Драфт НХЛ 1989
Поделись знанием:
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
| Драфт НХЛ 1989 года | |||
|---|---|---|---|
| Основная Информация | |||
| Дата | 17 июня 1989 | ||
| Место | Метрополитан Спортс Сентр, Блумингтон | ||
| Игроков выбрано | 252 | ||
| Первый выбор |  Матс Сундин
| ||
| Команда | «Квебек Нордикс» | ||
Драфт НХЛ
| |||
Драфт НХЛ 1989 года состоялся 17 июня 1989 года в американском городе Блумингтон, штат Миннесота, на арене «Метрополитан Спортс Сентр» — домашней арене клуба «Миннесота Норт Старс». Под первым номером был выбран шведский нападающий Матс Сундин. Всего было выбрано 18 советских хоккеистов, из которых 12 провели хотя бы один матч в НХЛ. Сергей Фёдоров, выбранный в четвёртом раунде клубом «Детройт Ред Уингз», является рекордсменом среди российских хоккеистов по многим показателям, в том числе по количеству очков, голов, передач в регулярных чемпионатах НХЛ и в играх плей-офф за карьеру.
Содержание
Выбор игроков
Обозначения: В — вратарь; З — защитник; ЛН — левый нападающий; ПН — правый нападающий; ЦН — центральный нападающий; Н — нападающий (обычно крайний форвард)
Раунд 1
- 1. «Торонто» получил два выбора в первом раунде (12 и 21 общий) от «Филадельфии» в обмен на вратаря Кена Реггета 6 марта 1989 года[1].
- 2. «Монреаль» получил выбор в первом раунде от «Рейнджерс» в обмен на выбор в первом раунде (20 общий) и нападающего Криса Нилана 27 января 1988 года[2].
- 3. «Эдмонтон» получил выбор в первом раунде, выборы в первых раундах драфтов 1991 и 1993 года, нападающих Джимми Карсона и Мартина Желина и денежную компенсацию (15 миллионов долларов) от «Лос-Анджелеса» в обмен на нападающих Уэйна Гретцки и Майка Крушельницки и защитника Марти Максорли 9 августа 1988 года[3].
- «Нью-Джерси» получили выбор в первом раунде от «Эдмонтона» в обмен на защитника Кори Фостера 17 июня 1989 года[4].
- 4. «Рейнджерс» получил выбор в первом раунде и нападающего Криса Нилана от «Монреаля» в обмен на выбор в первом раунде (13 общий) 27 января 1988 года[2].
- 5. «Филадельфия» получила выбор в первом раунде и выбор в третьем раунде драфта 1988 года от «Калгари» в обмен на защитника Брэда Маккриммона 26 августа 1988 года[5].
- «Торонто» получил два выбора в первом раунде (12 и 21 общий) от «Филадельфии» в обмен на вратаря Кена Реггета 6 марта 1989 года[1].
