Адамс (округ, Айова)

Округ Адамс
Adams County

Страна	США
Статус	округ
Входит в	Айова
Административный центр	Корнинг
Дата образования	15 января 1851
Население (2000)	4482
Плотность	4 чел./км²
Площадь	1 102 км²
Часовой пояс	UTC-5
Индекс FIPS	003
[www.adamscountyia.com Официальный сайт]

Округ Адамс (англ. Adams County) расположен в США, штате Айова. На 2000 год численность населения составляла 4482 человек. По оценке бюро переписи населения США в 2009 году население округа составляло 3930 человек. Окружным центром является город Корнинг.

История

Округ Адамс был сформирован 15 января 1851 года.

География

По данным Бюро переписи США, общая площадь округа равняется 1 101,8 км², из которых 1 097,0 км² суша и 4,8 км² или 0,44 % это водоемы.

Основные шоссе

• Шоссе 34
• Автострада 25
• Автострада 148

Соседние округа

• Касс (Айова) (северо-запад)
• Адэр (Айова) (северо-восток)
• Юнион (Айова) (восток)
• Тейлор (Айова) (юг)
• Монтгомери (Айова) (запад)

Демография

По данным переписи населения 2000 года в округе проживало 4482 жителей. Среди них 21,9 % составляли дети до 18 лет, 21,7 % люди возрастом более 65 лет. 50,3 % населения составляли женщины.

Национальный состав был следующим: 98,8 % белых, 0,1 % афроамериканцев, 0,6 % представителей коренных народов, 0,2 % азиатов, 0,9 % латиноамериканцев. 0,3 % населения являлись представителями двух или более рас.

Средний доход на душу населения в округе составлял $15550. 11,2 % населения имело доход ниже прожиточного минимума. Средний доход на домохозяйство составлял $40393.

Также 84,5 % взрослого населения имело законченное среднее образование, а 12,0 % имело высшее образование.

Ссылки

• [www.adamscountyia.com/ Официальный сайт округа Адамс, штат Айова]

Отрывок, характеризующий Адамс (округ, Айова)

– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.