Тороп, Сергей Анатольевич
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
| Сергей Анатольевич Тороп (Виссарион) | |
| Имя при рождении: |
Сергей Анатольевич Тороп |
|---|---|
| Род деятельности: |
Основатель и глава нового религиозного движения (секты, деструктивного культа) «Церковь последнего завета» |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Пригород Краснодара (станица Пашковская), Краснодарский край, СССР |
| Гражданство: | |
| Отец: |
Анатолий Тороп |
| Мать: |
Надежда Малашенко |
| Дети: |
Роман, Дарья, Святослав, Елисей, Светогор (от первого брака); Диана (от второго брака) |
Виссарио́н (настоящее имя Серге́й Анато́льевич То́роп; 14 января 1961, пгт Пашковский, Краснодарский край) — основатель и глава нового религиозного движения (секта, деструктивный культ[1]) «Церковь последнего завета».[2][3][4] Называет себя «Словом Божьим»[5], «Христом».[6]
Последователи Виссариона убеждены, что он — «Второе пришествие Христа»[3][7][8]. Многие[кто?] христианские церкви считают, что Виссарион шарлатан, лжехристос и лжепророк, его община и учение (так называемый «Последний завет») — тоталитарная и деструктивная секта[9], а его последователи — несчастные люди.[6]
Содержание
Биография
Родился 14 января 1961 года в пригороде Краснодара (станица Пашковская) в неверующей семье строителей[3][10], когда Сергею исполнилось два года, его родители разошлись. До 6 лет воспитывался бабушкой, имевшей старообрядческие корни и оказавшей на него религиозное влияние.[3] Мать с сыном уехала к своей сестре в Шушенское, а отец остался в Краснодаре.[11] К 1975 году мать Сергея уже сожительствовала с другим мужчиной, от которого у них родилась дочь, после чего, переменив несколько мест жительства, новая семья Сергея переехала в Минусинск (Красноярский край)[11]. В Минусинске окончил среднюю школу и в 1979 году был призван на срочную службу в армию. Проходил срочную службу в Монголии, в стройбате. После демобилизации пробовал себя в разных профессиях (был слесарем[6][10], электриком[10], преподавателем физической культуры[6], художником-мистиком[12], сержантом патрульно-постовой службы и др[13][14][15]. В одном из юношеских писем 18-летний Сергей Тороп пишет[16] буквально следующее:
|
Если я не стану известным всему миру — я и жить на Земле не смогу | 
|
По словам сторонников учения, в 1990 году у С. А. Торопа происходит «духовное пробуждение». До этого Тороп вплоть до 1989 года работал в ГАИ[9][13][8] города Минусинск Красноярского края[9][13][8]. После увольнения из ГАИ, Сергей Тороп посещал уфологический клуб «Гипотеза» в Минусинске (от Саянского филиала СибНИИЦАЯ)[17][18], где совместно с Владимиром Плесиным[19] они выезжали в Москву в институт им. Гальперина для обучения новым методам воздействия на человека. Также совместно с другими уфологами Сергей Тороп ездил в Пермскую область, в зону уфологических контактов так называемого «М-ского треугольника».
Личная жизнь
Виссарион дважды женат.[6] С первой супругой Виссарион развёлся и женился на 19-летней девушке.[6] От обоих браков у него есть дети.[6] У Виссариона есть сестра по имени Ирина.[20] Матерью своей Виссарион считает Деву Марию, мать Иисуса Христа[6], хотя родная мать Виссариона Надежда[21][неавторитетный источник?].
По некоторым сведениям Сергей Тороп лечился от алкоголизма методом эриксоновского гипноза[22] и содержался в психиатрической больнице[23]. Первоначально на роль Виссариона пробовался Владимир Плесин, но позднее уступил Сергею Торопу.[18]
Создание учения
14 мая 1991 года Сергей под псевдонимом Виссарион проводит свою первую открытую проповедь в телестудии «Резонанс» для городов Минусинск и Абакан. Одновременно, в начале 1990-х гг. на Украине появляется секта «Белого братства» во главе с Марией Цвигун, со схожей идеологией (впоследствии после запрета секты «Белого Братства» оставшиеся её адепты слились с последователями Виссариона).[20]
Первоначально в 1991 г. Виссарион утверждал, что Христос наблюдает за ним с околоземной орбиты[2][24], позднее Виссарион сам стал себя идентифицировать с Иисусом Христом. До 1994 г. Виссарион также распространял информацию, что в прошлой жизни жил в Иудее в 6 в. до н. э., под именем пророка Иефлея[25].
В последующие два года Виссарион за счёт средств, собранных его последователями, объехал с проповедями многие города России и республик бывшего СССР, посетил большинство европейских стран.
Последний Завет
Учение Виссариона — «Последний Завет» — очень синкретично[26] и возникло в результате:
- работы группы людей[27], преимущественно из уфологического клуба «Гипотеза» г. Минусинск Красноярского края;
- собственных умозаключений Сергея Торопа (Виссариона);
- синтеза авраамических религий, индуизма, буддизма, учений Даниила Андреева (Роза мира), Елены Блаватской (Тайная доктрина), Николая и Елены Рерихов (Агни-йога), атеистического учения Карла Маркса и др. учений.[3][26][28][29][30]
- Также включает в себя антитринитаризм[31], реинкарнацию[32] и апокалиптику[10][33][34]
В секте введены летоисчисление и календарь, согласно которым Новая эпоха Рассвета началась с момента зачатия Виссариона, то есть с 1960 г.
