Литература Молдавии

Молдавская литература — литература Молдавского княжества, позднее запрутской Молдавии, Бессарабии, Молдавской АССР, Молдавской ССР, современной Республики Молдова независимо от языка.

История

Созданию молдавской письменной литературы предшествовало богатое устное народное творчество, возникшее в X—XI веках: календарная и семейная обрядовая поэзия («Плугушорул»), сказки, героический эпос («Гидра», «Тома Алимош», «Богатырь Груя Грозован», «Михул Копилул», «Кодряну», «Корбя»), исторические песни («Дука Водэ», «Бужор», «Тобулток»), народные легенды, пословицы, поговорки, лирические песни-дойны, баллады («Солнце и луна», «Богач и бедняк», «Долка»). Крупнейший памятник молдавской лироэпической народной поэзии — баллада «Миорица», различные версии которой были распространены также по всей Румынии. Борьба народа против османских завоевателей отражена в балладе «Колодец мороза», распространённой как в Молдавском княжестве, так и в Валахии.

Средние века

Первые памятники письменности появились в Молдавии на рубеже IX—X вв. на церковно-славянском (среднеболгарском) языке молдавской редакции, являвшемся до XVII века официальным языком церкви и государства, а также литературным языком. На этом языке создана значительная религиозная и историческая литература («Житие святого Иоанна Нового» и проповеди Григория Цамблака — иерарха молдавской церкви в 1401—1403; анонимные летописи XV—XVI вв., летописи Макария, Евфимия, Азария в XVI в. и другие). Первая молдавская книга — «Казания» (толкование евангелий) митрополита Варлаама (1590—1657) издана в 1643 году. Преемник Варлаама митрополит Дософтей (1624-93) переложил на молдавском языке «Псалтырь» в стихах. Дософтею принадлежит известное изречение: «Свет идёт к нам из Москвы…» («De la Moscova vine lumina…»).

С XV века молдавская литература испытала на себе большое влияние латинской культуры, проводниками которой были доминиканцы и францисканцы, и южно-славянской — Сербии и Болгарии. Первая половина XVII века ознаменовывается пробуждением национального сознания среди румын. Молдавский господарь Василий Лупу открывает высшее учебное заведение, несколько типографий (с 1642 года), издаёт первое молдавское «Уложение» — закон о закрепощении крестьян, предоставляющий ряд привилегий крупному помещичьему классу.

Во второй половине XV века в Молдавском княжестве появляется и развивается историческая литература. Хроники составлялись по велению и под надзором господарей и были предназначены для прославления их деяний. При дворе Стефана Великого была составлена официальная хроника на славянском языке, оригинал которой не сохранился, однако её содержание сохранилось в пяти редакциях: Анонимная хроника, Путнянская летопись (в двух списках), молдаво-германская хроника, молдаво-русская хроника и молдо-польская хроника. Все радакции включают время правления Стефана Великого, отражая основное содержание оригинала. Вместе с тем в каждой из хроник существуют и некоторые различия и добавления переписчиков.

Молдавская хронография на славянском языке продолжала развиваться и в XVI веке. Хроника епископа Романа Макария, составленная по поручению Петра Рареша, охватывает исторические события, происходившие между 1504—1551 гг. Игумен Евфимий из Каприянского монастыря продолжает труд Макария, описывая историю Молдавского княжества в период 1541—1554 гг. по поручению Александра Лэпушняну. События 1554—1574 гг. были описаны в хронике монаха Азария, ученика Макария, по указу Петра Хромого. Основная идея хроник XVI века — это идея укрепления центральной власти. Азарий был последним представителем школы придворных летописцев.

Летописи Молдавии освещают эпоху с XIV по XVIII вв. В них описывается деятельность отдельных князей и монастырей — монополистов христианской культуры того времени. С XVII века летописание начало вестись на молдавском языке. Известны летописцы Григорий Уреке (90-е годы XVI века — 1647), Мирон Костин (1633—1691), Ион Некулче (1672—1746).

