Битва у Дальхайма

Битва у Дальхайма
Основной конфликт: Нидерландская революция
Битва у Дальхайма, худ. Ф. Гогенберг
Дата	25 апреля 1568 года
Место	Рейндален, епископство Льеж (ныне - Германия)
Итог	победа испанцев
Противники
Голландские повстанцы Испания
Командующие
Йост де Суте Санчо де Авила
Силы сторон
3,000 1,600
Потери
~2,000 убитых очень небольшие

Битва у Дальхайма или Битва у Далена — сражение между голландской повстанческой армией во главе с Йостом де Суте и испанской армией под командованием Санчо де Авила, состоявшаяся 25 апреля 1568 года. В рамках запланированного вторжения Вильгельма Оранского голландские повстанцы попытались завоевать город Рурмонд, однако подошедшие испанские войска заставили их отступить. Давила преследовал отступающего противника и нанесли им поражение около небольшого городка Дален (сегодня известного как Рейндален). Уцелевшие в сражении повстанцы искали убежища под стенами Далена, где испанская пехота окончательно разгромила их. Эта битва иногда считается официальным началом Нидерландской революции.

Предыстория

В 1568 году Вильгельм I Оранский, штатгальтер Голландии, Зеландии и Утрехта, и другие дворяне, недовольные испанским владычеством, гёзы, были полны решимости изгнать Фернандо Альвареса де Толедо, герцога Альба, и его испанские войска из страны. Вильгельм, расположившись в Дилленбурге, разработал план тройного нападения на позиции испанцев. Армия гугенотов и голландских беженцев должна была атаковать Артуа; другая армия, под командованием брата Вильгельма, Людовика Нассау, должна была попытаться поднять население Фрисландии против испанцев; а третья армия, под командой Антуана II де Лалайна, графа Хоогстратена, должна была действовать в нижнем течении Рейна.

Первая армия была передана под командование Йоста де Суте и 20 апреля пересекла границу герцогства Юлих-Клеве-Берг в сопровождении войск Вильгельма II де ла Марка. Она насчитывала около 3000 солдат, конных и пеших, среди них были французские гугеноты и немецкий кавалерийский отряд, недавно уволенный из испанской армии. Де Суте должен был поднять население на борьбу и занять крупный город, который должен был стать базой для большого наступления. Этим городом стал Рурмонд — укрепленный город на слиянии рек Маас и Рур.

Начало битвы

Получив известие о вторжении, герцог Альба сформировал армию, чтобы защитить Маастрихт и предотвратить слияние армии голландских повстанцев со своими французскими сторонниками. Он приказал генералу Санчо де Лондоньо переместить его отряд из деревни Лир к Маастрихту. Чтобы перекрыть дороги, связывающие северную Францию с долиной реки Маас, герцог мобилизовал большую часть кавалерии и передал её под команду своего внебрачного сына, Фернандо де Толедо. Толедо, в свою очередь, отправил свои отряды в нейтральное епископство Льеж под командованием своего лейтенанта, дона Лопе де Акунья.

Альба приказал капитану своей гвардии, дону Санчо де Авила, преследовать повстанческую армию во главе испанских отрядов пикинеров и 300 конных аркебузиров под командой Педро Монтаньеса, усиленных отрядами Лондоньо, кавалеристами Лопе и четырьмя взводами немецких копейщиков графа Эберштайна. Всего испанская армия насчитывала около 1600 человек.

Де Суте во главе повстанческой армии прошел через Эйсден и двинулся на Рурмонд. Повстанцы попытались войти в город под видом испанцев, но жители города не поддались на уловку. Тогда повстанцы попытались захватить ворота города силой, но не преуспели. Опасаясь, что они будут застигнуты испанцами, де Суте решил снять осаду и двинуться в герцогство Гельдерн к Эркеленцу. Среди испанских генералов начались споры о дальнейшей тактике. Лондоньо призывал к осторожности, но де Авила решил продолжить преследование повстанцев с целью их разгрома.

Битва

Санчо де Авила двинулся вперед со своей кавалерией и получил информацию от разведчиков, что повстанцы подходили к деревне Эркеленц. Здесь де Суте обнаружил, что путь перекрыт из-за разрушения моста через реку Рур. Тогда он решил идти к Далену, небольшому городу в епископстве Льеж. Де Авила последовал за ним и вскоре настиг повстанческую армию на дороге между двумя городами.

Де Суте развернул свои войска для битвы на равнине с несколькими небольшими рощами. Чтобы отвлечь испанцев, он послал часть кавалерии против авангарда де Авилы, но испанский командующий не поверил маневру и стал заходить повстанцам во фланг.

Командующие армиями: Йост де Суте (слева) и Санчо де Авила (справа).

После краткой рекогносцировки де Авила вместе с графом Эберштайном ударили повстанцам во фланг. Де Суте в результате этого прорыва потерял большую часть своей кавалерии и два знамени. С 1300 солдат он отступил к Далену, под чьими стенами они остановились, чтобы противостоять второй атаке.

Де Суте укрыл солдат за равелином стены и прикрыл слабый фланг обозами. Де Авила не смог использовать кавалерию, поскольку дорогу к городу перекрывала роща. Тогда он бросил в бой пехоту Санчо де Лондоньо. К полудню 300 немецких копейщики были размещены позади равелина, чтобы предотвратить попытку бегства повстанцев, а 600 испанцев, поделенных на пять отрядов под личным руководством Лондоньо, устремились в лобовую атаку.

Бой длился полчаса, после чего испанцы взяли равелин. Всего нескольким повстанцам удалось бежать и найти убежище в Далене, остальные погибли и попали в плен.

Последствия

Де Суте был среди тех, кому удалось укрыться в Далене, но впоследствии он был выдан испанцам. Весь обоз, семь знамен, большое количество оружия и боеприпасов были захвачены победителями. Потери испанцев оказались незначительными. Вскоре после этого испанская армия была разделена: де Авила отправился в Брюссель, граф Эберштайн вернулся в Маастрихт со своими немецкими копейщиками, а Санчо де Лондоньо отправился в Рурмонд, где несколько пленных повстанцев были повешены.

Через месяц Луи де Нассау одержал важную победу над испанцами в битве при Гейлигерлее. Вскоре после этого, однако, вторжение повстанцев в Артуа потерпел провалилось. 21 июля Альба разбил Нассау в битве при Йемгуме, которая положила конец голландской кампании во Фрисландии.

См. также

• [www.zum.de/whkmla/military/16cen/dutchrevolt.html Dutch Revolt, (1566) 1579—1648]
• История Нидерландов
• Республика Соединенных провинций

Литература

• Bentivoglio Guido. [books.google.es/books?id=R0hDAAAAcAAJ Las guerras de Flandes]. — Antwerp: Geronymo Verdussen, 1687.
• Cabrera de Córdoba Luis. [books.google.es/books?id=9uABH7lcvXoC Filipe Segundo, Rey de España]. — Luis Sanchez, 1619.
• Carnero Antonio. [books.google.es/books?id=j3fTbqQjDSQC Historia de las guerras ciuiles que ha auido en los estados de Flandes des del año 1559 hasta el de 1609 y las causas de la rebelion de dichos estados]. — Brussels: Juan de Meerbeque, 1625.
• Lothrop Motley John. [www.archive.org/details/risedutchrepubl00motlgoog The Rise of the Dutch Republic: A History]. — New York and London: Harper & Brothers, 1883.

Отрывок, характеризующий Битва у Дальхайма

– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.