Празднуются три праздника: 14 апреля — официально День Земли (неофициально — день зачатия Виссариона), 18 августа — день падения Царства Силы и добрых плодов (неофициально — день путча) и 14 января — Рождество Виссариона «Христа» (неофициально — день рождения Сергея Торопа).
В 1992 году Вадим Редькин (бывший барабанщик ансамбля «Ласковый май») последовал за Виссарионом и начал вести «летопись нового Свершения»[29][30][35]. Вскоре начинают издаваться брошюры с заповедями «Единой Веры»[36], а затем и книги «Священного Писания» — «Последний Завет»[37]. Появились и первые факты фальсификации, так датой первой проповеди Виссариона стали считать 18 августа 1991 года[13], подтасовывая под эту дату начало путча в Москве. В «Последнем Завете» Виссарион формулирует учение «Единой веры» как путь духовного становления для всего человечества.
История движения
Последователи Виссариона из России и других стран начинают съезжаться в Красноярский край и расселяться в деревнях Курагинского и Каратузского районов рядом с «Учителем» (как они называют Виссариона). В октябре 1994 года последователи Виссариона официально регистрируются как «Община Единой Веры», а в декабре 2000 года организация была перерегистрирована в Минюсте РФ под названием «Церковь Последнего Завета».
- В 1993—1994 гг. секта Виссариона напоминает по внешней атрибутике неокоммунистическое движение: организация коммун, предпочтение раннего Виссариона к красному цвету в одежде, игра в зарницы, культ личности Виссариона, романтические песни голодных энтузиастов, поверивших в «сказку» и т. д.[6]
- Весной 1995 года инициативная группа последователей Виссариона, имеющая в своём составе специалистов технического и гуманитарного профиля, мастеров народных промыслов и ремёсел, в тайге вблизи озера Тиберкуль начала строить эконоосферное поселение «Тиберкуль», называемого также «Обителью Рассвета». Для создания этого поселения администрациями Красноярского края и Курагинского района выделен земельный участок площадью 250 гектаров.[38] По собственному волеизъявлению строители «Обители Рассвета» приняли для себя принцип общинного жития, объединили все финансовые средства и строительные материалы.
- В декабре 2000 года организация Виссариона зарегистрирована Министерством юстиции РФ.[6]
- В 2000 году сотрудники ФСБ в ходе всероссийской контртеррористической операции «Вихрь-Антитеррор» среди членов секты Виссариона задержали 35-летнюю Татьяну Нехорошеву-Соколову, которая находилась в федеральном розыске по подозрению в организации террористического акта около общественной приемной ФСБ в Москве в 1998 году, предполагаемую активистку леворадикальной молодёжной организации «Новая революционная альтернатива». По оперативным данным, убежище Нехорошевой было предоставлено самим Виссарионом[39][40].
- В 2001 году Виссарион пытался изнасиловать несовершеннолетнюю болгарскую девочку Чечу, вследствие чего болгарские последователи Виссариона спешно покинули его секту.[41]
- В 2003 году Виссарион делает официальные обращения к Президенту России В. В. Путину, Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II, к верховному муфтию Т.Таджутдину и др., где предлагает свою «помощь» в управлении российским государством и народом.[6]
- В 2005 году Виссарион обязывает последователей своей секты поддержать губернатора Красноярского края Александра Хлопонина на выборах, взамен на благодушное отношение и поддержку государством его секты.[42]
- В марте 2008 года награждён премией в области искусства «Вера» по итогам Второго Международного Фестиваля искусств «Традиции и современность».
С начала своей деятельности Виссарион постоянно пугал людей концом света, называя при этом вполне конкретные даты. Так, согласно его учению, конец света должен был наступить в 2007 г. Виссарион пророчествовал что, на Земле к 2007 г. не должно остаться ни одного неверующего и свершится перестройка плоти[43], что в конце ХХ века прилетит комета Нибиру, планету большей частью покроет песок, а в штате Невада США весной 2001 года[44] [неавторитетный источник?]— произойдёт самовзрывание ядерных боеголовок и т. д. В целом следует отметить что ни одно пророчество Виссариона не сбылось, и большую часть своих пророчеств Виссарион извлекает из просмотра телевизионных передач и интернет-страниц.
Виссарион считает, что технический прогресс ведет к «самоуничтожению человечества»[45]. Также Виссарион считает, что христианская церковь в России потеряет всякую значимость. В целом Виссарион относится к церкви, как к образу антихриста, которая вступила на путь окончательной дискредитации[46].
Церковь последнего завета
Поселения
В деревнях Курагинского (Петропавловка, Черемшанка) и Каратузского районов к 2006 году было около 3-4 тысяч человек[47](в 2008 году Независимой газетой называлась цифра 4,5 тысячи[48], в 2009 году MIGnews называлась цифра в 5 тысяч человек.[13], в 2011 году религиовед А. С. Тимощук и историк И. В. Федотова также называют цифру в «около 5 тысяч человек»[49]), кто продал свои квартиры и переехал туда на постоянное место жительства.[49] По данным на 2005 года РИА «Сибирь» «Реальное количество адептов Виссариона около 10 тысяч человек, половина из которых проживает в Красноярском крае», а население «Города солнца» составляет «от 160 до 200 жителей»[10] В то же время электронное издание «Россия. Элетронный энциклопедический словарь» также указывает цифру в «около 10 тысяч последователей».[50]
В реализации этого эксперимента по созданию «нового общества» — в различной степени участвуют последователи Виссариона, живущих в России (Москва, Санкт-Петербург), Белоруссии, Казахстане (Алма-Ата), Украине (Киев), в Латвии (Рига), в Молдавии, в Болгарии, Германии и США.[49] Среди последователей Виссариона в преимущественно находятся представители среднего класса, а социальный состав рядовых членов включает в себя большое число бывших партийных и комсомольских функционеров.[51] Также есть музыканты, художники, философы, эстрадная певица, отставные военные.[10]
Особенности
- Существует «десятина» — каждый последователь Виссариона передаёт десятую часть доходов на счёт секты, на содержание Церковного совета секты и самого Виссариона[52].
- Разрешены любовные треугольники[29][30][53][6]. Процветает доносительство последователей друг на друга, в лучшем случае неугодные последователи — становятся изгоями секты[52].
- Введён тяжёлый физический труд[6][54], строгая вегетарианская диета[13][6]. От чрезмерного пристрастия к веганству последователей Виссариона в Тиберкуле, у них прослеживается недостаток кальция, а также животных белков, что отрицательно сказывается на здоровье поселенцев: инфекционные заболевания почек, опущение почек и повышенная кислотность мочи[55][56]. Многие члены больны раком и ВИЧем, но не обращаются за помощью к врачам, поскольку считают, что их может вылечить Виссарион прикосновением рук[42].
- Есть сведения о случаях дистрофии[57][58], без вести пропавших[29][30], получивших инвалидность и покончивших жизнь самоубийством последователей его секты.[59]. Многие последователи продав своё имущество в секту, вынуждены сами проживать в нищенских условиях, без дохода и средств к существованию.[60]
- Доктрина на принятие Виссариона в качестве второй реинкарнации Иисуса Христа и запрет последователям на самостоятельное принятие решений по духовным вопросам. Последователям секты предлагается полный отказ от материальных средств. При этом сам Виссарион не отказывает себе в алкоголе[52][61][неавторитетный источник?].
- В 2002 году в общине Виссариона возникла ветвь «Шаманы последнего завета»[62][63][64], отделяющая себя от остальной организации «Церкви последнего завета».
Критика
В Последнем Завете неоднократно упомянута ложная информация, в частности описывается признание Виссариона Христом православной церковью и помазание в пророки его отцом Федором[65]. На самом деле отец Федор проводил обряд изгнания беса из Виссариона, чтобы Виссарион покаялся в том, что считает себя Христом[66].
Большей частью люди попадают в секту Виссариона либо боясь конца света, либо поверив в красивые слова Виссариона о том, что нужно творить духовное, при этом мало обращают внимание, что Виссарион вовсе не стремится сам соответствовать своим словам[67][52]. Виссарион обладает методом эриксоновского гипноза[52][68][17], на его проповедях люди часто засыпают, а во время т. н. «слияний с Учителем» происходит зомбирование последователя его секты.
Виссарион запретил своим последователям просмотр своих ранних проповедей 1991—1994 гг., так как они совершенно не соответствует современным проповедям Виссариона[69].
Напишите отзыв о статье "Тороп, Сергей Анатольевич"
Примечания
- ↑ Беспаленко, Римский, 2009, с. 7.
- ↑ 1 2 Кантеров, 2006.
- ↑ 1 2 3 4 5 Лункин, 2008.
- ↑ Тимощук, Федотова, Шавкунов, 2011, Основателем и лидером Церкви Последнего Завета (ЦПЗ) – Сергей Анатольевич Тороп (Виссарион)., с. 138.
- ↑ Дворкин, 2006, с. 649—650.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 DELFI, 15.01.2013 г..
- ↑ РТР, 2005.
- ↑ 1 2 3 СИА, 18.08.2003 г..
- ↑ 1 2 3 Traynor, 24.05.2002.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 РИА Сибирь, 09.02.2005 г..
- ↑ 1 2 Столяров, 2000, с. 2.
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=mcxw4txUlXs&feature=player_embedded Сергей Тороп рассказывает как раньше, до того как стать Виссарионом перемещался во времени по эпохам]//Youtube
- ↑ 1 2 3 4 5 6 MIGnews, 29.08.2009 г..
- ↑ Мейден, 07.08.2007 г., с. 7.
- ↑ Мир Религий, 2001.
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=XaRxtCIjfjQ Малахов. Пять вечеров]//Youtube
- ↑ 1 2 Чалкин, 12.07.2002 г..
- ↑ 1 2 Вахтангишвили, 2009.
- ↑ Дворкин, 2006, с. 648.
- ↑ 1 2 Максимов, 1997.
