Кошельная слобода
Поделись знанием:
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
| Кошельная слобода | |
| История | |
|---|---|
| Другие названия |
Кошели |
| Расположение | |
| Округа | |
| Районы | |
| Станции метро | |
|
Культурное наследие Российской Федерации, объект № 7700000020 |
Коше́льная слобода́, Кошели́ — дворцовая слобода Земляного города находившаяся в устье Яузы с Москва-рекой, со стороны улицы Солянки и Устьинского проезда у Яузских ворот Белого города. При Кошельной слободе в конце XVII — начале XVIII века была возведена церковь Николая Чудотворца в Кошелях Церковь снесена около 1937 года, сама слобода снесена в 1975-1976 годах. На месте Кошельной слободы разбит сквер, где установлен Памятник Пограничникам Отечества.
Культурный слой Кошельной слободы (XV в.—XVII в.) — памятник археологии с федеральной категорией охраны.[1]
Происхождение названия
Относительно происхождения названия бытует несколько версий.
- В XVII веке эта территория была заселена мельниками, изготовлявшими муку крупного, кошельного помола, шедшую через кошели — мельничные рукава(отсюда и название). До конца XVIII веке здесь существовали водяные мельницы.[2] Кроме того, на планах XVII века отчётливо видны изображения мельниц на месте Кошельной слободы.
- Слово кошель произошло от слова кош и означает складную корзину, плетёный или вязаный кулёк, короб. Слобожане, таким образом, делали кошели для поклажи съестных и других припасов.[3]
- Кошелями называли снаряд для ловли раков, состоящий из двух сплетенных из лозы и вложенных один в другой конусов; во внутреннем конусе, остенке, срезана вершина; в образовавшееся таким образом отверстие забираются раки, привлекаемые помещенной внутри кошеля приманкой, вроде рыбы, мяса и тому подобное, и обратно уже не могут выбраться. Кошели ставили на проточных травянистых перекатах около берегов.[4] Предполагают, что слобода называлась по этим приспособлениям — Кошельной, а ловцы, стало быть, поставляли свежих раков царскому дворцу.
- В XVIII — XIX веках в Кошелях селились дворяне и купцы. Здесь проживали богатые купцы, у которых в кошельках всегда «водились» деньги.
В Кошелях поселился Л. А. Шустов — основатель вино-водочной империи:
«Довольно быстро освоившись в Первопрестольной, он уже в 1811 году добился звания купца третьей гильдии Кошельной слободы Яузской части Москвы.»[5]
О старейшей купеческой семье Куманиных:
«От брака Алексея Куманина с его женой Марфой Андреевной, скончавшейся в 1789 году, родилось три сына — Алексей, Василий и Иван. Известно, что в год смерти матери братья переселились в Москву и записались в состав купеческого сословия. Местом своего жительства они выбрали Кошельную слободу, расположенную на юго-востоке города, на берегу реки Яузы.»[6]
Исторические фотографии
- [img-fotki.yandex.ru/get/3800/kaza-nostra.1/0_419dd_cc61d77c_L Перспектива Яузской улицы (20-е годы). Слева ресторан Полтава, справа Церковь Троицы в Серебренниках.]
- [i302.photobucket.com/albums/nn93/dedushkin_a/Yauzskaya.jpg Вид с Яузского (Астаховского) моста, на Яузскую улицу (20-е годы)]
- [oldmos.ru/upload/photos/d/9/9/800_d992432a4c2fe6fdf8421aa632c2ba12.jpg Устьинская набережная. Кадр из фильма «Горожане» (1975 г.)]
- [oldmos.ru/upload/photos/e/e/e/800_eeecce1d8d61e68b12b8e3d823cf98fe.jpg Яузская улица (1975 г.)]
- [oldmos.ru/upload/photos/4/2/f/800_42f78a3bf0cf81ab46df7e186b2e046e.jpg Устьинский проезд (1975 г.)]
- [oldmos.ru/upload/photos/e/7/e/800_e7ebe9bd4cf1a84793d70ef45499cd96.jpg Устьинский проезд (1975 г.) На заднем плане верхушка колокольни Церкви Троицы в Серебренниках.]
- [oldmos.ru/upload/photos/3/3/0/800_3303016eddd90a08f0c8e2d746fd4cb7.jpg Устьинский проезд (1976 г.)]
- [oldmos.ru/upload/photos/e/5/a/800_e5a4a28911e5c2e315faa78f2dbb122d.jpg Площадь Яузские ворота (1975 г.)]
