Евровидение-1958
Поделись знанием:
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
(перенаправлено с «Евровидение 1958»)
| Евровидение-1958 | |
|---|---|
| |
| Даты | |
| Финал | 12 марта 1958 |
| Проведение | |
| Место проведения |  Студия «Авро»,Хилверсюм, Нидерланды |
| Ведущие | Ханни Липс
|
| Дирижёр | Дольф ван дер Линден |
| Основной вещатель | NTS
|
| Интервал‑акт | Оркестр метрополии |
| Участники | |
| Всего участников | 10 |
| Дебютирующие | |
| Отказавшиеся | |
| <imagemap>: неверное или отсутствующее изображение Страны-участницы Страны, участвовавшие ранее | |
| Результаты | |
| Система голосования | У каждой страны было по 10 судей, каждый из которых мог отдать один голос понравившейся песне. |
| Ноль очков | нет |
| Победная песня |  «Dors, mon amour» (Франция)
|
| Евровидение | |
| ◄1957 • 1958 • 1959► | |
Конкурс песни Евровидение 1958 стал 3-м конкурсом песни Евровидение. Он прошел 12 марта 1958 года в Хилверсюме (Нидерланды), в студии «Авро». При проведении данного конкурса вступило в силу правило, согласно которому конкурс проходит в стране, победившей в предыдущем году. Участие в конкурсе приняло 10 стран. Великобритания на этот раз не приняла участие в нём. Единственным новичком стала Швеция, а выиграла конкурс Франция, которую представлял Андре Клавё с песней Dors mon amour. Как и в 1956 году, на конкурсе не было исполнено ни одной песни на английском языке.
Победительница первого конкурса Лиз Ассиа участвовала в «Евровидении» в третий раз, заняв второе место. Прошлогодняя победительница Корри Броккен, также участвуя в третий раз, заняла лишь последнее место.
Представитель Италии Доменико Модуньо, выступавший со ставшей затем знаменитой песней «Nel blu dipinto di blu» («Volare»), был вынужден исполнить свой номер дважды, так как во время его первого выхода на сцену в некоторых странах возникли проблемы с приёмом телесигнала.
Содержание
Место проведения
Место проведения Евровидения в Нидерландах.
См. также: Хилверсюм
Хи́лверсюм (нидерл. Hilversum — община и город в Нидерландах, на востоке провинции Северная Голландия, в местности Эт-Хой (нидерл. Het Gooi). На территории общины находится первая телевизионная станция страны — Nederland 1.
Хилверсюм состоит из 15 районов: Centrum, Trompenberg, Boomberg, Nimrodpark, Hilversum-Noord (часто просто называется «За железной дорогой» и включает De Lieberg, Erfgooiersbuurt, Wetenschapsbuurt, Astronomische buurt), de Kerkelanden/Zeverijn, Hilversum-Zuid, Bloemenbuurt, de Schrijversbuurt, de Schildersbuurt, de Indische buurt, De Hoorneboeg, Crailo, Van Riebeeckkwartier и Hilversumse Meent. На юго-западе находятся (озерный) порт и аэродром, около него бывшая тренировочная база Военно-Морского флота, сейчас переданная медицинским войскам.
Хильверсюм лежит в песчаной, холмистой части Эт-Хой, среди вересковых пустошей. Станция Хильверсюм расположена на железнодорожной ветке Амстердам — аэропорт Схипхол — Амерсфорт, от которой здесь ответвляется ветка на Утрехт. Кроме центральной станции (нидерл. Hilversum (Centraal)), в черте города расположены также платформы Хилверсюм Норд (нидерл. Hilversum Noord) и Хилверсюм Спортпарк (нидерл. Hilversum Sportpark). Город лежит вблизи пересечения Эмнес (нидерл. Eemnes) автострад А1 и А27.
Выбор места проведения очередного Евровидения пал на студию «АВРО» (нидерл. Algemene Vereniging Radio Omroep)
Формат
Жюри не находились в студии, как это было в 1956, а как в 1957 они оставались в своих странах. После каждой спетой песни, жюри отправляли результаты голосования с помощью телефона. Представителю Италии Доменико Модуньо пришлось исполнить свою песню дважды из-за проблем с приёмом телесигнала.