- ↑ [baschqort.narod2.ru/torop/zalet/ Последний залет. Сказание о том как Виссарион Марию обобрал, часть 1.]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=XaRxtCIjfjQ Виссарион, как всё начиналось]//Youtube
- ↑ Кураев, 2009.
- ↑ Сопов, 18.11.1991 г..
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=F3i-GNg0_Uo Виссарион о своем первом воплощении на Земле в 6 в. до н. э. в Иудее, под именем пророка Иефлея]//Youtube
- ↑ 1 2 Григоренко, 2008, с. 503.
- ↑ ПР, 28.09.2011 г..
- ↑ Тимощук, Федотова, Шавкунов, 2011, По своей сути учение Виссариона – это христианство плюс восточные религии, включая теософию Блаватской и другие направления духовных исканий 19–20 вв. [...] Сейчас он окружен группой приближенных, с которыми заново интерпретирует Новый Завет, Ветхий Завет, учения ислама, иудаизма, буддизма и ряда других направлений религиозной мысли., с. 138.
- ↑ 1 2 3 4 Метке, 31.01.2005 г..
- ↑ 1 2 3 4 NEWSru, 01.02.2005 г..
- ↑ Столяров, 2000, с. 4.
- ↑ Столяров, 2000, с. 8.
- ↑ Согласно своему учению, Виссарион считает себя евреем, потомком Рахеля, сына Иессея[baschqort.narod2.ru/torop/plesin/ Генеалогия Виссариона (Сергея Торопа) от Владимира Плесина (отрывки)]//Благая весть, СПб, 1998
- ↑ Владимир Плесин [www.schooloflife.ru/1996/zo_01_96_12.pdf Ветвь]//Земля обетованная, ¹1(12) 1996 г..
- ↑ ГригорьеваНиР, 1999.
- ↑ [www.vissarion.ru/studies/word/precept.htm Заповеди «Последнего завета»]//Официальный сайт ЦПЗ
- ↑ [www.vissarion.ru/studies/index.htm Последний Завет — Книги]
- ↑ Ульянов, 13.07.2005 г., с. 13.
- ↑ Саськов, 22-24 марта 2000 г..
- ↑ МК/Деловая пресса, 15-22.03.2000 г./22.03.2001 г..
- ↑ Дворкин, 2006, с. 665.
- ↑ 1 2 Лабунский, 2001.
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=jaVF2gevQZY Несбывшиеся пророчества Виссариона]//Youtube
- ↑ [baschqort.narod2.ru/torop/monetkin/ Виссарион лжеучитель, лжепророк и лжехристос (Гороскоп Сергея Торопа)]
- ↑ Благовест-Инфо, 10.10.2005 г..
- ↑ [www.gazeta.vissarion.ru/studies/tale_from_vadim/8/37.htm#63 Последний Завет от Вадима, Глава 37, ст. 63-66.]
- ↑ Банкфакс, 25.03.2003 г..
- ↑ Чернявский, 15.04.2008 г..
- ↑ 1 2 3 Тимощук, Федотова, Шавкунов, 2011, Около 5 тысяч человек уже снялись с места, продали свои квартиры и поселились под г. Минусинском (д. Черемшанки и другие), в основном это люди из крупных городов (Москва, Петербург, Рига, Алма-Ата, Киев)., с. 138.
- ↑ Энциклопедия, Церковь имеет ок. 10 тыс. последователей с центром в Красноярском крае, на берегу о. Тиберкуль.
- ↑ Тимощук, Федотова, Шавкунов, 2011, Последователи учения Виссариона стараются жить общинами. Социальный состав общины – преимущественно люди среднего класса. Среди рядовых общины очень много бывших коммунистов и комсомольских работников., с. 138.
- ↑ 1 2 3 4 5 Полынский, 19.05.2005 г..
- ↑ Владимир Леви [samlib.ru/l/lewi_w_s/uboga.shtml У бога сперли паспорт] //Журнал «Самиздат», 18.04.2008 г.([clubfonar.ru/viewtopic.php?f=51&t=7435 копия])
- ↑ Ангел Грынчаров. [bulgary-moskva.narod.ru/slager/Avantura.htm Московская авантюра «Счастливчика»]//Булгарское обозрение
- ↑ Скойбеда, Кулагин, 11.07.2011 г..
- ↑ [psiradio.ru/article_17.html Как я столкнулась с сектой (Из письма нашей слушательницы (по теме исследования сект и их влияния на психику)…] //Психологическое радио
- ↑ Рак, 22.09.2004 г..
- ↑ Рак, 2004.
- ↑ Кокоулин, 06.10.2002 г..
- ↑ Спранцмане, 07.10.2005 г..
- ↑ Алексей Ворошилов. [archive.is/20120712234128/a-voroshilov.narod.ru/publ/posts.htm Очерк о Церкви Последнего Завета], Август 2007 г.
- ↑ [zombirovanie.info/ Интернет-сайт организации «Шаманы Последнего Завета»]
- ↑ [kerpc.ru/news/by_nid/623/view «Православное слово Сибири»]//газета Красноярской епархии РПЦ, 2007, № 7-8 (№ 66-67)
- ↑ [samvis.narod.ru/newsp.files/gaz2006/zo_5-6_06_Blk.zip Записки курагинского пенсионера]// «Земля Обетованная» 2006, № 5-6 (официальная газета Общины Виссариона)
- ↑ [www.vissarion.ru/studies/tale_from_vadim/4/15.htm#1 Последний Завет. Глава 15. Помазание Виссариона на Царствие в автокефальной православной церкви.]