Раунд 2
| # | Игрок | Гражданство | Клуб НХЛ |
|---|---|---|---|
| 22 | Адам Фут (З) |  Канада |
Квебек Нордикс |
| 23 | Тревис Грин (ЦН) | Канада |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 24 | Кент Мандервилль (ЦН) | Канада |
Калгари Флэймз (от «Торонто»)1 |
| 25 | Дэн Ратушни (З) | Канада |
Виннипег Джетс |
| 26 | Джаррод Скальд (ЦН) | Канада |
Нью-Джерси Девилз |
| 27 | Майкл Спир (З) | Канада |
Чикаго Блэкхокс |
| 28 | Майкл Крэйг (ПН) | Канада |
Миннесота Норт Старз |
| 29 | Роберт Вудворд (ЛН) |  США |
Ванкувер Кэнакс |
| 30 | Патрис Бризбуа (З) | Канада |
Монреаль Канадиенс (от «Сент-Луиса»)2 |
| 31 | Рик Корриво (З) | Канада |
Сент-Луис Блюз (от «Хартфорда»)3 |
| 32 | Роб Бугнер (З) | Канада |
Детройт Ред Уингз |
| 33 | Грег Джонсон (ЦН) | Канада |
Филадельфия Флайерз |
| 34 | Патрик Юлин (ПН) | Швеция |
Филадельфия Флайерз (от «Рейнджерс»)4 |
| 35 | Байрон Дефо (В) | Канада |
Вашингтон Кэпиталс (от «Баффало»)5 |
| 36 | Ричард Борго (ПН) | Канада |
Эдмонтон Ойлерз |
| 37 | Пол Лаус (З) | Канада |
Питтсбург Пингвинз |
| 38 | Майкл Парсон (В) | Канада |
Бостон Брюинз |
| 39 | Брент Томпсон (З) | Канада |
Лос-Анджелес Кингз |
| 40 | Джейсон Прософски (ПН) | Канада |
Нью-Йорк Рейнджерс (от «Вашингтона»)6 |
| 41 | Стив Ларуш (ЦН) | Канада |
Монреаль Канадиенс |
| 42 | Тед Друри (ЦН) | США |
Калгари Флэймз |
- 1. «Калгари» получил выбор во втором раунде от «Торонто» в обмен на защитника Роба Ремеджа 16 июня 1989 года[6].
- 2. «Монреаль» получил выбор во втором раунде, нападающего Жослена Лемье и вратаря Даррелла Мэя от «Сент-Луиса» в обмен на нападающего Сержио Момессо и вратаря Венсана Риндо 9 августа 1988 года[7].
- 3. «Сент-Луис» получил выбор во втором раунде от «Хартфорда» в обмен на выбор в третьем раунде (52 общий) и защитника Шарля Буржуа 8 марта 1988 года[8].
- 4. «Филадельфия» получила выбор во втором раунде и защитника Челля Самуэльссона от «Рейнджерс» в обмен на вратаря Боба Фроза 18 декабря 1986 года[9].
- 5. «Вашингтон» получил выбор во втором раунде и защитника Калле Юханссона от «Баффало» в обмен на выбор в шестом раунде драфта 1991 года, вратаря Клинта Маларчука и защитника Гранта Ледьярда 6 марта 1989 года[10].
- 6. «Рейнджерс» получили выбор во втором раунде и нападающего Бобби Карпентера от «Вашингтона» в обмен на нападающих Роберта Кроуфорда, Келли Миллера и Майка Ридли 1 января 1987 года[11].
Раунд 3
| # | Игрок | Гражданство | Клуб НХЛ |
|---|---|---|---|
| 43 | Стефан Морин (ЦН) | Канада |
Квебек Нордикс |
| 44 | Джейсон Зент (ЛН) | США |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 45 | Роб Замунер (ЛН) | Канада |
Нью-Йорк Рейнджерс (от «Торонто»)1 |
| 46 | Джейсон Чироне (ЦН) | Канада |
Виннипег Джетс (от «Виннипега» через «Нью-Джерси»)2 |
| 47 | Скотт Пеллерин (ЛН) | Канада |
Нью-Джерси Девилз |
