Демократия в России
Демократия в России прошла через серию подъёмов и спадов. Первый подъём относится к ранней стадии феодализма, когда во многих городах Новгородской земли получила распространение прямая демократия, и в них важнейшие решения принимались на вече. В Русском царстве цари часто искали поддержки со стороны различных сословий, для чего существовала боярская дума и созывались земские соборы. Реформы второй половины XIX века и начала XX века способствовали развитию земских, сословных, крестьянских, рабочих и общегосударственных выборных органов. Установившийся после революций и гражданской войны коммунистический режим имел внешние атрибуты народовластия, хотя фактически был авторитарным. В конце 1980-х и начале 1990-х были проведены масштабные демократические реформы. Большинство граждан в стране относится к демократии позитивно и видит в ней необходимость.
Содержание
Демократические традиции до XX века
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 19 октября 2014 года. |
Согласно византийскому историку Прокопию Кесарийскому, в VI веке древние славяне не управлялись одним человеком, а жили в «народоправстве». Основой их хозяйственной жизни было коллективное землевладение. Люди состояли в общинах, которые избирали старейшин. Во многих общинах нарушителей судили согласно копному праву.
После возникновения первых русских городов, в тех из них, которые были расположены на Новгородской земле (включая Ладогу, Полоцк, Ростов, Смоленск, Суздаль и др.) высшим органом власти часто становилось общегородское вече. В этих городах жители выбирали должностных лиц городской общины на своих сходах. В Новгороде XII—XV веков высшими выборными лицами были посадник, который избирался из бояр, и тысяцкие, которые избирались из других, а впоследствии из всех сословий. Со временем вечевая система стала всё больше вытесняться монархией. После татаро-монгольского нашествия и усиления власти князей, вечевые институты сохранились только в Новгороде, Пскове и Вятке, а в остальных городах они прекратили существование.
В середине XVI века завершилось создание Русского государства, политической системой которого стала сословно-представительная монархия. В рамках этой системы время от времени созывались земские соборы, куда съезжались представители различных сословий для обсуждения важнейших вопросов внутренней и внешней политики. Интересы феодальной аристократии представляла боярская дума, председателем которой был царь и которая вместе с ним составляла верховный орган государственной власти.
На рубеже XVIII века Россия стала превращаться в империю, а её система приобрела черты абсолютизма. В то же время проявились особенности российского самодержавия, оказавшие негативное влияние на демократические процессы[1]: во-первых, его социальной базой было только дворянство, а во-вторых, личная воля и произвол преобладали над правовыми методами при принятии политических решений. Роль представительных органов резко снизилась. Место боярской думы занял подчинённый императору Сенат. Следует упомянуть, что Пётр I провёл реформу городского самоуправления, в результате которой управление городами перешло в руки выборных бурмистрских палат (ратуш). Однако после смерти Петра I права выборных институтов были вновь ограничены. Екатерина II попыталась восстановить городское самоуправление, но впоследствии от этого также отказалась.
Расширение границ Русского государства и Российской империи обычно со временем приводило к отмене институтов демократии на присоединённых территориях. Так, после захвата Новгорода в 1478 году в нём было ликвидировано вече, после воссоединения Брянска и Смоленска в середине XVII века и последующего присоединения восточных территорий Речи Посполитой в них было отменено магдебургское право, а после восстания 1830 года Польша утратила конституцию. Примером исключения из этой тенденции была Финляндия, где в 1869 году был восстановлен сейм.
Следствием стихийного бегства крестьян от феодального гнёта было появление относительно свободных регионов на окраине страны. Особый статус этих территорий мог сохраняться более 100 лет. В частности, в регионах, где было распространено казачество, оно в XVI—XVIII вв. имело собственные выборные органы. Верховным органом управления у волжских, донских, терекских и яицких казаков был войсковой круг — общевойсковое собрание, избиравшее атамана.
Во второй половине XIX века царь Александр II приступил к земской реформе, которая положила начало созданию представительных губернских, уездных и городских учреждений. Параллельно, в результате отмены крепостничества, крестьяне стали вновь организовываться в общины. Высшим органом в общине был сельский сход, выбиравший старосту. Общины объединялись в волости, которые имели свой крестьянский представительный орган — волостной сход. Вопрос о выходе из общины поначалу также относился к компетенции крестьянских органов самоуправления, однако столыпинская реформа 1906 года дала возможность каждому крестьянину свободно выходить из общины и закреплять за собой надельную землю в частную собственность. Органы самоуправления были также и у других сословий: дворян, духовенства, купцов и мещан. И земские, и сословные собрания функционировали под пристальным надзором губернаторов и полиции. Кроме того, право участия в них часто ограничивалось имущественным цензом.
После отмены крепостничества приток людей из сельской местности в города способствовал рабочей самоорганизации. В 1903 был узаконен институт фабрично-заводских старост. Усиление классовых трений и рост активности марксистов привели к возникновению первых Советов рабочих депутатов.
Революция 1905 года побудила царя Николая II продолжить демократические реформы. Были легализованы политические партии и учреждён полноценный законодательный орган — Государственная дума. После падения самодержавия в конце февраля 1917 года страна стала сползать в анархию. Сторонники республики полагали, что её строительство следует начать с принятия конституции на Учредительном собрании, до созыва которого официальная власть перешла в руки Временного правительства. Из-за нерешительности Временного правительства усилилось влияние альтернативных выборных органов власти — Советов. Двоевластие закончилось революцией в октябре 1917 года и установлением диктатуры пролетариата.