- ↑ [rutube.ru/tracks/2056710.html?v=a7df7c79db4b5aead2c112225ec41a47 Интервью с контактёром Коршуновым о Виссарионе «Христе»// с 06.34 минуты.]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=ZrEemH71r6Q О чем не любит говорить Виссарион]//Youtube
- ↑ Полторак, Власов, 2008.
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=hjyd-H__oX4 Виссарион, 1992 г., Воронеж] (недоступная ссылка)//Youtube
Литература
Книги
- Балагушкин Е. Г. [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Relig/Balag/index.php Глава V. Церковь Последнего Завета (синкретическое христианство Виссариона)] // Нетрадиционные религии в современной России: морфологический анализ. — М.: Институт философии РАН, 1999. — Т. 1. — С. 160—223. — 244 с. ([www.philosophy.ru/iphras/library/bal/index.html Копия 1]) ([files.zipsites.ru/books/uchebniki/balaguhskin_netradicionnie.rar Копия 2])
- Воробьёва М. В. [slovari.yandex.ru/~книги/Христианское_разномыслие/Церковь_Последнего_Завета/ Церковь последнего завета] // Христианское разномыслие: Словарь. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. — 96 с..
- Дворкин А. Л. [pravbeseda.ru/library/index.php?page=book&id=927 Глава 19 «Секта Виссариона — Община единой веры — Церковь последнего завета»] // Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования. — 3-е, пераб. и доп.. — Нижний Новгород: Христианская библиотека, 2006. — 813 с. — 6000 экз. — ISBN 5-88213-068-9.
- История религий в России: Учебник.. — М., 2001. — С. 521—524.
- Кантеров И. Я. [www.religiopolis.org/religiovedenie/1230-neizvestnaja-religija-9.html Новые религиозные движения на российских просторах. «Русская версия»] // Новые религиозные движения в России. Религиоведческий анализ. — М., 2006.
- Классификация тоталитарных сект и деструктивных культов Российской Федерации (В помощь епархиальному миссионеру). — Белгород: Миссионерский Отдел Московского Патриархата РПЦ, 1996. — 80 с.
- Кураев, А. В. [azbyka.ru/hristianstvo/sut/Kuraev_Dary_11-all.shtml Глава 3 Устарел ли Новый Завет? В гостях у Христа-Виссариона.] // Дары и анафемы : что христианство принесло в мир? : размышления на пороге третьего тысячелетия / Диакон Андрей Кураев. — 5-е изд., испр. и доп.. — М.: Никея : Арефа, 2009. — 319 с. — ISBN 978-5-91761-001-6.
- Максимов С. А. [www.pravlib.ru/sekt5.html «Позови меня в даль светлую» или сказки дядюшки Виссариона]. — Белгород: Миссионерский Отдел Московского Патриархата Русской Православной Церкви, 1997. — 77 с. — («Библиотека православного миссионера»). ([apologet.orthodox.ru/apologetika/text/rossia/vissarion.zip копия книги])
- О национальной угрозе России со стороны деструктивных религиозных организаций: Аналитический вестник Российской Федерации. — М.: Федеральное собрание — Парламент Российской Федерации: Аналитическое управление., 1996. — («Оборона и безопасность — 8»).
- Пасечнюк Виктор, иерей. [stavroskrest.ru/sites/default/files/files/pdf/pasechnuk_vissarion.pdf Кто есть Виссарион и что есть его учение? или Почему христианство не принимает учение Виссариона]. — Каратузское: Издательство храма св. апостолов Петра и Павла, 2000.
- Радугин А. А. [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Relig/radug/05.php тема 12. Нетрадиционные религии 2. Неохристианские объединения: «Церковь объединения» Муна и «Церковь Единой веры» Виссариона] // [krotov.info/libr_min/17_r/ad/ugin_01.htm Введение в религиоведение: теория, история и современные религии: курс лекций]. — М.: Центр, 2000. — 240 с. — ISBN 5-88860-053-9.
- Религиоведение для студентов педагогических вузов / Под ред. А. Ю. Григоренко. — СПб.: Питер, 2008. — 512 с.
- [www.novrosen.ru/Russia/religion.htm Религиозные организации] // Россия. Электронный энциклопедический словарь. — М.: Энциклопедия.
- Религия, свобода совести, государственно-церковные отношения в России: Справочник / Балагушкин Е. Г., Баширов Л. А. Трофимчук Н. А. (рук.) Ю. П. Зуев (ред.).. — М.: Изд-во РАГС, Ком. по связям с религиоз. орг. Правительства Москвы, 1996. — 286 с. — ISBN 5-7729-0008-0.