| 48 | Роберт Келлог (З) | США |
Чикаго Блэкхокс |
| 49 | Луи Дебраск (ЛН) | Канада |
Нью-Йорк Рейнджерс (от «Миннесоты»)3 |
| 50 | Вели-Пекка Каутонен (З) |  Финляндия |
Калгари Флэймз (от «Ванкувера»)4 |
| 51 | Пьер Севиньи (ЛН) | Канада |
Монреаль Канадиенс (от «Сент-Луиса»)5 |
| 52 | Блэр Атчейнум (ПН) | Канада |
Хартфорд Уэйлерз (от «Хартфорда» через «Сент-Луис»)6 |
| 53 | Никлас Лидстрём (З) | Швеция |
Детройт Ред Уингз |
| 54 | Джон Таннер (В) | Канада |
Квебек Нордикс (от «Филадельфии»)7 |
| 55 | Дэнни Фелснер (ЛН) | США |
Сент-Луис Блюз (от «Рейнджерс» через «Виннипег»)8 |
| 56 | Джон Томас (ПН) | США |
Баффало Сейбрз |
| 57 | Уэс Уолц (ЦН) | Канада |
Бостон Брюинз (от «Эдмонтона»)9 |
| 58 | Джон Брилл (ЛН) | США |
Питтсбург Пингвинз |
| 59 | Джим Мэтисон (З) | Канада |
Вашингтон Кэпиталз (от «Бостона»)10 |
| 60 | Мюррей Гарбутт (ЛН) | Канада |
Миннесота Норт Старз (от «Лос-Анджелеса» через «Рейнджерс»)11 |
| 61 | Джейсон Вулли (З) | Канада |
Вашингтон Кэпиталз |
| 62 | Крис Дрэйпер (ЦН) | Канада |
Виннипег Джетс (от «Монреаля» через «Сент-Луиса»)12 |
| 63 | Кори Лайонс (ЛН) | США |
Калгари Флэймз |
- 6. «Хартфорд» получил выбор в третьем раунде и защитника Шарля Буржуа от «Сент-Луиса» в обмен на выбор во втором раунде (31 общий) 8 марта 1988 года[8].
Раунд 4
| # | Игрок | Гражданство | Клуб НХЛ |
|---|---|---|---|
| 64 | Марк Брауншидле (З) | США |
Виннипег Джетс (от «Квебека»)1 |
| 65 | Брент Гриве (ЛН) | Канада |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 66 | Мэтт Мартин (З) | США |
Торонто Мейпл Лифс |
| 67 | Джим Камминс (ПН) | США |
Нью-Йорк Рейнджерс (от «Виннипега»)2 |
| 68 | Никлас Андерссон (ЛН) | Швеция |
Квебек Нордикс (от «Нью-Джерси»)3 |
| 69 | Аллен Рой (В) | Канада |
Виннипег Джетс (от «Чикаго»)4 |
| 70 | Роберт Райхел (ЦН) |  Чехословакия |
Калгари Флэймз (от «Миннесоты»)5 |
| 71 | Бретт Хауэр (З) | США |
Ванкувер Кэнакс |
| 72 | Рид Симпсон (ЛН) | Канада |
Филадельфия Флайерз (от «Сент-Луиса»)6 |
| 73 | Джим Маккензи (ЛН) | Канада |
Хартфорд Уэйлерс |
| 74 | Сергей Фёдоров (ЦН) |  СССР |
Детройт Ред Уингз |
| 75 | Жан-Франсуа Кинтен (ЛН) | Канада |
Миннесота Норт Старз (от «Филадельфии»)7 |
| 76 | Эрик Дюбуа (З) | Канада |
Квебек Нордикс (от «Рейнджерс»)8 |
| 77 | Дуг Макдональд (ЛН) | Канада |
Баффало Сейбрз |
| 78 | Йозеф Беранек (ЛН) | Чехословакия |
Эдмонтон Ойлерз |
| 79 | Тодд Нельсон (З) | Канада |
Питтсбург Пингвинз |
| 80 | Джексон Пенни (ПН) | Канада |
Бостон Брюинз |
| 81 | Джим Маэр (З) | США |
Лос-Анджелес Кингз |
| 82 | Трент Клатт (ПН) | США |
Вашингтон Кэпиталз |
| 83 | Андре Расико (В) | Канада |
Монреаль Канадиенс |
| 84 | Райан О’Лири (ЦН) | США |
Калгари Флэймз |
- 3. «Квебек» получил выбор в четвёртом раунде от «Нью-Джерси» в обмен на защитника Томми Альбелина 12 декабря 1988 года[12].
