Вайнберг, Моисей Самуилович
Поделись знанием:
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
| Моисей Вайнберг | ||||
 | ||||
| Основная информация | ||||
|---|---|---|---|---|
| Имя при рождении |
Мойше Вайнберг | |||
| Полное имя |
Моисей Самуилович Вайнберг | |||
| Дата рождения | ||||
| Место рождения | ||||
| Дата смерти |
26 февраля 1996 (77 лет) | |||
| Место смерти | ||||
| Страна | ||||
| Профессии | ||||
| Инструменты |
Фортепиано | |||
| Жанры | ||||
| Награды |
| |||
Моисе́й Самуи́лович Ва́йнберг (в довоенных документах польск. Mojsze Wajnberg — Мо́йше Ва́йнберг[1][2], неофициально — Мечислав; род. 12 января[3]1919, Варшава, Польская Республика — 26 февраля 1996, Москва, Россия) — польский, советский и российский композитор. Народный артист РСФСР (1980). Лауреат Государственной премии СССР (1990).
Автор 22 симфоний, 7 опер, 8 концертов, многочисленных камерных произведений, музыки к кинофильмам, спектаклям, мультфильмам.
Содержание
Биография
Родился в Варшаве в семье дирижёра и композитора еврейского театра Шмуэла (Самуила Моисеевича) Вайнберга (1883—1943) и актрисы еврейского театра на идише Сони Вайнберг (Суры-Двойры Штерн (Котлицкой); 1888—1943)[1][4][5], в 1916 году переселившихся из Кишинёва в Варшаву после кратковременного пребывания в Лодзи[6]. Самуил Моисеевич Вайнберг руководил оркестром в варшавском еврейском театре «Скала», где Моисей Вайнберг с десятилетнего возраста играл на фортепиано в сопровождающем постановки оркестре, а впоследствии был музыкальным руководителем нескольких постановок. Вместе с отцом участвовал в музыкальном сопровождении кинофильма «Fredek uszczęśliwia świat» (1936).[7] В 1939 году он окончил Варшавскую консерваторию как пианист по классу Юзефа Турчиньского.
С началом войны в сентябре 1939 года бежал в СССР; его семья, остававшаяся в Варшаве (родители и младшая сестра Эстер), была депортирована в Лодзинское гетто и в дальнейшем погибла в концентрационном лагере Травники. Моисей Вайнберг первоначально обосновался в Минске и некоторое время учился в Минской консерватории в классе композиции Василия Золотарёва. В 1941 г. был эвакуирован в Ташкент, где познакомился с Дмитрием Шостаковичем — это знакомство оказало на Вайнберга большое влияние. В 1943 г. вместе с Шостаковичем вернулся в Москву.
Арестован[8] в феврале 1953 в связи с Делом врачей, ходатайство об освобождении Вайнберга писали Дмитрий Шостакович и Николай Пейко. Освобождён после смерти И. В. Сталина, впоследствии реабилитирован.
Известен как крупный оркестровый композитор ХХ века. В качестве ансамблиста исполнял и записывал свои сочинения, в том числе — Фортепианный квинтет (в ансамбле с квартетом им. Бородина). Написал многие песни к советским кинофильмам (в том числе, фильму Летят журавли) и мультфильмам (в частности — мультфильму «Винни-Пух»).
Музыку Моисея Вайнберга исполняли и записывали дирижёры Юрий Аранович, Рудольф Баршай, Антоний Вит, Кирилл Кондрашин, Теодор Курентзис, Владимир Федосеев, Габриэль Хмура, Марк Эрмлер.
Умер 26 февраля 1996 года в Москве. Похоронен на 49-м участке Домодедовского кладбища.
Семья
- Первая жена (с 1943 года) — Наталья Соломоновна Михоэлс-Вовси (дочь народного артиста СССР Соломона Михоэлса); дочь — Виктория.
- Вторая жена (с 1970 года) — Ольга Юльевна Рахальская; дочь — Анна.
- Двоюродный брат (сын старшей сестры его отца, Хаи Моисеевны Вайнберг) — беспартийный делопроизводитель Военно-революционного комитета Бакинской коммунны Исай Абрамович (Ицхок Аврумович) Мишне (1896—1918) — был расстрелян в 1918 году в составе 26 бакинских комиссаров.[9][10]
Произведения
- Симфонии и симфониетты
- Симфония № 1, соч. 10 (1942)
- Симфония № 2 для струнного оркестра, соч. 30 (1946)
- Симфония № 3, соч. 45 (1949)
- Симфония № 4 ля минор, соч. 61 (1957)
- Симфония № 5 фа минор, соч. 76 (1962)
- Симфония № 6 ля минор, соч. 79 (с хором мальчиков, 1962-1963)
- Симфония № 7 до мажор для струнных и клавесина, соч. 81 (1964)
- Симфония № 8 «Цветы Польши», соч. 83 (1964)
- Симфония № 9 «Уцелевшие строки», соч. 93 (1940-1967)
- Симфония № 10 ля минор, соч. 98 (для струнного оркестра с солирующими скрипкой, альтом, виолончелью и контрабасом, 1968)
- Симфония № 11 «Праздничная», соч. 101 (1969)
- Симфония № 12 «Памяти Дмитрия Шостаковича», соч. 114 (1975-1976)
- Симфония № 13, соч. 115 (1976)
- Симфония № 14, соч. 117 (1977)
- Симфония № 15 «Я верю в эту Землю», соч. 119 (1977)
- Симфония № 16, соч. 131 (1981)
- Симфония № 17 «Память», соч. 137 (1982)-(1984)
- Симфония № 18 «Война — жестче нету слова», соч. 138 (1982-1984)
- Симфония № 19 «Светлый май», соч. 142 (1986)
- Симфония № 20, соч. 150 (1988)
- Симфония № 21 «Кадиш», соч. 152 (1991)
- Симфония № 22, соч. 154 (1994, не оркестрована; инструментовка Кирилла Уманского — 2001)
- Камерная симфония № 1 для струнного оркестра, соч. 145 (1987)
- Камерная симфония № 2 для струнного оркестра и литавр, соч. 147 (1987)
- Камерная симфония № 3 для струнного оркестра, соч. 151 (1990)
- Камерная симфония № 4 для кларнета и струнного оркестра, соч. 153 (1992)
- Симфониетта № 1, соч. 41 (1948)
- Симфониетта № 2 для струнного оркестра и литавр, соч. 74 (1960)
- Концерты и другие произведения для солирующего инструмента и оркестра
- Концертино для скрипки и струнного оркестра, соч. 42 (1948)
- Концерт для виолончели с оркестром, соч. 43 (1948)
- «Молдавская рапсодия» для скрипки с оркестром, соч. 47 № 3 (1949)
- Фантазия для виолончели с оркестром, соч. 52 (1951-1953)
- Концерт для скрипки с оркестром, соч. 67 (1959)
- Концерт № 1 для флейты с оркестром, соч. 75 (1961)
- Концерт для трубы с оркестром, соч. 94 (1966-1967)
- Концерт для кларнета и струнного оркестра, соч. 104 (1970)
- Концерт № 2 для флейты с оркестром, соч. 148 (1987)
- Другие сочинения для оркестра
- «Симфоническая поэма», соч. 6 (1941)
- Сюита для малого оркестра, соч. 26 (1939—1945)
- 2 балетные сюиты, соч. 40 (1947)
- «Рапсодия на молдавские темы», соч. 47 № 1 (1949)
- Сюита «Польские напевы», соч. 47 № 2 (1949)
- Серенада, соч. 47 № 4 (1949)
- Симфоническая поэма «Рассвет», соч. 60 (1957)
- «Симфонические песни», соч. 68 (1959)
- 6 балетных сцен, соч. 113 (1973—1975)
- Симфоническая поэма «Знамена мира», соч. 143 (1986)
- Оперы
- «Меч Узбекистана», в соавторстве с М. Бурхановым, без № соч., 1942
- «Пассажирка», соч. 97 (1967—1968). Премьера состоялась в 2010 в Брегенце и Варшаве)
- «Мадонна и солдат», соч. 105 (1970)
- «Любовь д’Артаньяна», соч. 109 (1971)
- «Поздравляем!», соч. 111 (1975)
- «Леди Магнезия», соч. 112 (1975)
- «Портрет», соч. 128 (1980)
- «Идиот», соч. 144 (1985—1986, премьера оперы состоялась в 2013 в Мангейме)[11]
- Оперетты
- «Золотое платье», соч. 129 (1980)
- Балеты
- Кантаты и вокально-симфонические сочинения
- Струнные квартеты
- № 1 ор. 2 (1937)
- № 2 ор. 3 (1940)
- № 3 ор. 14 (1944)
- № 4 ор. 20 (1945)
- № 5 ор. 27 (1945)
- № 6 ор. 35 (1946)
- № 7 ор. 59 (1957)
- № 8 ор. 66 (1959)
- № 9 ор. 80 (1963)
- № 10 ор. 85 (1964)
- № 11 ор. 89 (1965—1966)
- № 12 ор. 103 (1969—1970)
- № 13 ор. 118 (1977)
- № 14 ор. 122 (1978)
- № 15 ор. 124 (1979)
- № 16 ор. 129—130 (1981)
- № 1 (рекомпозиция) ор. 141 (1986)
- № 17 ор. 146 (1987)
- Камерная и сольная инструментальная музыка
- 3 пьесы для скрипки и фортепиано без ор. (1934)
- Ария для струнного квартета ор. 9 (1942)
- Каприччио для скрипки и фортепиано ор. 11 (1943)
- Соната № 1 для скрипки и фортепиано ор. 12 (1943)
- Соната № 2 для скрипки и фортепиано ор. 15 (1944)
- Фортепианный квинтет ор. 18 (1944)
- Соната № 1 для виолончели и фортепиано ор. 21 (1945)
- Фортепианное трио ор. 24 (1945)
- Соната для кларнета и фортепиано ор. 28 (1945)
- 12 миниатюр для флейты и фортепиано ор. 29 (1946)
- Соната № 3 для скрипки и фортепиано ор. 37 (1947)
- Соната № 4 для скрипки и фортепиано ор. 39 (1947)
- Сонатина для скрипки и фортепиано op. 46 (1949)
- Струнное трио ор. 48 (1950)
- Соната № 5 для скрипки и фортепиано ор. 53 (1953)
- Соната № 2 для виолончели и фортепиано op. 63 (1958—1959)
- Соната для двух скрипок ор. 69 (1959)
- Соната № 1 для виолончели соло ор. 72 (1960)
- Соната № 1 для скрипки соло ор. 82 (1964)
- Соната № 2 для виолончели соло ор. 86 (1965)
- Соната № 2 для скрипки соло ор. 95 (1967)
- 24 прелюдии для виолончели соло ор. 100 (1968)
- Соната № 3 для виолончели соло ор. 106 (1971)
- Соната № 1 для альта соло ор. 107 (1971)
- Соната для контрабаса соло ор. 108 (1971)
- Соната № 2 для альта соло ор. 123 (1978)
- Соната № 3 для скрипки соло ор. 126 (1979)
- Трио для флейты, альта и арфы (или фортепиано) ор. 127 (1979)
- Соната для фагота соло ор. 133
- Соната № 3 для альта соло ор. 135 (1982)
- Соната № 4 для альта соло ор. 136 (1983)
- Соната № 6 для скрипки и фортепиано op. 136bis (1982)
- Соната № 4 для виолончели соло ор. 140 (1986)
- Произведения для фортепиано
- 2 мазурки без ор. (1933)
- Колыбельная ор. 1 (1935)
- Соната № 1 ор. 5 (1940)
- Соната № 2 ор. 8 (1942)
- «Детская тетрадь № 1» ор. 16 (1944)
- «Детская тетрадь № 2» ор. 19 (1944)
- «Детская тетрадь № 3» ор. 23 (1945)
- Соната № 3 ор. 31 (1946)
- 21 легкая пьеса ор. 34 (1946)
- Сонатина ор. 49 (1951)
- Партита ор. 54 (1954)
- Соната № 4 op. 56 (1955)
- Соната № 5 ор. 58 (1956)
- Соната № 6 ор. 73 (1960)
- Музыка к театральным постановкам
- 1951 — «Студенты» В. Лившица (Театр им. Пушкина)
- 1954 — «Несбыточные мечты Кинолы» Бальзака (Театр ЦДСА)
- 1965 — «Варшавский набат» В. Коростылёва (ТЮЗ)
- 1982 — «Три сестры» А. П. Чехова (Московский театр «Современник»)
- Музыка к кино- и мультфильмам
- 1954 — Два друга
- 1954 — Укротительница тигров
- 1954 — Танюша, Тявка, Топ и Нюша
- 1956 — Двенадцать месяцев
- 1956 — Медовый месяц
- 1957 — Летят журавли
- 1958 — Шофёр поневоле
- 1958 — Последний дюйм
- 1960 — Мост перейти нельзя
- 1960 — Последние залпы
- 1961 — Барьер неизвестности
- 1962 — Суд сумасшедших
- 1962 — Необыкновенный город
- 1963 — Улица Ньютона, дом 1
- 1964 — Топтыжка
- 1964 — Кто поедет на выставку?