- Семёнова Т. Н. [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Relig/Jablok/_19.php Глава XI. Современные нетрадиционные культы] // [lib100.com/book/religion/rel_found/%cd%ee%e2%e8%ea%ee%e2%20%cc.%cf.,%20%ce%f1%ed%ee%e2%fb%20%f0%e5%eb%e8%e3%e8%ee%e2%e5%e4%e5%ed%e8%ff.doc Основы религиоведения: Учеб.] / Под ред. И.Н. Яблокова.. — 2-е изд., перераб. и доп.. — М.: Высшая школа, 1998. — С. 171-177. — 480 с.
- Тимощук А. С., Федотова И. Н., Шавкунов И. В. § 11. Учение Виссариона // [www.elcom.ru/~human/rel.pdf Введение в религиоведение: Учеб. пособие.]. — Владимир: ВЮИ ФСИН России, 2011. — С. 138. — 153 с. — 500 экз.
- Точка Александр. Секта. Ангелы умирают первыми. — М.: Детектив-Пресс, 2008. — 228 с. — ISBN 978-5-89935-084-9.
- Хвыля-Олинтер А. И., Лукьянов С. А. Опасные тоталитарные формы религиозных сект. — М.: Изд-во Свято-Владимирского Братства, 1996. — 83 с.
- Щипков А. В. [www.religare.ru/25_8.html Во что верит Россия: Религиозные процессы в постперестроечной России. Курс лекций] / Рецензенты: д. ф. н., проф. Ю. Н. Солонин, декан философского факультета СПбГУ, к. ф. н. В. В. Аржанухин, зав. кафедрой религиоведения РГПУ. — СПб.: РХГИ, 1998. — 167—170 с. — ISBN 5-888-031-6.
- Jacek Hugo-Bader. Biała gorączka. — Wołowiec, 2009. — ISBN 978-83-7536-081-3.
- Morawiecki Jędrzej. Syberyjska sekta wissarionowców jako fenomen społeczno-religijny. — Warszawa, 2010. — ISBN 978-83-7507-091-0.
Статьи
- Анненко А. Н. [gorod.abakan-rf.ru/autors_projects/hronograf_annenko/vissarion/ Сибирский „Христос“ делает выбор] // Газета «Новый взгляд на Хакасию». — 29.11.2007 г..
- Баранова, Маргарита [www.mkkras.ru/news/print/id-370/ Последователь Виссариона вмёрз в бочку] // «„Московский комсомолец“ в Красноярске». — 20-27.02.2008 г.. — № 8.
- Беспаленко П. Н., Римский В. П. [cyberleninka.ru/article/n/politiko-ideologicheskie-i-sotsiokulturnye-osnovaniya-tipologii-netraditsionnyh-religiy Политико-идеологические и социокультурные основания типологии нетрадиционных религий] // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. — Тула: Тульский государственный университет, 2009. — № 1. — С. 3-13.
- [www.bankfax.ru/page.php?pg=20366 Мессия Виссарион: бывший сержант милиции стал основателем религиозных поселений на юге Сибири.] // ИА „Банкфакс“. — 25.03.2003 г..
- Вахтангишвили, Светлана [veksibiri.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=68&Itemid=3 Мой папа — Ленин] // журнал Неизвестная Сибирь. — 2009. — Вып. январь-февраль. — № 1.
- [www.religio.ru/dosje/03/30_print.html Виссарион (Тороп Сергей)] // «Мир Религий». — 2001.
- [ria-sibir.ru/news/print/4730.html Виссарионовский "Город солнца" в Красноярском крае не имеет официального статуса] // «РИА Сибирь». — 09.02.2005 г..
- Григорьева Л. И. [humane.net.ru/content/%D1%83%D1%88%D0%B5%D0%B4%D1%88%D0%B8%D0%B5-%D0%B2-%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4-%D1%81%D0%BE%D0%BB%D0%BD%D1%86%D0%B0 Ушедшие в «город Солнца».] // Наука и религия. — 1999. — № 2. — С. 14-16.
- Григорьева Л. И. Виссарион-Христос // Енисейский энциклопедический словарь / Гл. ред. Н. И. Дроздов. — Красноярск: КОО Ассоциация «Русская энциклопедия», 1998. — С. 104. — 736 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-88329-005-1.
- Григорьева Л. И. [humane.net.ru/content/%D1%86%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8C-%D0%BF%D0%BE%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%B4%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D0%BE-%D0%B7%D0%B0%D0%B2%D0%B5%D1%82%D0%B0-%D1%81%D0%B5%D0%BA%D1%82%D0%B0-%D0%B2%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%B0-%D1%85%D1%80%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B0-%D0%BC%D0%B8%D0%BD%D1%83%D1%81%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE Церковь Последнего Завета («секта Виссариона — Христа Минусинского»)] // Отв. ред. М. Н. Геншина. Религиозные организации и государство: перспективы взаимодействия. Материалы конференции./ Москва, 22-23 февраля 1999 года.. — М.: Рудомино, 1999. — С. 75-88.
- Григорьева Л. И. [humane.net.ru/content/%D1%87%D1%82%D0%BE-%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D1%82-%D1%86%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8C-%D0%BF%D0%BE%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%B4%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D0%BE-%D0%B7%D0%B0%D0%B2%D0%B5%D1%82%D0%B0-%D0%BC%D0%B0%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B0%D0%BB%D1%8B-%D0%BA%D1%80%D1%83%D0%B3%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BB%D0%B0 Что ждет Церковь Последнего Завета? Материалы круглого стола] // Религия и право. — 2000. — № 1. — С. 17-19.