Раунд 5
| # | Игрок | Гражданство | Клуб НХЛ |
|---|---|---|---|
| 85 | Кевин Кайсер (ЛН) | Канада |
Квебек Нордикс |
| 86 | Джейс Рид (З) | США |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 87 | Пэт Маклауд (З) | Канада |
Миннесота Норт Старз (от Торонто через Филадельфию)1 |
| 88 | Аарон Миллер (З) | США |
Нью-Йорк Рейнджерс (от Виннипега)2 |
| 89 | Майк Хайнке (В) | США |
Нью-Джерси Девилз |
| 90 | Стив Янг (ПН) | Канада |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 91 | Брайан Шон (В) | Канада |
Миннесота Норт Старз |
| 92 | Питер Уайт (ЦН) | Канада |
Эдмонтон Ойлерз |
| 93 | Дэниел Лаперрьер (З) | Канада |
Сент-Луис Блюз |
| 94 | Джеймс Блэк (ЛН) | Канада |
Хартфорд Уэйлерз |
| 95 | Шон Маккош (ЦН) | Канада |
Детройт Ред Уингз |
| 96 | Кит Карни (З) | США |
Торонто Мейпл Лифс |
| 97 | Рис Ноллиман (З) | Канада |
Миннесота Норт Старз |
| 98 | Кеннет Саттон (З) | Канада |
Баффало Сейбрз |
| 99 | Кевин О’Салливан (З) | США |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 100 | Том Неверс (ЦН) | США |
Питтсбург Пингвинз |
| 101 | Марк Монтанари (ЦН) | Канада |
Бостон Брюинз |
| 102 | Эрик Рикар (З) | Канада |
Лос-Анджелес Кингз |
| 103 | Томас Ньюман (В) | США |
Лос-Анджелес Кингз |
| 104 | Марк Дешам (З) | Канада |
Монреаль Канадиенс |
| 105 | Фрэнсис Кирни (ЛН) | США |
Калгари Флэймз |
Раунд 6
| # | Игрок | Гражданство | Клуб НХЛ |
|---|---|---|---|
| 106 | Дэн Ламберт (З) | Канада |
Квебек Нордикс |
| 107 | Билл Пай (В) | США |
Баффало Сейбрз |
| 108 | Дэвид Бурк (З) | США |
Торонто Мейпл Лифс |
| 109 | Дэн Байлсма (ПН) | США |
Виннипег Джетс |
| 110 | Дэвид Эмма (ЦН) | США |
Нью-Джерси Девилз |
| 111 | Томми Пуллола (ЦН) | Финляндия |
Чикаго Блэкхокс |
| 112 | Скотт Кэшман (В) | Канада |
Миннесота Норт Старз |
| 113 | Павел Буре (ПН) | СССР |
Ванкувер Кэнакс |
| 114 | Дэвид Робертс (ЛН) | США |
Сент-Луис Блюз |
| 115 | Жером Бешар (ЛН) | Канада |
Хартфорд Уэйлерс |
| 116 | Даллас Дрейк (ПН) | Канада |
Детройт Ред Уингз |
| 117 | Никлас Эрикссон (ЦН) | Швеция |
Филадельфия Флайерз |
| 118 | Джоби Мессье (З) | Канада |
Нью-Йорк Рейнджерс |
| 119 | Майкл Баркли (ПН) | Канада |
Баффало Сейбрз |
| 120 | Анатолий Семёнов (ЦН) | СССР |
Эдмонтон Ойлерз |
| 121 | Майк Маркович (З) | США |
Питтсбург Пингвинз |
| 122 | Стивен Фостер (ЛН) | США |
Бостон Брюинз |
| 123 | Даниель Рюдмарк (ЦН) | Швеция |
Лос-Анджелес Кингз |
| 124 | Дерек Френетт (ЛН) | Канада |
Сент-Луис Блюз |
| 125 | Майкл Дорз (ПН) | США |
Торонто Мейпл Лифс |
| 126 | Майкл Нидэм (ПН) | Канада |
Питтсбург Пингвинз |
Раунд 7