Советский период
Правящий в СССР режим утверждал о своей демократичности. В стране существовала письменная Конституция, претерпевшая несколько редакций. Согласно Конституции, власть принадлежала народу, а верховными органами власти были Советы народных депутатов (отсюда слово «советский» в названии государства). Депутаты Советов действительно часто имели простонародное происхождение. Наиболее крупные территориальные единицы внутри страны назывались «республиками». В 1936 году И. В. Сталин охарактеризовал политическую систему СССР как «социалистическую демократию»[2]. Доминирование одной разрешённой партии и отсутствие оппозиции Сталин объяснял тем, что классовое единство и социалистическая собственность на средства производства обеспечивают исполнение воли народа. Хотя более поздние идеологи КПСС не считали Сталинский период демократией, современное им общество они описывали как демократическое:
|
Через Советы, профессиональные союзы и другие массовые общественные организации трудящиеся активно участвуют в управлении государственными делами… Социалистический демократизм включает как политические свободы — свободу слова, печати, митингов и собраний, право избирать и быть избранным, так и социальные права — право на труд, на отдых, на бесплатное образование и медицинское обслуживание, на материальное обеспечение в старости и в случае болезни или потери трудоспособности; равноправие граждан всех рас и национальностей; равные права женщин с мужчинами во всех областях государственной, хозяйственной и культурной жизни. Социалистическая демократия в противоположность буржуазной не только провозглашает права народа, но и гарантирует их реальное осуществление. Советское общество обеспечивает действительную свободу личности. Высшее проявление этой свободы — освобождение от эксплуатации. Программа КПСС. М.: Госполитиздат, 1961.
|
|
Фактически из всего перечисленного обеспечивались только экономические и социальные права[3][4]. СССР вплоть до своего распада оставался мировым лидером в сфере социально-экономического законодательства (право на бесплатное образование и медицину, уравнение прав мужчин и женщин, право на труд), в то время как в сфере защиты личных и политических прав советское законодательство не соответствовало декларируемым западными странами международным стандартам.[5]Нормы Конституции, касающиеся прав и свобод личности, существовали только в теории: до Второй мировой войны проводилась политика ограничения свободы личности в пользу государственных интересов, однако и после войны публичное несогласие с официальной идеологией наказывалось тюремными сроками или высылкой из страны, а несанкционированные митинги жестоко подавлялись[6]. В частности, граждане не обладали неотчуждаемым правом свободно обсуждать политику своей страны, и не было каких-либо законов или судебных решений, обязывающих государство наказывать нарушителей, которые посягаются на это право. Было социальное неравенство[7], так как советская номенклатура имела привилегированный статус. Однако по одному из важнейших критериев демократичности общества: равенству возможностей СССР оставался мировым лидером вплоть до своего распада: возможности вертикальной социальной мобильности (социальный лифт) - способность представителей низших социальных групп достичь высших статусных позиций (позитивная дискриминация) были значительно выше, чем в постсоветский период[8], а также выше, чем в западных демократиях.(Капитал в XXI веке)
СССР занимал лидирующие позиции в мире также по следующему критерию демократичности общества: социальной дифференциации - политика ограничения социального неравенства и сдерживания дифференциации доходов между высшими и низшими социальными группами в СССР способствовала тому, что дифференциация доходов населения, уровень социального неравенства в СССР был в несколько раз ниже, чем в постсоветский период, а также значительно ниже, чем в развитых западных странах: если в 1989 г. оплата высших и низших социальных групп различалась в 4 раза, то в современной России этот показатель равен 13, в Норвегии и Швеции около 6, в США - 15 раз.[9]В различные периоды отдельные национальности подвергались дискриминации со стороны государства[10]. В то же время дружба народов не была выдумкой советской пропаганды, а реально существовала в коллективном сознании советского общества.[11] Равенство полов не стало органичной частью ни культуры общества, ни реальной государственной политики[12]. Однако в СССР значительно продвинулись в практической реализации равноправия полов не только по сравнению с Российской империей, но и развитыми западными странами (Новая женщина, Марксистский феминизм): женщины стали занимать высшие посты во властной иерархии ( нарком по делам призрения А.Коллонтай, первая женщина-министр в мировой истории), впервые в истории России жены были уравнены в правах с мужьями (в том числе в имущественных правах), незаконнорожденные дети получили равные права с детьми, рожденными в законном браке, упрощена процедура развода, предоставлено право на установление отцовства в судебном порядке, установлена государственная помощь беременным женщинам, одиноким и многодетным матерям, учрежден орден "Материнская слава", дающий значительные льготы владельцу, однако указом от 15 февраля 1947г. были запрещены браки между гражданами СССР и иностранцами.[13] Государство также прибегало к экономической эксплуатации граждан, в том числе, использовался бесплатный или крайне дешёвый труд заключённых, «лимитчиков», студентов и т.д.[14] Активное участие граждан в управлении делами общества оставалось лишь пожеланием[15]. Выборы в Советы были безальтернативными, и Советы не обладали всей полнотой власти[16]. