Евровидение-1961
Евровидение-1961 | |
---|---|
Даты | |
Финал | 18 марта 1961 года |
Проведение | |
Место проведения | Дворец фестивалей и конгрессов, Канны, Франция |
Ведущие | Жаклин Жубер |
Дирижёр | Франк Пурсел |
Режиссёр | Марсель Кравин |
Основной вещатель | RTF |
Интервал‑акт | Тесса Бимонт и Макс Боззони |
Участники | |
Всего участников | 16 |
Дебютирующие | Испания Финляндия Югославия |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение Страны-участницы | |
Результаты | |
Система голосования | У каждой страны было по 10 судей, каждый из которых мог отдать один голос понравившейся песне. |
Ноль очков | нет |
Победная песня | «Nous les amoureux» (Люксембург) |
Евровидение | |
◄1960 • 1961 • 1962► |
Конкурс песни Евровидение 1961 стал 6-м конкурсом песни Евровидение. Он прошел 18 марта 1961 года во Дворце фестивалей города Канны (Франция). Впервые конкурс был проведен в субботний вечер, положив начало традиции, сохраняющейся и в настоящее время. В конкурс влились ещё 3 страны, а число участников увеличилось до 16. Победил Люксембург с песней Nous les amoureux, исполненной Жаном-Клодом Паскалем. Великобритания третий раз подряд заняла второе место. Немецкий исполнитель удивил всех, исполнив часть своей песни на немецком языке, а часть — на французском.
Содержание
Место проведения
Ка́нны (фр. Cannes) — город на юге Франции с населением в 70 тысяч жителей, основанный лигурами на побережье залива Напуль, куда вплотную подходит горный массив Эстерель. Является одним из наиболее популярных и известных курортов Лазурного Берега.
Город протянулся на 9 км от квартала Бокка до скал Фуркад. Центр Канн — улица Антиб, аллея Свободы и набережная Круазет. В центре старого города возвышается холм Сюке — старинный Castrum Canois, улочки и дома которого теснятся по склонам горы Шевалье. Башня Сюке, высотой 22 м — самый яркий исторический памятник старого города. А за крепостными стенами Сюке расположена церковь Богоматери Надежды (Notre-Dame de l’Esperance).
Местом проведения шестого конкурса песни вновь стал Дворец фестивалей и конгрессов, построенный в 1949 году для проведения Каннского кинофестиваля.
Формат
Сцена в 1961 году была несколько больше, чем в 1959, и была украшена цветами. Во время голосования Люксембург отдал Великобритании 8 очков, столько же, сколько Норвегия отдала Дании. Это была самая крупная отдача очков, начиная с 1958 года, когда Дания дала Франции 9 очков. Столь высокое количество баллов в дальнейшем не достигалось до 1970 года, где Бельгия отдала Ирландии 9 очков.
Результаты
# п/п | Страна | Язык | Исполнитель | Песня | Перевод на русский | Место | Очков |
---|---|---|---|---|---|---|---|
1 | Испания | Испанский | Кончита Баутиста | Estando contigo | Быть с тобой | 9 | 8 |
2 | Монако | Французский | Колетт Дереаль | Allons, allons les enfants | Пойдём, пойдём, дети | 10 | 6 |
3 | Австрия | Немецкий | Джимми Макулис | Sehnsucht | Тоска | 15 | 1 |
4 | Финляндия | Финский | Лайла Киннунен | Valoa ikkunassa | Свет в окне | 10 | 6 |
5 | Югославия | Сербский | Лилиана Петрович | Neke davne zvezde (Неке давне звезде) | Некоторые древние звезды | 8 | 9 |
6 | Нидерланды | Голландский | Гретье Кауффелд | Wat een dag | Что за день | 10 | 6 |
7 | Швеция | Шведский | Лилль-Бабс | April, April | Апрель, Апрель | 14 | 2 |
8 | Германия | Немецкий | Лале Андерсен | Einmal sehen wir uns wieder | Однажды мы встретимся снова | 13 | 3 |
9 | Франция | Французский | Жан-Поль Морик | Printemps (avril carillonne) | Весна (апрель трезвонит) | 4 | 13 |
10 | Швейцария | Французский | Франка ди Рьенцо | Nous aurons demain | У нас будет завтра | 3 | 16 |
11 | Бельгия | Голландский | Боб Бенни | September, gouden roos | Сентябрь, золотая роза | 15 | 1 |
12 | Норвегия | Норвежский | Нура Брукстедт | Sommer i Palma | Лето на Пальме | 7 | 10 |
13 | Дания | Датский | Дарио Кампеотто | Angelique | Анжелика | 5 | 12 |
14 | Люксембург | Французский | Жан-Клод Паскаль | Nous les amoureux | Мы, влюблённые | 1 | 31 |
15 | Великобритания | Английский | The Allisons | Are you sure? | Ты уверена? | 2 | 24 |
16 | Италия | Итальянский | Бетти Куртис | Al di là | По ту сторону | 5 | 12 |
Голосование
Трансляция
Глашатаи
Комментаторы
|
|
Вернувшиеся исполнители
- Норвегия: Nora Brockstedt (4 место Евровидения 1960)
- Бельгия: Боб Бенни (6 место Евровидение 1959)
Напишите отзыв о статье "Евровидение-1961"
Примечания
- ↑ Roxburgh Gordon. Songs For Europe The United Kingdom at The Eurovision Song Contest Volume One: The 1950s and 1960s. — UK: Telos, 2012. — P. 259. — ISBN 978-1-84583-065-6.
- ↑ Dyrseth, Seppo (OGAE Norway)
- ↑ [www.infosajten.com/esc/esc/swedishspokesmen.html Infosajten.com]. Infosajten.com. Проверено 10 августа 2012. [www.webcitation.org/6Gue6MOMo Архивировано из первоисточника 27 мая 2013].
- ↑ «Greetje vanavond nummer zes», Nieuwe Leidsche Courant, 18 March 1961
- ↑ 1 2 [www.viisukuppila.fi/phpBB3/yleista/topic1578.html?sid=4004772ec986da0c3795a6f5dd54f0d4 Selostajat ja taustalaulajat läpi vuosien? • Viisukuppila]. Viisukuppila.fi. Проверено 10 августа 2012. [www.webcitation.org/6Gue6vKaU Архивировано из первоисточника 27 мая 2013].
- ↑ 1 2 [eurosongcontest.phpbb3.es/viewtopic.php?f=57&t=20310&start=45 FORO FESTIVAL DE EUROVISIÓN • Ver Tema - Uribarri comentarista Eurovision 2010](недоступная ссылка — история). Eurosongcontest.phpbb3.es. Проверено 10 августа 2012.
- ↑ 1 2 3 4 5 Christian Masson. [songcontest.free.fr/bdd/cec1961.htm 1961 - Cannes]. Songcontest.free.fr. Проверено 10 августа 2012. [www.webcitation.org/6Gue938XH Архивировано из первоисточника 27 мая 2013].
- ↑ Rau, Oliver (OGAE Germany)
- ↑ [www.eurovisionartists.nl/index.htm?content/esf480.asp Nederlandse televisiecommentatoren bij het Eurovisie Songfestival] (нид.). Eurovision Artists. [www.webcitation.org/6GpAbc2KB Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
- ↑ Leif Thorsson. Melodifestivalen genom tiderna ["Melodifestivalen through time"] (2006), p. 34. Stockholm: Premium Publishing AB. ISBN 91-89136-29-2
Ссылки
- www.esctoday.com
- www.eurovision.tv
|
|
Отрывок, характеризующий Евровидение-1961
Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.