| # | Игрок | Гражданство | Клуб НХЛ |
|---|---|---|---|
| 127 | Сергей Мыльников (В) | СССР |
Квебек Нордикс |
| 128 | Джон Ларсон (З) | США |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 129 | Кит Мерклер (ЛН) | США |
Торонто Мейпл Лифс |
| 130 | Пекка Пелтола (ПН) | Финляндия |
Виннипег Джетс |
| 131 | Дуглас Эванс (ЛН) | США |
Виннипег Джетс |
| 132 | Трэйси Эгеланд (ПН) | Канада |
Чикаго Блэкхокс |
| 133 | Бретт Харкинс (ЛН) | США |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 134 | Джеймс Ревенберг (ПН) | Канада |
Ванкувер Кэнакс |
| 135 | Джефф Баттерс (З) | Канада |
Сент-Луис Блюз |
| 136 | Скотт Дэниелс (ЛН) | Канада |
Хартфорд Уэйлерс |
| 137 | Скотт Зигулски (З) | США |
Детройт Ред Уингз |
| 138 | Джон Кэллахан (ЦН) | США |
Филадельфия Флайерз |
| 139 | Грег Лихи (ЛН) | Канада |
Нью-Йорк Рейнджерс |
| 140 | Дэвис Пейн (ЛН) | Канада |
Эдмонтон Ойлерс |
| 141 | Сергей Яшин (ЛН) | СССР |
Эдмонтон Ойлерс |
| 142 | Патрик Шафхаузер (З) | США |
Питтсбург Пингвинз |
| 143 | Ото Гашчак (ЦН) | Чехословакия |
Бостон Брюинз |
| 144 | Тед Крамер (ПН) | США |
Лос-Анджелес Кингз |
| 145 | Дэвид Лоренц (ЛН) | Канада |
Вашингтон Кэпиталз |
| 146 | Крэйг Фергюсон (ЦН) | США |
Монреаль Канадиенс |
| 147 | Алекс Николик (ЛН) | Канада |
Калгари Флэймз |
Раунд 8
| # | Игрок | Гражданство | Клуб НХЛ |
|---|---|---|---|
| 148 | Пол Крейк (В) | Канада |
Квебек Нордикс |
| 149 | Фил Хубер (ЦН) | Канада |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 150 | Дерек Ланджилль (З) | Канада |
Торонто Мейпл Лифс |
| 151 | Джим Солли (ЦН) | Канада |
Виннипег Джетс |
| 152 | Сергей Стариков (З) | СССР |
Нью-Джерси Девилз |
| 153 | Милан Тихы (З) | Чехословакия |
Чикаго Блэкхокс |
| 154 | Джонатан Пратт (ЛН) | США |
Миннесота Норт Старз |
| 155 | Роберт Сангстер (ЛН) | Канада |
Ванкувер Кэнакс |
| 156 | Кевин Плэджер (З) | США |
Сент-Луис Блюз |
| 157 | Раймон Сомье (ПН) | Канада |
Хартфорд Уэйлерс |
| 158 | Энди Сухи (З) | США |
Детройт Ред Уингз |
| 159 | Сверр Сирс (З) | США |
Филадельфия Флайерз |
| 160 | Грег Спенрат (ЛН) | Канада |
Нью-Йорк Рейнджерс |
| 161 | Дерек Плант (ЦН) | США |
Баффало Сейбрз |
| 162 | Дарси Мартини (З) | Канада |
Эдмонтон Ойлерз |
| 163 | Дэвид Шат (ЛН) | США |
Питтсбург Пингвинз |
| 164 | Рик Аллен (З) | Канада |
Бостон Брюинз |
| 165 | Шон Уайт (ПН) | Канада |
Лос-Анджелес Кингз |
| 166 | Дин Холойен (ПН) | Канада |
Вашингтон Кэпиталз |
| 167 | Патрик Лебо (ЛН) | Канада |
Монреаль Канадиенс |
| 168 | Кевин Уортман (З) | США |
Калгари Флэймз |
Раунд 9
| # | Игрок | Гражданство | Клуб НХЛ |
|---|---|---|---|