- [oldmos.ru/upload/photos/4/4/5/800_445aa1607dda5ae73aa13cd109256326.jpg Вид со двора на дом, стоявший на Устьинской набережной рядом с Астаховским мостом.]
- [oldmos.ru/upload/photos/7/1/9/800_71939f5438531feb5d533a6d407df23c.jpg Вид из квартала на кирпичный дом у трамвайных путей.]
- [oldmos.ru/upload/photos/5/b/0/800_5b01da682ab902232d879a7ba9e039df.jpg Вид из квартала на кирпичный дом, стоявший на Устьинской набережной.]
- [oldmos.ru/upload/photos/b/f/3/800_bf334ab85f212f21ad81d13fbd2b2544.jpg Фабрика Носенкова.]
- [oldmos.ru/upload/photos/d/2/b/800_d2bcc5d7dcf66a2bbb81236298218081.jpg Устьинский проезд.]
- [oldmos.ru/upload/photos/f/1/8/800_f181022347fb1a37b91ea3167d8f75ef.jpg Незадолго до сноса квартала, который ныне занимает сквер, посвящённый героям-пограничникам.]
- [oldmos.ru/upload/photos/5/f/f/800_5ffacb603a6c51f0cf6dc58df5441b56.jpg Снос квартала, почти завершён. На заднем плане Церковь Троицы в Серебренниках.]
- [oldmos.ru/upload/photos/5/5/a/800_55a0deb1def681c863d6bb3473da108d.jpg Квартал уже снесен, на месте квартала разбит сквер (конец 70-х годов)]
Напишите отзыв о статье "Кошельная слобода"
Примечания
- ↑ [resursy.mkrf.ru/objekty_kult_naslediya/katalog/catalog_mon.php?id_pam=7700000020 сайт Министерства культуры Российской Федерации.]
- ↑ [www.tagankainfo.ru/region_history сайт Истории Таганского района]
- ↑ Кондратьев И. К. Седая старина Москвы. М., 1893 [www.rusarch.ru/kondratiev1.htm публикация на сайте РусАрх].
- ↑ Н. Домбровский. Ловля раков. // Природа и Охота, 1891, V; его же, Малороссы и их рыболовные снасти // Охотничья Газета, 1891, № 22
- ↑ [shustov.renew.ru/history/family сайт Наследие Шустовых]
- ↑ [hghltd.yandex.net/yandbtm?qtree=qn1%2Bo5%2FA8Sr%2BiwiaJEFkkxCCNokD1fnhKik4tOhzr99Im35jyQEYkdRpYIxYgwDiFHINwmh%2BZW%2BVG6FD%2BIMYlHD5gYHrNhhuhlsB6mOAQwuTAsXQvJ%2Bd8AVhJx4Z3up5Mhz9mbdJnXfEm3Ho%2FRVhi2KTNUW0LCu%2FkYzCDEg5ywVuOk7QfhMilfbZspSrdl%2BLRwKoDs6IJF0ktQhFD1mXjM7YiyMR8NmO4cnBgGMJATGUnu4ae5OmLI%2BWYxsoMaYozKGDG9SsOnFYwDM4HMeXwUji%2Ffh1pJS2X%2BopuMIQ%2BjuxXimFen%2BrIxYJt33iOnwsWhoqDfT1ya%2B%2BnHqUNctl5hpx2jiqTPcSV9%2Fs3wn2HEFBb%2F137dBQhm%2FtmYEmb7UYpCTCFz0kQcg%2FMQmi4iay4smNpG5cKD08KEa8VKwTvwT7gmszICoHkHehwRWG4qjTeijs6L4od1JeN9KoVPzTRE6Y%2BSZrUUwVlWIO0iH%2F5cokK76Gnt%2FuRzSFMCori6BHPxJd57jt8IKXzTWbYdMyBVnUL9%2F70Uqdk%2FPysarHaEo%3D&text=%EA%EE%F8%E5%EB%FC%ED%E0%FF%20%F1%EB%EE%E1%EE%E4%E0&url=http%3A%2F%2Fhis.1september.ru%2Farticle.php%3FID%3D201000407 история купцов Куманиных на сайте Педагогика и история]
Литература
- Богоявленский С. К. Московские слободы и сотни XVII в. // Сб. «Московский край в его прошлом», 1930. Ч. 2.
- Снегирев В. Л. Московские слободы, Очерки по истории Московского посада XIV—XVIII вв. — М., 1956.
- Мокеев Г. Я. Мо́сковь. // М., 2007
Отрывок, характеризующий Кошельная слобода
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