Результаты
| № | Страна | Язык | Исполнитель | Песня | Перевод на русский | Место | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 |  Италия |
Итальянский | Доменико Модуньо | «Nel blu dipinto di blu» | В синем небе, разрисованный синим | 3 | 13 |
| 2 | Нидерланды |
Нидерландский | Корри Броккен | «Heel de wereld» | Целый мир | 9 | 1 |
| 3 | Франция |
Французский | Андре Клаво | «Dors, mon amour» | Спи, моя любовь | 1 | 27 |
| 4 |  Люксембург |
Французский | Соланж Берри | «Un grand amour» | Великая любовь | 9 | 1 |
| 5 |  Швеция |
Шведский | Алиса Бабс | «Lilla stjärna» | Звездочка | 4 | 10 |
| 6 |  Дания |
Датский | Ракель Растенни | «Jeg rev et blad ud af min dagbog» | Я вырвала лист из моего дневника | 8 | 3 |
| 7 |  Бельгия |
Французский | Фуд Леклерк | «Ma petite chatte» | Моя маленькая киска | 5 | 8 |
| 8 |  Германия |
Немецкий | Маргот Хильшер | «Für zwei Groschen Musik» | Музыка за два гроша | 7 | 5 |
| 9 |  Австрия |
Немецкий | Лиана Августин | «Die ganze Welt braucht Liebe» | Весь мир нуждается в любви | 5 | 8 |
| 10 |  Швейцария |
Немецкий, итальянский | Лиз Ассиа | «Giorgio» | Джорджо | 2 | 24 |
Голосование
| Результаты | ||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
| ||||||||||||||
|
Италия | 13 | 1 | 1 | 1 | 4 | 4 | 1 | 1 | |||||||||||||||
| Нидерланды | 1 | 1 | ||||||||||||||||||||||
| Франция | 27 | 6 | 1 | 1 | 9 | 1 | 1 | 7 | 1 | |||||||||||||||
| Люксембург | 1 | 1 | ||||||||||||||||||||||
| Швеция | 10 | 2 | 3 | 1 | 1 | 3 | ||||||||||||||||||
| Дания | 3 | 1 | 1 | 1 | ||||||||||||||||||||
| Бельгия | 8 | 1 | 1 | 5 | 1 | |||||||||||||||||||
| Германия | 5 | 2 | 1 | 1 | 1 | |||||||||||||||||||
| Австрия | 8 | 3 | 1 | 1 | 1 | 2 | ||||||||||||||||||
| Швейцария | 24 | 4 | 6 | 3 | 5 | 4 | 2 | |||||||||||||||||
Трансляция
Глашатаи
- — Мени Вебер
- — ?
- — Клаудия Дорен
- — Поль Эрреман
- — ?
- — Роланд Эйворт[1]
- — ?
- — Клод Дарже
- — Пит те Нул
- — Фульвия Коломбо
Комментаторы
- — Петер Александер (ORF)
- — Арлетт Венсан (INR), Nand Baert (NIR)
- — Гуннар Хансен (Statsradiofonien TV)
- — Пьер Черниа[2] (RTF)
- — Вольф Миттлер (Deutsches Fernsehen)
- — Бьянка Мария Пиччинино (Programma Nazionale)
- — Жак Навадик (Télé-Luxembourg)
- — Сибе ван дер Зее[3] (NTS)
- — Ян Габриэльссон (Sveriges Radio-TV)[4]
- — Теодор Халлер (TV DRS), Жорж Арди (TSR)
-
— Питер Хей (BBC Television Service), Том Слон (BBC Light Programme)
Вернувшиеся исполнители
- Германия: Марго Хильшер (4 место Евровидения 1957)
- Бельгия: Фуд Леклер (участник Евровидения 1956)
- Нидерланды: Корри Броккен (участница Евровидение 1956), (победительница Евровидения 1957)
- Швейцария: Лиз Ассиа (победительница Евровидения 1956), (8 место Евровидение 1957)
Напишите отзыв о статье "Евровидение-1958"
Примечания
- ↑ [www.infosajten.com/esc/esc/swedishspokesmen.html Infosajten.com]. Infosajten.com. Проверено 21 мая 2013. [www.webcitation.org/6Gsf64ouJ Архивировано из первоисточника 25 мая 2013].
- ↑ [songcontest.free.fr/bdd/cec1958.htm CONCOURS EUROVISION DE LA CHANSON 1958]. Songcontest.free.fr. Проверено 21 мая 2013. [www.webcitation.org/6GsfAhLNA Архивировано из первоисточника 25 мая 2013].
- ↑ [www.eurovisionartists.nl/index.htm?content/esf480.asp Nederlandse televisiecommentatoren bij het Eurovisie Songfestival] (нид.). Eurovision Artists. [www.webcitation.org/6GpAbc2KB Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
- ↑ Leif Thorsson. Melodifestivalen genom tiderna ["Melodifestivalen through time"] (2006), p. 14. Stockholm: Premium Publishing AB. ISBN 91-89136-29-2
Ссылки
- www.esctoday.com
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Евровидение-1958
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