На уровень тогдашней европейский науки молдавская историография поднялась в произведениях Дмитрия Кантемира. Дмитрий Кантемир был автором наиболее полной на протяжении двух веков истории турок. Его «История роста и упадка Османской империи» (1714) была переведена на многие европейские языки. Ценным в историческом, этнографическом и географическом плане является «Описание Молдавии», написанное Кантемиром в 1716.

Новое время

Лишь в конце XVIII — начале XIX вв. возникает светская литература. В 1780 году вышла грамматика Самуэла Мику «Элементы дако-романского языка» (на латинском языке). О социальном движении начала XIX века повествует хроника Алеку Бедимана «Tragodia sau mai bine a zice jalnica Moldovei întâmplare după răzvrătirea grecilor», в которой описывается крестьянское восстание 1821 против помещиков-бояр. Устное творчество первой половины XIX века отражает классовую борьбу крестьянской бедноты с боярами в Молдавии и Валахии. Выделяются «Гайдуцкие песни». Помещичья буржуазная литература рисует гайдуков злодеями, убийцами, но в народных песнях они воспеваются как герои-борцы за крестьянские права. Обычно распространённая молдавская народная песня («дойна»).

В начале XIX века выступают писатели: Георге Асаки (основатель первой молдавской газеты «Румынская пчела» в 1829), Александру Донич, Алеку Руссо, Константин Стамати, Богдан Петричейку Хашдеу, Михаил Когэлничану.

Когэлничану издаёт в Молдавии журнал «Дачия литерарэ» (Литературная Дакия) и исторический журнал «Архива ромыняскэ» (Румынский архив), а в 1844 году вместе с И. Гикэ, Василе Александри и Константином Негруцци выпускает литературный журнал «Пропэширя» (Возрождение), который через некоторое время был закрыт цензурой.

Константин Негруцци — основатель молдавской прозы. Он принимал активное участие в крестьянском восстании 1821 года, бежал в Бессарабию, где познакомился с Пушкиным и находился под его большим влиянием.

Во второй половине XIX века молдавская литература подпадает под влияние буржуазной культуры, преимущественно французской. Латинское течение, возникшее в Трансильвании, имеет немало последователей в Молдавии и Валахии. Определённое влияние на молдавскую литературу оказывала также и германская литература.

Следует отметить поэта и драматурга Василе Александри (1821—1890), который был активным участником национального движения за объединение Молдавии и Валахии, участником революции 1848 года, руководителем журналов «Прогресс», «Литературная Дакия», основателем журнала «Литературная Румыния». В 1888 году Елена Севастос издаёт сборник «Кынтече молдовенеште» (Молдавские песни). Национализм, эстетизм, идеализация народного творчества характеризуют фольклорные сборники того времени. Представителем старых бояр-консерваторов является критик Титу Майореску, организатор партии консерваторов. Популярен Богдан-Петричейку Хашдеу — редактор газеты «Троян» и сатирического журнала «Чериенок». Критики отмечали, что в литературе запрутской Молдовы и других областей Румынии началось утверждение офранцуженной румынской культуры. XIX век также отмечен распространением националистической литературы.

Молдавская АССР

С 1926 году газета «Плугарул рошу» («Красный пахарь»), издававшаяся в Тирасполе, уделяет сперва уголок молдавской литературе, а затем начинает выходить «Паӂина литерарэ» (Литературная страница), преобразовавшаяся к 1 мая 1927 года в журнал «Молдова литерарэ» (Литературная Молдавия). В апреле 1927 года организуется союз молдавских советских писателей «Рэсэритул» (Восход). В конце 1931 года при союзе молдавских писателей в Тирасполе создаются секции «Тинеримя» (Молодёжь) и «Уларф» (Локаф). В ноябре 1931 года журнал «Молдова литерарэ» реорганизуется в политико-литературный и публицистический ежемесячный журнал «Октябрю» — орган Союза писателей и социолого-литературной секции Молдавского научного комитета. С 1930 года начинает выходить пионерский журнал «Скынтэю Ленинист» (Ленинская искра).

