Экономика Мальты

Экономика Мальты Экономические показатели
Валюта	Евро с 1 января 2008 года (=100 центов)
Статистика
Место по ВВП по ППС	по объёму: на душу населения:
Инфляция (ИПЦ)	0,9% (2007)
Внешняя торговля
Партнёры по экспорту	Франция (15,3 %), Сингапур (13,2 %), США (13 %), Германия (12,5 %), Великобритания (9,5 %), Япония (4,9 %), Гонконг (4,2 %) (2006)
Партнёры по импорту	Италия (28 %), Великобритания (10,5 %), Франция (8,7 %), Германия (7,6 %), Сингапур (6,8 %), США (5,6 %) (2006)
Государственные финансы
Если не оговорено иное, все цифры даны в долларах США

Мальта — индустриальная страна с развитыми промышленностью, торговлей, сферой финансов и услуг. Важное значение имеет туризм (св. 1 млн чел. в год), второй после промышленности источник поступления иностранной валюты. ВНП на душу населения 8712 долларов (1995). Ведущие отрасли промышленности — электронная (дает св. 3/5 стоимости экспорта), текстильная, пищевкусовая (производство фруктовых консервов и соков, табачных изделий), химико-фармацевтическая. Значительный доход приносят судоремонт и судостроение (мальтийские доки — крупнейшие на Средиземном море). Сохранились старинные художественные ремесла — чеканка по серебру и золоту, плетение кружев, стеклодувное производство и др. Сельское хозяйство играет незначительную роль, большинство продовольствия импортируется. Выращивают ранний картофель, овощи, из фруктов — персики, клубнику, виноград, цитрусовые, инжир, оливки и др. Железных дорог нет. Главный морской порт — Валетта. Международный аэропорт Луа.

Энергетика

Хотя Мальта имеет возможность развития солнечной и ветровой энергетики, страна производит почти всю электроэнергию, используя нефть, которую полностью импортирует. Предложение Сильвио Берлускони построить атомную электростанцию на Мальте для нужд итальянской энергетики вызвало протесты на Мальте.

Производство электроэнергии: 1,620 GWh (1998)

Потребление электроэнергии: 1,507 GWh (1998).

Экспорт: 0 kWh (1998)

Импорт: 0 kWh (1998)

Отрывок, характеризующий Экономика Мальты

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.