| 169 | Вячеслав Быков (ЦН) | СССР |
Квебек Нордикс |
| 170 | Мэттью Роббинс (ЦН) | США |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 171 | Джеффри Сен-Лоран (ПН) | США |
Торонто Мейпл Лифс |
| 172 | Стефан Говен (ЛН) | Канада |
Виннипег Джетс |
| 173 | Андре Фос (ЦН) | Канада |
Нью-Джерси Девилз |
| 174 | Джейсон Грейербил (ЛН) | Канада |
Чикаго Блэкхокс |
| 175 | Кеннет Блам (ЦН) | США |
Миннесота Норт Старз |
| 176 | Сенди Моджер (ПН) | Канада |
Ванкувер Кэнакс |
| 177 | Джон Родерик (З) | США |
Сент-Луис Блюз |
| 178 | Мишель Пикар (ЛН) | Канада |
Хартфорд Уэйлерс |
| 179 | Боб Джонс (ЛН) | Канада |
Детройт Ред Уингз |
| 180 | Глен Уиссер (ПН) | США |
Филадельфия Флайерз |
| 181 | Марк Бэвис (ЛН) | США |
Нью-Йорк Рейнджерс |
| 182 | Джим Джиасин (ЛН) | США |
Лос-Анджелес Кингз |
| 183 | Дональд Одетт (ПН) | Канада |
Баффало Сейбрз |
| 184 | Эндрю Вулф (З) | Канада |
Питтсбург Пингвинз |
| 185 | Джеймс Лэвиш (ПН) | США |
Бостон Брюинз |
| 186 | Мартин Маскаринец (З) | Чехословакия |
Лос-Анджелес Кингз |
| 187 | Виктор Жерве (ЦН) | Канада |
Вашингтон Кэпиталз |
| 188 | Рой Митчелл (З) | Канада |
Монреаль Канадиенс |
| 189 | Сергей Гомоляко (ПН) | СССР |
Калгари Флэймз |
Раунд 10
| # | Игрок | Гражданство | Клуб НХЛ |
|---|---|---|---|
| 190 | Андрей Хомутов (ЛН) | СССР |
Квебек Нордикс |
| 191 | Владимир Малахов (З) | СССР |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 192 | Джастин Томберлин (ЦН) | США |
Торонто Мейпл Лифс |
| 193 | Джозеф Ларсон (ЦН) | США |
Виннипег Джетс |
| 194 | Марк Эстли (З) | Канада |
Баффало Сейбрз |
| 195 | Мэтт Сондерс (ЛН) | Канада |
Чикаго Блэкхокс |
| 196 | Артур Ирбе (В) | СССР |
Миннесота Норт Старс |
| 197 | Гас Моршаусер (В) | Канада |
Ванкувер Кэнакс |
| 198 | Джон Вало (З) | США |
Сент-Луис Блюз |
| 199 | Тревор Бьюкенен (ЛН) | Канада |
Хартфорд Уэйлерс |
| 200 | Грег Бигнелл (З) | Канада |
Детройт Ред Уингз |
| 201 | Эл Кумму (З) | Канада |
Филадельфия Флайерз |
| 202 | Роман Оксюта (ПН) | СССР |
Нью-Йорк Рейнджерс |
| 203 | Джон Нелсон (ЛН) | Канада |
Баффало Сейбрз |
| 204 | Рик Джадсон (ЛН) | США |
Детройт Ред Уингз |
| 205 | Грег Хаген (ПН) | США |
Питтсбург Пингвинз |
| 206 | Джефф Симпсон (З) | Канада |
Бостон Брюинз |
| 207 | Джим Хиллер (ПН) | Канада |
Лос-Анджелес Кингз |
| 208 | Иржи Выкоукал (З) | Чехословакия |
Вашингтон Кэпиталз |
| 209 | Эд Хенрих (З) | США |
Монреаль Канадиенс |
| 210 | Дэн Сойер (З) | США |
Калгари Флэймз |
Раунд 11
| # | Игрок | Гражданство | Клуб НХЛ |
|---|---|---|---|
| 211 | Байрон Витковски (ПН) | Канада |
Квебек Нордикс |