Первым советским молдавским писателем Молдавской АССР можно считать Д. Милева. В своих рассказах Милев изображает в ярких красках зверства, террор румынского фашизма в бессарабской деревне, протест и сопротивление крестьян. Но Милев показывает крестьянство Бессарабии как недиференцированную массу, выдвигающую отдельных героев. Революционное движение изображено у него стихийным и бесперспективным. Некоторые произведения подёрнуты налётом пессимизма.

Михай Андриеску происходит из крестьянской семьи в Бессарабии, коммунист. Андриеску — поэт-энтузиаст. Его работы: «Навалире» (Наступление), «Григорий Малини», «Черный флажок».

Феодор Малай (Пхунел) — родился в селе Недушита в Бессарабии, служил батраком. Активный участник гражданской войны, организатор сельскохозяйственных коммун, старый член коммунистической партии. В 1929 вышел сборник его стихотворений «Оцелу жиу». Тематика творчества Малая исключительно разностороння. Она охватывает основные вопросы Октябрьской революции, диктатуры пролетариата, классовой борьбы. Особое внимание писателя привлекали проблемы соцстроительства, обороны СССР, партийной и комсомольской жизни.

Энтузиастом в создании и развитии советской молдавской литературы является Лехтцир — один из организаторов Союза молдавских советских писателей и молдавского литературного журнала «Молдова литерарэ». В ранних стихах Лехтцир нередко подражал народному творчеству («дойнам»). Были у Лехтцира уже в первый период творчества попытки показать революционное движение в Бессарабии. Такова книжка стихов «Поезий». В период 1928—1929 Лехтцир выступает с критическими очерками. Сборник стихов «Ын флакари» (В пламени, 1931) обнаруживает заметный идейно-художественный рост Лехтцира. Помещённая в сборнике поэма «Никита» показывает классовую борьбу в колхозе. Произведение «Кэдереа епигонилор» (Падение эпигонов) свидетельствует о вступлении Лехтцира на путь социалистического реализма. Лехтциру принадлежат также и первые опыты в области молдавской драматургии. Его пьеса «Кодряну» изображает классовую борьбу в крепостной Молдавии — моменты революционно-бунтарского движения крепостного крестьянства под руководством «гайдука». Пьеса «Бируинца» (Победа) показывает ударничество, новые социалистические методы труда.

Поэт Корнфельд писал на темы социалистического строительства. Позднейшие произведения поэта — «Тираспол» (поэма, 1932), «Сымбатику» (Субботник), «Нипру» (Днепр), «Катурь» — определенно указывают на идейно-художественный рост его творчества. Поэма «Тираспол» даёт яркую картину столицы Молдавской АССР — Тирасполя, показывает грандиозное строительство и перспективы этого города. В книжке «Катурь» Корнфельд изображает достижения на фронте социалистической стройки. Корнфельд сыграл большую роль в создании детской молдавской литературы («Пионерий ын цэх» и др.).

Следует отметить произведения поэта-комсомольца Кафтанаки: рассказ «Чабаница», поэмы «Донбасул алб» (Белый Донбасс), «Грейлер Элеватор», «Фулжераря» (Метель).

Среди советских писателей Молдавской АССР видное место занимал прозаик Марков, батрак по происхождению. Главные произведения: «Че а фост, ну а май фи» (Так было, но так не будет), «Лупта» (Борьба), «За власть советов» (сборник рассказов, 1930), «Кувынтул виу» (сборник стихотворений, 1930), «Чёрная долина» и др.

Прозаик И. Канна — по происхождению бедняк. Был пастухом и батраком. Принимал активное участие в гражданской войне. Тематика Канны: гражданская война («Ын плен ла Деникин», «Ын лазарет», «Цылула» и др.), социалистическое строительство на селе, коллективизация сельского хозяйства («Кынд ноурий сынгроашы», «Фрасына трактористка» и др.).

