Уэксфорд (графство)

Уэксфорд
ирл. Loch Garman; англ. Wexford

Герб
Страна	Ирландия
Статус	Графство
Входит в	провинцию Ленстер
Административный центр	Уэксфорд
Официальный язык	Английский
Население (2011)	145 320 (10-е место)
Плотность	61,2 чел./км² (8-е место)
Конфессиональный состав	Протестанты (%) католики (88 %)
Площадь	2367 км² (10-е место)
Высота над уровнем моря  • Наивысшая точка	599 м
Часовой пояс	UTC+0
Код ISO 3166-2	IE-WX
Код автом. номеров	WX
[www.wexford.ie Официальный сайт]

Уэксфорд, или Лох-Гарман (ирл. Loch Garman; англ. Wexford) — графство на юго-востоке Ирландии. Входит в состав провинции Ленстер на территории Республики Ирландии. Административный центр и крупнейший город — Уэксфорд. Население — 145 320 человек (10-е место среди графств Республики Ирландия; данные 2011 года).

Физико-географическая характеристика

Географическое положение

Графство Уэксфорд расположено на юго-востоке Ирландии на берегу Ирландского моря. Регион занимает часть Ленстрской цепи, в которую входят горы Уиклоу и прибрежная Уэксфордская возвышенность. Высшая точка — гора Блэк-Рок (599 м).

Площадь территории 2367 км² (10-е место в стране).

Климат

Уэксфорд имеет прозвище «sunny southeast», в переводе — «солнечный юго-восток». Жители Ирландии именуют так графство за большое количество ясных и солнечных дней, в отличие от других регионов страны.

В целом, климат Уэксфорда достаточно мягкий, но изменчивый, из-за близости океана. Североатлантическое течение, которое является продолжением Гольфстрима, оказывает заметное воздействие на зимы, которые здесь очень умеренные. Самые холодные месяцы — январь и февраль, со средними температурами от - 4 до -8 °С; самые теплые — июль и август с температурами от 12 до 18 °С.

Среднегодовое количество осадков находится в пределах 800—1200 мм, при этом большая их часть выпадает в тёплое время года.

Преобладают ветра юго-западного направления.

Гидрография

Основные реки графства — Барроу (192 км) и Слэни, кроме того по землям Уэксфорда протекают Оуэндафф, Поллмаунти, Коррок, Аррин, Боро, Оуэнайворах и Банн.

Крупные пресноводные озёра отсутствуют, за исключением малых водоёмов на побережье.

Флора и фауна

На территории графства произрастают — дуб, ясень, платан, ольха, тёрн, боярышник, бук, береза, вишня, дрок, вяз и сосна.

Среди животных, обитающих в Уэксфорде можно отметить такие виды как барсук, заяц, выдра, ёж, лисица, норка, летучие мыши, белка, крыса, горностай, а также множество птиц — ворон, ласточка, крачка, гуси, шотландская куропатка или граус (особый подвид белой куропатки, которые не белеет на зиму), ушастая сова, болотная сова, и сипуха.

История

Первый человек на территории современного графства Уэксфорд появился ещё в неолите, о чём свидетельствуют многочисленные археологические находки, относящиеся к той эпохи, а также дольмены.

В V веке Уэксфорд стал одной из первых территорий в Ирландии, где было принято христианство. Позднее, в 819 году монастыри и храмы были разграблены в ходе набега викингов, которые основали здесь своё поселение. В 1169 году Уэксфорд вновь подвергся вторжению, на этот раз со стороны норманнов, которое изначально было неудачным (им удалось закрепиться лишь на небольшой территории), но с течением столетий привело к колонизации страны и присоединения её к Англии. Результатом этого вторжения стало возникновение местного языка йола, сохранившего многие пережитки древнеанглийского языка и исчезнувшего в середине XIX века.

23 октября 1641 года в Ирландии вспыхнуло народное восстание против англичан. Однако, войска Оливера Кромвеля в 1649 году жестоко подавили выступления местных жителей, а также конфисковали земли в свою пользу.

В 1798 году в на территории графства произошло ещё одно восстание, в ходе которого случились крупные сражения в районах Винегар Хилл и Нью-Росс.

Во время Второй мировой войны поселения региона подверглись бомбардировкам немецкой авиации.

Экономика

Сельское хозяйство

Сельское хозяйство является основой экономики графства. Животноводческие фермы выращивают крупный рогатый скот, овец, свиней и птицу. Среди выращиваемых на полях Уэксфорда культур можно отметить пшеницу, ячмень, рапс, овёс, картофель, сахарную свёклу; в закрытых помещениях и теплицах культивируются томаты, грибы, клубника садовая, земляника садовая.

Особое место в экономической структуре региона занимает молочная промышленность. Так, широкое признание получил такой сорт сыра как уэксфордский Чеддер.

Рыболовство

Приморское положение графства позволяет активно развиваться рыболовной отрасли хозяйства. В водах Ирландского моря, в реках и озёрах Уэксфорда добываются — сельдь, скумбрия, треска, морской чёрт, путассу, окунь, судак, морской петух, пикша, кефаль, минтай, морской угорь, лосось, форель, щука, карп, линь и морские моллюски.

Транспорт

Через графство проходят железнодорожные ветки Дублин — Горэй — Эннискорти — Уэксфорд — Росслэр, по которой ежедневно курсирует три поезда в обоих направлениях; и Росслэр — Уэксфорд — Лимерик.

Автобусное сообщение осуществляется через маршруты №2 и №5 транспортной компании «Éireann», которые связывают Уэксфорд, Нью-Росс, Эннискорти и Дублин.

От порта Росслэр отходят паромы до Уэльса (Пэмброк и Фишгуард) и Франции (Шербур-Октевиль, Роскофф и Гавр).

Достопримечательности

На территории графства находится множество природных и историко-культурных достопримечательностей. Туристам интересны Ирландский национальный археологический парк, сады и замок Джонстаун, Селскарское аббатство.

Ссылки

• [www.wexford.ie/ County Council website]
• [www.shamrockcottages.co.uk/maps/wexford.jpg Map of Wexford]

Отрывок, характеризующий Уэксфорд (графство)

В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.