| 212 | Келли Энс (ЦН) | Канада |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 213 | Майкл Джексон (ПН) | Канада |
Торонто Мейпл Лифс |
| 214 | Брэдли Подиак (ЛН) | США |
Виннипег Джетс |
| 215 | Джейсон Саймон (ЛН) | Канада |
Нью-Джерси Девилз |
| 216 | Майкл Козак (ПН) | Канада |
Чикаго Блэкхокс |
| 217 | Том Педерсон (З) | США |
Миннесота Норт Старз |
| 218 | Хэйдн О’Рэр (З) | США |
Ванкувер Кэнакс |
| 219 | Брайан Луковски (В) | США |
Сент-Луис Блюз |
| 220 | Джон Бэттис (ЛН) | Канада |
Хартфорд Уэйлерс |
| 221 | Владимир Константинов (З) | СССР |
Детройт Ред Уингз |
| 222 | Мэттью Брэйт (З) | Канада |
Филадельфия Флайерз |
| 223 | Стив Лок (З) | Канада |
Нью-Йорк Рейнджерс |
| 224 | Тодд Хендерсон (В) | Канада |
Баффало Сейбрз |
| 225 | Роман Божек (ПН) | Чехословакия |
Эдмонтон Ойлерз |
| 226 | Скотт Фаррелл (З) | Канада |
Питтсбург Пингвинз |
| 227 | Дэвид Франзоса (ЛН) | США |
Бостон Брюинз |
| 228 | Стив Жак (З) | Канада |
Лос-Анджелес Кингз |
| 229 | Андрей Сидоров (ЛН) | СССР |
Вашингтон Кэпиталз |
| 230 | Джастин Даберман (ПН) | США |
Монреаль Канадиенс |
| 231 | Александр Юдин (З) | СССР |
Калгари Флэймз |
Раунд 12
| # | Игрок | Гражданство | Клуб НХЛ |
|---|---|---|---|
| 232 | Ноэль Ран (ЦН) | США |
Квебек Нордикс |
| 233 | Йэн Фрэзер (ЦН) | Канада |
Нью-Йорк Айлендерс |
| 234 | Стив Шартран (ЦН) | Канада |
Торонто Мейпл Лифс |
| 235 | Евгений Давыдов (ПН) | СССР |
Виннипег Джетс |
| 236 | Петер Ларссон (ЦН) | Швеция |
Нью-Джерси Девилз |
| 237 | Майкл Донехи (В) | США |
Чикаго Блэкхокс |
| 238 | Хельмут Балдерис (ПН) | СССР |
Миннесота Норт Старс |
| 239 | Дарси Кэхилл (ЦН) | Канада |
Ванкувер Кэнакс |
| 240 | Сергей Харин (ПН) | СССР |
Виннипег Джетс |
| 241 | Питер Касовски (ЛН) | Канада |
Хартфорд Уэйлерс |
| 242 | Джозеф Фредерик (ПН) | США |
Детройт Ред Уингз |
| 243 | Джеймс Поллио (ЛН) | США |
Филадельфия Флайерз |
| 244 | Кеннет Макдермид (ПН) | Канада |
Нью-Йорк Рейнджерс |
| 245 | Майкл Бэвис (ПН) | США |
Баффало Сейбрз |
| 246 | Джейсон Гликман (В) | США |
Детройт Ред Уингз |
| 247 | Джейсон Смарт (ЦН) | Канада |
Питтсбург Пингвинз |
| 248 | Ян Бергман (З) | Швеция |
Ванкувер Кэнакс |
| 249 | Кевин Снеддон (З) | Канада |
Лос-Анджелес Кингз |
| 250 | Кен Хаус (ЦН) | Канада |
Вашингтон Кэпиталз |
| 251 | Стив Кадью (ЛН) | Канада |
Монреаль Канадиенс |
| 252 | Кеннет Кенхольт (З) | Швеция |
Калгари Флэймз |
Итоги драфта
Всего на драфте было выбрано 252 хоккеиста из 7 стран. Среди европейских стран наибольшее представительство у СССР, хотя первый советский хоккеист был выбран только в четвёртом раунде.