Также видное место занимали Кириченко Гроза Бабич, Кабак («Кадре пентру кадре» [За кадры]), Кишенёвский («Екскурсия» [Экскурсия]), Батриноя («Май сус факлия арле» [Пусть выше факелы горят]), Шьобану («Хыртиуцыле» [Листки]), Дойбань.

Бессарабия в составе Румынии

Участниками подпольного революционного движения и антифашистской борьбы в Бессарабии были писатели Емелиан Буков (1909—1984) и Андрей Лупан (1912-92). Интересны сборники стихов Букова «Речь солнца» (1937) и «Китай» (1938). К этому периоду относится начало литературной деятельности и других писателей: Джордже Менюка (1918—87), Б. Истру (1914-1993), Т. Ненчева (1913-41), Ливиу Деляну (1911-67), Н. Костенко (р. 1913), А. Робота (1916-41), Г. Адама (1914-46), Веры Панфил (1905—61), Д. Ветрова (1913-52) и др.

Молдавская ССР

В Советской Армии служили писатели: П. Крученюк (р. 1917), Ф. Пономарь (1919-68), Я. Кутковецкий (1907 — 71), П. Дариенко (р. 1923), С. Шляху (р. 1915), А. Липкан (1908—1977), Л. Барский и др. В годы войны плодотворно развивались поэзия и публицистика. Стихи и статьи Емилиана Букова, Богдана Истру, Андрея Лупана, Георгия Менюка, И. Д. Чобану (р. 1910), Ливиу Деляну и других печатались в газете «Молдова сочиалистэ» («Социалистическая Молдавия», издавалась в 1942-44 в Москве), в центральных газетах и журналах, передавались по радио. В русском переводе вышли в Москве сборники стихов Букова «Я вижу тебя, Молдавия» (1942) и «Весна на Днестре» (1944).

Послевоенные годы были плодотворны для развития всех жанров молдавской литературы. Крупные эпические произведения — поэмы «Андриеш» (1946) и «Страна моя» (1947) Букова, «Забытая деревня» (1940) и «Лицом к лицу» (1945) Лупана, «Погорна» (1947) и «Весна в Карпатах» (1955) Истру, «Песня зари» (1948) Менюка, «Бессмертная молодость» (1950) Деляну, «Слово матери» (1952) Крученюка, «Дружба» (1948) Пономаря и другие — отразили борьбу против фашистских захватчиков, коллективизацию в правобережных районах республики, борьбу за мир. На эти годы приходится творчество поэтов П. Дариенко, И. Л. Балцана (р. 1923), В. Рошки (р. 1925), К. Кондри (р. 1920), П. И. Заднипру (р. 1927), А. Бусуйока (р. 1928), А. М. Гужеля (р. 1922), В. Телеукэ (р. 1933), Г. Виеру (р. 1935). П. Боцу (р. 1933), А. Чиботару (р. 1935), Э. Лотяну (р. 1936), Л. Дамиана (р. 1935) и др.

Получают широкое признание читателей и критики повести и романы: «Листья грусти» (1957) Иона Друцэ (р. 1928), «Кодры» (книги 1-2, 1954-57) И. Чобану (р. 1927), «Солдат идёт за плугом» (1957) и «Нижняя окраина» (1962) Шляху, «Люди и судьбы» (1958) А. Шаларь (р. 1923), «Ветер в лицо» (1957) и «Где твои пахари, земля?» (1963) Анны Лупан (р. 1922), «Метель» (1960) Е. Дамиан (р. 1924), «Один перед лицом любви» (1966) Бусуйока, «Крик стрижа» (1966) Владимира Бешлягэ (р. 1931) и др. Успешно развиваются жанры очерка и рассказа, с которыми выступают многие из названных писателей, а также Менюк, Буков, Рошка, В. Малева (р. 1926), Василе Василаке (р. 1926), А. Маринат (р. 1924), Р. Лунгу (р. 1928) и др.

