-губернатора занял Алессандро Фарнезе (об этом короля просил сам Хуан Австрийский). Во главе испанской армии он отвоевал большую часть Нидерландов в последующие годы[4].

6 января 1579 года лояльные испанской монархии провинции подписали оборонительный Аррасскую унию, выразив свою покорность королю Филиппу II и признав Фарнезе генерал-губернатором Нидерландов[16]. В свою очередь протестантские провинции подписали Утрехтскую унию[16].

Напишите отзыв о статье "Битва при Жамблу"

Примечания

  1. ↑ 1 2 Tony Jaques p.368
  2. ↑ 1 2 3 4 5 Colley Grattan p.157
  3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Colley Grattan. [books.google.es/books?id=rVJosywdflIC&pg=PA113&lpg=PA113&dq=Antoine+de+Goignies&source=bl&ots=HlU2BL1Uly&sig=yXmfgp9Dd46mT5JF5kQL5hPYcx0&hl=es&sa=X&ei=MKBoUeiTHoSM7AaSroH4Aw&ved=0CEIQ6AEwAw#v=onepage&q=Antoine%20de%20Goignies&f=false Holland] p.113
  4. ↑ 1 2 Morris p. 268
  5. ↑ 1 2 3 Tracy pp.140-141
  6. ↑ Morris p. 274
  7. ↑ Kamen, Henry. [books.google.com/books/about/Spain_1469_1714.html?id=j7Acr02a9KUC&pg=1 Spain, 1469–1714: a society of conflict]. — 3rd. — Harlow, United Kingdom: Pearson Education (Limited online by Google Books), 2005. — P. 326. — ISBN 0-582-78464-6.
  8. ↑ Tracy pp.135-136
  9. ↑ Tracy p.137
  10. ↑ 1 2 Vicent pp.227-228
  11. ↑ 1 2 Grattan p.157
  12. ↑ [books.google.es/books?id=bZRpV58hC8UC&pg=PA224&lpg=PA224&dq=Balfour+Gembloux&source=bl&ots=D28jSkcq5U&sig=9oOm0G8PrQ1MuUiIN7EzsWmtTEc&hl=es&sa=X&ei=cqNwUZqcOOjw0gXZsIHgBw&ved=0CGMQ6AEwCA#v=onepage&q=Gembloux&f=false Philip II of Spain]. p.224
  13. ↑ 1 2 3 4 Jaques p.368
  14. ↑ 1 2 3 4 5 Vicent pp.228
  15. ↑ Hernán/Maffi p.24
  16. ↑ 1 2 Israel p.191

Литература

  •  (англ.) Parker, Geoffrey. The Army of Flanders and the Spanish Road, 1567—1659. Cambridge. 1972. ISBN 0-521-83600-X
  •  (англ.) Elliott, John Huxtable (2000). Europe Divided, 1559—1598. Oxford: Blackwell Publishing. ISBN 0-631-21780-0
  •  (англ.) Colley Grattan, Thomas. Holland. Published by The Echo Library 2007. ISBN 978-1-40686-248-5
  •  (англ.) T.A. Morris. Europe and England in the Sixteenth Century. First published 1998. USA. ISBN 0-203-20579-0
  •  (англ.) Colley Grattan, Thomas. History of the Netherlands. London. 1830.
  •  (исп.) García Hernán, Enrique./Maffi, Davide. Guerra y Sociedad en la Monarquía Hispánica. Volume 1. Published 2007. ISBN 978-84-8483-224-9
  •  (исп.) Cadenas y Vicent, Vicente. Carlos V: Miscelánea de artículos publicados en la revista «Hidalguía». Madrid 2001. ISBN 84-89851-34-4  (исп.)
  •  (англ.) Israel, Jonathan (1995). The Dutch Republic: Its Rise, Greatness, and Fall 1477—1806. Clarendon Press. Oxford. ISBN 0-19-873072-1
  •  (англ.) Tracy, J.D. (2008). The Founding of the Dutch Republic: War, Finance, and Politics in Holland 1572—1588. Oxford University Press. ISBN 978-0-19-920911-8
  •  (англ.) Jaques, Tony (2007). Dictionary of Battles and Sieges: A Guide to 8,500 Battles from Antiquity Through the Twenty-first Century. Greenwood Publishing Group. ISBN 978-0-313-33537-2

Ссылки

Отрывок, характеризующий Битва при Жамблу

– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Битва_при_Жамблу&oldid=79232834»