Под общим 238 номером был выбран советский хоккеист Хельмут Балдерис, к тому времени уже завершивший карьеру. На момент драфта ему было 36 лет, и он является самым возрастным задрафтованным хоккеистом. Ради игры в НХЛ Балдерис возобновил карьеру игрока, хотя и провёл там всего 26 игр.
Данные приведены согласно [www.nhl.com/ice/draftstats.htm?year=1989&team=&position=S&round=# nhl.com]
| # | Страна | Игроков | Процент |
|---|---|---|---|
| 1 | Канада |
138 | 54,8 % |
| 2 | США |
75 | 29,8 % |
| 3 | СССР |
18 | 7,1 % |
| 4 | Швеция |
9 | 3,6 % |
| 5 | Чехословакия |
8 | 3,2 % |
| 6 | Финляндия |
3 | 1,2 % |
| 7 |  Германия |
1 | 0,4 % |
| Всего | 252 | 100 % |
Напишите отзыв о статье "Драфт НХЛ 1989"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.nhl.com/ice/player.htm?id=8452535&view=notes Ken Wregget - Notes] (англ.). NHL.com. Проверено 4 августа 2015.
- ↑ 1 2 [www.nhl.com/ice/player.htm?id=8449883&view=notes Chris Nilan - Notes] (англ.). NHL.com. Проверено 4 августа 2015.
- ↑ Tal Pinchevsky. [www.nhl.com/ice/news.htm?id=679887 Wayne Gretzky trade from Edmonton Oilers to Los Angeles Kings shocked hockey world] (англ.). NHL.com (9 August 2013). Проверено 4 августа 2015.
- ↑ [www.nhl.com/ice/player.htm?id=8446936&view=notes Corey Foster - Notes] (англ.). NHL.com. Проверено 4 августа 2015.
- ↑ [www.nhl.com/ice/player.htm?id=8449403&view=notes Brad McCrimmon - Notes] (англ.). NHL.com. Проверено 4 августа 2015.
- ↑ [www.nhl.com/ice/player.htm?id=8450642&view=notes Rob Ramage - Notes] (англ.). NHL.com. Проверено 4 августа 2015.
- ↑ [www.nhl.com/ice/player.htm?id=8450834&view=notes Vincent Riendeau - Notes] (англ.). NHL.com. Проверено 4 августа 2015.
- ↑ 1 2 [www.nhl.com/ice/player.htm?id=8445623&view=notes Charles Bourgeois - Notes] (англ.). NHL.com. Проверено 4 августа 2015.
- ↑ [www.nhl.com/ice/player.htm?id=8451105&view=notes Kjell Samuelsson - Notes] (англ.). NHL.com. Проверено 4 августа 2015.
- ↑ [www.nhl.com/ice/player.htm?id=8448287&view=notes Calle Johansson - Notes] (англ.). NHL.com. Проверено 4 августа 2015.
- ↑ [www.nhl.com/ice/player.htm?id=8445977&view=notes Bobby Carpenter - Notes] (англ.). NHL.com. Проверено 4 августа 2015.
- ↑ [www.nhl.com/ice/player.htm?id=8444919&view=notes Tommy Albelin - Notes] (англ.). NHL.com. Проверено 4 августа 2015.
Ссылки
[www.hockeydb.com/ihdb/draft/nhl1989e.html Драфт 1989 на hockeydb.com]
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Драфт НХЛ 1989
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