В развитии драматургии видное место занимают пьесы «Свет» (1948) Лупана, «Бурлящий Дунай» (1957) Букова, «Колесо времени» (1959) Анны Лупан, «Нелетающие птички» (1957) Р. Портного (1908-65), «Горечь любви» (1958) Корняну, «Каса маре» (1960) и «Птицы нашей молодости» (1972) Друцэ, «Дети и яблоки» (1961) Кондри, пьесы Г. Маларчука (р. 1934), Бусуйока, И. Подоляну (р. 1929) и др.

В 1960-х — 1970-х гг. появляется ряд значительных произведений поэзии и прозы. Среди них роман «Мосты» (1965) Чобану, 1-я ч. романа «Бремя нашей доброты» (1968; под названием «Степные баллады», 1963) Друцэ, сборники стихов «День настоящий, день грядущий» (1965) Букова, «Закон гостеприимства» (1966) Лупана, «Материки» (1966) Боцу, «Корни» (1966) Л. Дамиана, «Стихи» (1965) Г. П. Виеру, «Олений остров» (1966) Виктора Телеукэ, «Ступени» (1970) А. Чиботару и др.

Издаются молдавские писатели-классики, на молдавский язык переводятся произведения русской литературы, литератур народов СССР, а также шедевры мировой литературы. В области перевода работали И. Крецу (р. 1922), А. Козмеску (р. 1922), П. Старостин (р. 1924), Ю. Баржанский (р. 1922) и др.

На русском языке в Молдавской ССР писали прозаики Л. Мищенко (р. 1924), С. Пасько (р. 1914), Г. Успенский (р. 1905), поэты К. Шишкан (р. 1933), Н. Савостин (р. 1926), В. Измайлов (р. 1926), С. Бурлака (р. 1923), Чирков. В. А.(р. 1933) и др. Изданы книги гагаузских литераторов Д. Карачобана (р. 1933) и Д. Танасоглу (р. 1922). В Молдавии работал ряд критиков и литературоведов; здесь были изданы 1-й том истории дооктябрьской молдавской литературы, очерк истории советской молдавской литературы, ряд монографий, посвящённой классикам и современным писателям Молдавии, многие произведения молдавских литераторов переводились на языки народов СССР и на иностранные языки.

В 1940 году был создан Союз писателей Молдавской ССР. 1-й съезд Союза писателей Молдавии состоялся в 1954 году, 2-й — в 1958, 3-й — в 1965, 4-й — в 1971.

См. также

• Список молдавских писателей

Источники

• [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le7/le7-4102.htm?cmd=2&istext=1 Молдавская литература] // Литературная энциклопедия. — 1934. — Т. 7.
• Корбу Х. Г., Чиботару С. С. [slovari.yandex.ru/art.xml?art=bse/00049/00700.htm#part_17265 Молдавская Советская Социалистическая Республика. Литература] // Большая советская энциклопедия.
• Ожог И. А., Шаров И. М. [www.ournet.md/~moldhistory/ Краткий курс лекций по истории румын]. — Кишинёв, 1992.

Библиография

• Литература советикэ молдовеняскэ. — Кишинэу, 1955.
• История литературий молдовенешть. — Кишинэу, 1958.
• Литература и современность. — Кишинёв, 1963.
• Очерк истории молдавской советской литературы. — М., 1963.
• Скице де фолклор молдовенеск. — Кишинэу, 1965.
• Молдавско-русско-украинские литературные и фольклорные связи. — Кишинёв, 1967.
• Матуритате. — Кишинэу, 1967.
• Студий деспре романтизмул ши реализмул молдовенеск дин секолул XIX. — Кишинэу, 1970.
• Профилурь литераре. — Кишинэу, 1972.
• Кожевников Ю. А. [feb-web.ru/feb/ivl/vl5/vl5-3322.htm Литература Молдавии и Валахии. XVIII в] // История всемирной литературы: В 9 томах. — М.: Наука, 1988. — Т. 5. — С. 332—335.

Отрывок, характеризующий Литература Молдавии

– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.