Рин (денежная единица)

Рин (яп. 厘) — разменная денежная единица Японии с 1873 года, равная ¹⁄₁₀₀₀ иены и ¹⁄₁₀ сена.

Монеты

В период Реставрации Мэйдзи, в 1871 году, была проведена денежная реформа, в ходе которой было унифицировано денежное обращение страны. Вместо большого количества денежных знаков была введена единая общегосударственная денежная единица — иена. В качестве разменных единиц были установлены сен = ¹⁄₁₀₀ иены и рин = ¹⁄₁₀₀₀ иены.

Чеканка медных монет в 1 рин начата в 1873 году (6 году эры Мэйдзи). В 1892 году (в 25 году эры Мэйдзи) их чеканка была прекращена.

В 1916 году (5 году эры Тайсё) начата чеканка бронзовых монет в 5 ринов. Их чеканка была прекращена в 1919 году (в 8 году эры Тайсё).

Номинал	Изображение	Металл	Диаметр (мм)	Вес (г)	Гурт	Период чеканки
1 рин		медь	15,75	0,91		1873—1877, 1880, 1882—1884, 1892 (6—10, 13, 15—17, 25 годы эры Мэйдзи)
5 ринов		бронза	12,8	2,1		1916—1919 (6—8 годы эры Тайсё)

Банкноты

На территории Японии банкноты в ринах никогда не выпускались.

Осенью 1931 года вторжением в Манчжурию были начаты военные действия в Китае. В 1932 году произошёл краткосрочный «Инцидент 28 января», а в 1933 году — вторжение в Жэхэ, после которого было заключено перемирие, продолжавшееся 4 года. В этот период военные деньги Японией не выпускались, для обеспечения войск в Северном Китае использовались банкноты Тёсэн-банка, в Центральном Китае — банкноты Банка Японии.

7 июля 1937 года произошёл инцидент на Лугоуцяо, послуживший формальным поводом для начала Второй японо-китайской войны. 14 октября 1938 года было опубликовано объявление о выпуске военных банкнот для оплаты военных издержек. С этой целью учреждались специальные агентства в Шанхае, Нанкине, Ханьчжоу и Сучжоу. Агентства также должны были изъять из обращения банкноты Банка Японии. Военные иены печатались в Японии, а их эмиссия на территории Китая производилась Иокогама Спеши банком по поручению министерства финансов Японии и Банка Японии. Военная иена выпускалась без всякого обеспечения. Первоначально военная иена использовалась для расчётов с торговыми предприятиями, обслуживающими оккупантов, затем они стали использоваться для всех расчётов с местным населением и для выплаты жалования военнослужащим. Формально курс военной иены к японской иене составлял 1:1. Курс к местной валюте был установлен только после образования марионеточных правительств и учреждения ими подконтрольных Банку Японии эмиссионных банков.

Единственная банкнота с номиналом в ринах — 2¹⁄₂ рина — была выпущена в 1940 году в составе пятого выпуска банкнот военной иены. Дата выпуска на банкнотах не указана.

Номинал	Изображение	Размеры (мм)	Водяной знак	Год выпуска
21⁄2 рина		нет данных	нет данных	1940

Литература

• [www.numizm.ru/ Словарь нумизмата] / [Авторы: Фенглер Х., Гироу Г., Унгер В.] / Пер. с нем. М. Г. Арсеньевой / Отв. ред. В. М. Потин. — 2-е изд., перераб. и доп.. — М.: Радио и связь, 1993. — ISBN 5-256-00317-8.
• Сенилов Б.В. Военные деньги Второй мировой войны. — М.: Финансы и статистика, 1991. — 123 с.
• Cuhaj G., Michael T., Miller H. Standard Catalog of World Coins 1801—1900. — 6-е изд. — Iola: Krause Publications, 2009. — 1296 с. — ISBN 978-0-89689-940-7.
• Cuhaj G.S., Michael T., Miller H. Standard Catalog of World Coins 1901—2000. — 40-е изд. — Iola: Krause Publications, 2012. — 2301 с. — ISBN 978-1-4402-2962-6.
• Cuhaj G.S. Standard Catalog of World Paper Money. General Issues 1368—1960. — 12-е изд. — Iola: Krause Publications, 2008. — 1223 с. — ISBN 978-0-89689-730-4.

Отрывок, характеризующий Рин (денежная единица)

– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.