- [www.businesspress.ru/newspaper/article_mId_40_aId_58889.html Интерес политических кругов, близких к администрации Лебедя, к выборам в Законодательное собрание] // «„Московский комсомолец“ в Красноярске»/Деловая пресса. — 15-22.03.2000 г./22.03.2001 г.. — № 11(93).
- [krsk.sibnovosti.ru/articles/2153-zavtra-v-obschine-posledovateley-vissariona-proydet-prazdnik-dobryh-plodov/print Завтра в общине последователей Виссариона пройдёт «Праздник добрых плодов»]. — Сибирское агентство новостей, 18.08.2003 г..
- [psiradio.ru/article_17.html Как я столкнулась с сектой] // Психологическое радио. — 28.09.2011 г..
- Кокоулин, Дмитрий [iriney.ru/sects/torop/news002.htm Операция „Б“, или новые приключения Виссариона — Торопа в Новосибирске]. — Центр священномученика Иринея Лионского, 06.10.2002 г.. [archive.is/FbEr Архивировано] из первоисточника 14 июля 2012. ([archive.is/20130416201643/www.bigpi.biysk.ru/hram/sects/doc/operationB.html копия])
- Лабунский, Илья [gazeta.aif.ru/_/online/enisei/710/26_01 Уставшие от мира. Как живут последователи Виссариона] // «Аргументы и факты на Енисее». — 2001. — № 30 (710).
- Левкин А. В. [www.telegraf.lv/news/akademiya-nauk-i-duhovnaya-zhizny/print Академия наук и Духовная жизнь] // Телеграф (Рига). — 24.10.2009 г..
- [www.blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=3&id=2234&print=1 Лидер «Церкви последнего завета» Виссарион агитировал рижан вступать в свою организацию] // Агентство религиозной информации Благовест-Инфо. — 10.10.2005 г..
- Лункин Р. Н. [www.keston.org.uk/_russianreview/edition31/03vissarion.html Церковь Виссариона: божество с человеческими страстями] // Русское ревью. — Кестонский институт, 2008. — № 30.
- Любимова Г. В., Бут М. О., Лугоненко Д. С. [www.archaeology.nsc.ru/ru/bibliogr/docs/04223.pdf «Сад как рай». Практики сакрализации пространства новых религиозных движений Сибири] // Проблемы истории, филологии, культуры. — Магнитогорск: МГТУ, 2012. — № 3 (37). — С. 345-356. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1991-9484&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1991-9484].
- Мейден, Игорь [rus.delfi.lv/temp/vesti/VS_179_07.pdf Абакан: всё по понятиям] // «Вести Сегодня». — 07.08.2007 г.. — № 179 (2430). — С. 7.([dev.ves.lv/article/22748 копия]))
- Метке Йорг Р. [www.interfax-religion.ru/print.php?act=print_media&id=169 Сибирский Христос] // Der Spiegel. — 31.01.2005 г..
- [www.newsru.com/religy/01feb2005/vissarion_print.html В Германии заинтересовались „сибирским Христом“] // NEWSru.com. — 01.02.2005 г..
- Панченко А. А. [magazines.russ.ru/nlo/2012/117/p14.html Двадцатый век: новое религиозное воображение] // Новое литературное обозрение. — 2012. — № 117. — С. 122-139. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0869-6365&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0869-6365].
- Полторак, Ирена; Власов, Дмитрий [www.iks.lv/ru/articles.php?lng=ru&pg=312&prt=2 Очевидное-невероятное. На кого гипноз не действует] // журнал Патрон. — 2008. ([baschqort.narod2.ru/torop/gipnoz/ копия])
- Полынский, Андрей [www.pravoslavie.ru/jurnal/society/viss_sekt.htm Кто такой Виссарион. Российского лжехриста финансируют из США] // Православие.Ru. — Сретенский монастырь, 2000.
- Полынский, Андрей [www.religare.ru/2_17828_1_21.html Лжепророк из «Города Солнца»] // Газета «Трибуна». — 19.05.2005 г..
- Рак, Любовь [krasrab.krsn.ru/archive/2004/09/22/02/view_article Девушка-тень из Города Солнца] // Красноярский рабочий. — 22.09.2004 г..
- Рак, Любовь [www.trud.ru/article/25-09-2004/77685_poputchitsa_vissariona/print Попутчица Виссариона] // газета Труд. — 2004. — № 25. [www.k-istine.ru/sects/vissarion/vissarion_rak.htm копия статьи]
- Савицкий В. В. [www.evolkov.net/cults/vissarion/savitzky.html О Результатах депутатского расследования деятельности «Церкви последнего завета» (Виссарион)] // Выступление в Санкт-Петербурге на пресс-конференции 02.10.95 г. в Доме журналистов.