- 1965 — Каникулы Бонифация
- 1965 — Перекличка
- 1965 — Они не пройдут
- 1965 — Гиперболоид инженера Гарина
- 1966 — По тонкому льду
- 1966 — Серая болезнь
- 1967 — Фокусник
- 1967 — Татьянин день
- 1967 — Крепкий орешек
- 1968 — Бег иноходца
- 1969 — Винни-Пух
- 1971 — Винни-Пух идёт в гости
- 1972 — Винни-Пух и день забот
- 1972 — За всё в ответе
- 1973 — Нейлон 100 %
- 1973 — Товарищ генерал
- 1974 — Царевич Проша
- 1975 — Афоня
- 1975 — Честное волшебное
- 1976 — Как Иванушка-дурачок за чудом ходил
- 1977 — Марка страны Гонделупы
- 1979 — Соловей
- 1979 — Шествие золотых зверей
- 1979 — Ушастик и его друзья
- 1980 — Тегеран-43 (использованная музыка)
- 1982 — Ослиная шкура
- 1983 — Лев и Бык
- 1984 — И вот пришёл Бумбо…
- 1987 — Сказка про влюблённого маляра
Премии и достижения
- Заслуженный деятель искусств РСФСР (1971)
- Народный артист РСФСР (1980)
- Государственная премия СССР (1990)
Напишите отзыв о статье "Вайнберг, Моисей Самуилович"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.ruchmuzyczny.art.pl/index.php/wariacje/historyczne/1124-historie-niezbyt-prawdziwe Danuta Gwizdalanka «Historie niezbyt prawdziwe»]
- ↑ [culture.pl/ru/article/neizvestnye-fakty-iz-zhizni-moiseya-vaynberga Неизвестные факты из жизни Моисея Вайнберга]: Свидетельство о рождении в метрических книгах для иудеев в VII коммисариате государственной полиции столичного города Варшавы, как и заявление о приёме в варшавскую консерваторию, указывают датой рождения 12 января 1919 года и имя Mojsze Wajnberg.
- ↑ Эта дата установлена польскими исследователями по архивным источникам и отличается от встречающейся во многих публикациях даты 8 декабря — см. [www.ruchmuzyczny.art.pl/index.php/wariacje/historyczne/1124-historie-niezbyt-prawdziwe Danuta Gwizdalanka. Historie niezbyt prawdziwe] // «Ruch Muzyczny», 2014, № 12. (польск.)
- ↑ [www.museumoffamilyhistory.com/yt/lex/V/vaynberg-sonya-V5.htm Lexicon of the Yiddish Theatre, New York, 1931, Vol. 1, p. 683]
- ↑ [www.jewishgen.org/Yizkor/theater/Yiddish_theater.html Лексикон еврейского театра]: Шмуэл и Соня Вайнберг (Карл).
- ↑ [samlib.ru/c/codikowa_a/codikowa852.shtml Ада Цодикова о семье Вайнберг]
- ↑ [www.ruchmuzyczny.art.pl/index.php/wariacje/historyczne/1124-historie-niezbyt-prawdziwe Historie niezbyt prawdziwe]
- ↑ [world.lib.ru/g/gorfinkelx_a/gorfinkelx22332.shtml Моисей (Мечислав) Вайнберг]
- ↑ [samlib.ru/c/codikowa_a/codikowa5071.shtml Ада Цодикова о семье Вайнберг]
- ↑ Другой двоюродный брат — Давид Абрамович Мишне (1902, Кишинёв — ?), переводчик, член Союза писателей и Союза журналистов СССР (А. В. Алгер «Воспоминания о Д. А. Мишне»).
- ↑ [www.vedomosti.ru/lifestyle/articles/2015/01/26/knyazyu-myshkinu-zyabko «Идиот» Мечислава Вайнберга пришелся по нраву немецким оперным театрам и публике]
Литература
- David Fanning. Mieczyslaw Weinberg: In Search of Freedom. Wolke Verlagsges, 2010. — ISBN 3-936000-91-3
- Danuta Gwizdalanka. Mieczysław Wajnberg: Kompozytor z trzech światów. Познань, 2013. — ISBN 978-83-913521-6-8
Ссылки
- [home.wanadoo.nl/ovar/vainberg.htm Список сочинений]
- [www.jewish.ru/news/culture/2006/12/news994243866.php Премьера оперы Моисея Вайнберга «Пассажирка» в Москве]
- [bozaboza.narod.ru/vaynberg.html Могила М. Вайнберга на 49 участке Домодедовского кладбища]
- [www.music-weinberg.net/ Сайт, посвящённый М. Вайнбергу]
- Барсова И. [nv.mosconsv.ru/semdesyat-vosem-dney-i-nochey-v-zastenke/ Семьдесят восемь дней и ночей в застенке: композитор Мечислав Вайнберг]
Отрывок, характеризующий Вайнберг, Моисей Самуилович
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
Категории:
- Родившиеся 12 января
- Родившиеся в 1919 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Варшаве
- Умершие 26 февраля
- Умершие в 1996 году
- Умершие в Москве
- Музыканты по алфавиту
- Композиторы по алфавиту
- Композиторы СССР
- Композиторы России
- Композиторы XX века
- Народные артисты РСФСР
- Заслуженные деятели искусств РСФСР
- Лауреаты Государственной премии СССР
- Кинокомпозиторы СССР
- Кинокомпозиторы России
- Оперные композиторы СССР
- Оперные композиторы Польши
- Репрессированные в СССР
- Похороненные на Домодедовском кладбище
- Выпускники Музыкального университета имени Фридерика Шопена
- Авторы Реквиемов
