Боровицкий холм
Поделись знанием:
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
| Боровицкий холм | |
 Боровицкая башня | |
| История | |
|---|---|
| В составе Москвы с | |
| Расположение | |
| Округа | |
| Районы | |
| Станции метро | |
| Координаты |
55°44′56″ с. ш. 37°36′45″ в. д. / 55.74889° с. ш. 37.61250° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.74889&mlon=37.61250&zoom=15 (O)] (Я) |
Боровицкий холм — холм в центре Москвы у слияния Москвы-реки и реки Неглинной. Другие названия — Боровицкий мыс, Кремлёвский холм. Высота — до 145 м.
На холме, первоначально покрытом хвойным лесом, в XI веке появилось поселение, а в 1156 году — первый Московский Кремль, который стал ядром Москвы. В настоящее время на холме находится часть построек современного Кремля, расположена Красная площадь и прилегающая к ней часть Китай-города между улицами Никольская и Варварка[1].
В языческие времена назывался Ведьминой горой, на нём находилось капище[2].
В древности холм выглядел не так, как сейчас: мыс был более крутым и значительно уже. При освоении территории происходило её выравнивание и расширение верхней площадки.[3]
Содержание
См. также
Напишите отзыв о статье "Боровицкий холм"
Примечания
- ↑ Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>
- ↑ [www.aif.ru/society/article/31089 «Аргументы и факты» online. От Кремля в Марьину рощу. Неизвестные истории об известных местах. Марина Мурзина. «Град треугольный»]
- ↑ [ps.raisevent.ru/index.php?mod=pages&page=mostowers Информация с сайта ps.raisevent.ru]
</ol>
Литература
- Лихачева Э. А. О семи холмах Москвы. — М.: Наука, 1990. — 144 с. — 30 000 экз. — ISBN 5-02-003442-8.
- [wikimapia.org/11025563/ru/%D0%91%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D1%85%D0%BE%D0%BB%D0%BC-%D0%9E%D1%82%D1%81%D1%8E%D0%B4%D0%B0-%D0%BD%D0%B0%D1%87%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%8C-%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F-%D0%B3-%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%B2%D1%8B Информация из wikimapia.org]
- Боровицкий холм. Антология / М. Вострышев, В. Зверев, Л. Рысин и др. — М.: Рубежи XXI, 2007. — 440 с. — (История городов мира). — ISBN 978-5-347-00021-0.
- [www.kreml.ru/img/uploaded/files/MaterialsInvestigations/part01/v01s03_Fedorov.pdf В.И. Федоров. Новое о древней топографии и первых каменных постройках Московского Кремля]
Ссылки
Отрывок, характеризующий Боровицкий холм
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