- Саськов, Игорь [www.iriney.ru/sects/torop/news001.htm Террористка скрывалась в минусинской общине секты Виссариона] // газета «Сегодня». — 22-24 марта 2000 г.. [web.archive.org/web/20061223055513/www.iriney.ru/sects/torop/news001.htm Архивировано] из первоисточника 23 декабря 2006. ([www.k-istine.ru/sects/vissarion/vissarion_saskov.htm копия])
- Саськов, Игорь [hghltd.yandex.net/yandbtm?text=%D0%A1%D0%B0%D1%81%D1%8C%D0%BA%D0%BE%D0%B2%2C%20%D0%98%D0%B3%D0%BE%D1%80%D1%8C&url=http%3A%2F%2Fwww.segodnya.ru%2Fw3s.nsf%2FArchive%2F2000_64_crime_text_saskov1.html&fmode=inject&mime=html&l10n=ru&sign=d7eaca9899234cad352f8f0571d09d30&keyno=0 Над Городом Солнца сгущаются тучи] // газета «Итоги». — 24.03.2000 г.. — № 64. ([www.k-istine.ru/sects/vissarion/vissarion_saskov.htm копия])
- [mignews.com/news/society/cis/290809_164936_99194.html Сибирский гаишник подался в Иисусы] // MIGnews.com. — 29.08.2009 г..
- Скойбеда Ульяна, Кулагин Александр [www.kp.ru/print/25716.5/916269/ Сегодня молоко не пьешь, а завтра в секту попадешь!] // Комсомольская правда. — 11.07.2011 г.. ([www.ansobor.ru/news.php?news_id=1928 копия])
- Сопов, Владимир [www.kommersant.ru/Doc/1521/Print Минусинск. 2-е пришествие] // Коммерсантъ-Власть. — 18.11.1991 г.. — № 44 (88).
- Спранцмане М. А. [www.iriney.ru/sects/torop/news006.htm Явление Виссариона Риге. Ловец и погубитель душ, называющий себя мессией, не преуспел у нас в агитации] // Телеграф (Рига). — 07.10.2005 г.. [archive.is/tKU3 Архивировано] из первоисточника 2 августа 2012. ([www.k-istine.ru/sects/vissarion/vissarion_spranstmane.htm копия])
- Столяров П. Н. [www.apologetika.ru/pdfs/gi025.pdf Церковь последнего завета (Виссарион)] // Центр апологетических исследований. — 2000. — С. 1-8.
- Ульянов, Владимир [www.k-istine.ru/sects/vissarion/vissarion_ulianov.htm «Я чуть не стал зомби…»:Михаил Ильин чудом избежал секты, проповедующей близкий конец света] // Трибуна. — 13.07.2005 г.. — № 123. — С. 13. ([www.radonezh.ru/main/getprint/10470.html копия])
- Филькина А. В. [www.lib.tsu.ru/mminfo/000063105/phil/17/image/17-171.pdf Социальные и экономические практики сельскохозяйственных общин, созданных новыми религиозными движениями в Западной Сибири] // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология.. — Томский государственный университет, 2012. — № 1(17). — С. 171-185. [web.archive.org/web/20140222140851/www.lib.tsu.ru/mminfo/000063105/phil/17/image/17-171.pdf Архивировано] из первоисточника 22 февраля 2014.
- [rus.delfi.lv/news/daily/abroad/fotoreportazh-v-sibiri-otmetili-den-rozhdeniya-vtorogo-hrista.d?id=42973322 Фоторепортаж: в Сибири отметили день рождения "второго Христа"] // DELFI. — 15.01.2013 г..
- Чалкин, Александр [www.archipelag.ru/ru_mir/religio/novie-identichnosti/rusgod/people_god/?version=forprint Виссарион. Люди делают богов] // Русский журнал. — 12.07.2002 г..
- Чернявский, Александр [www.ng.ru/printed/209456 Александр Хлопонин попал в житие] // Независимая газета. — 15.04.2008 г..
- Schwabe Alexander [www.spiegel.de/panorama/0,1518,272511,00.html Der Sohn Gottes kommt mit deutschem Nummernschild] // Der Spiegel. — 06.11.2003.
- Traynor, Ian [www.guardian.co.uk/world/2002/may/24/russia.iantraynor/print Jesus of Siberia] // The Guardian. — 24.05.2002.
Видео
- [www.youtube.com/watch?v=rIXysaSzRxQ Теологический диспут] пресвитера Олега Стеняева с Виссарионом 13 июня 1995 в Москве.
- [videosoc.ru/video/3RNT_9MO0sY/sekty-kak-biznes-rtr-2005-flv/ Секты как бизнес] // РТР. — 2005.
- George Carey [baschqort.narod2.ru/torop/monetkin/bbc/ A Long Weekend with the Son of God]. BBC, 2009
- [apologet.in.ua/apologetika/totalitarnye-sekty/vissarion/video-o-vmssarione/ Видео о Виссарионе] Всеукраинский апологетический центр во имя святителя Иоанна Златоуста.
Аффилированные ссылки
- [www.vissarion.ru/ Официальный сайт Церкви Последнего Завета].
- [www.vissarion.eu/ Международный портал Общины Виссариона].
- [exposition.vissarion.eu/ru/vissarion.php Картины Виссариона]
- [vissarion.chat.ru/books/ Церковь Последнего Завета (книги)]
 |
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: Банкфакс, 25.03.2003 г. Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий Тороп, Сергей Анатольевич
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
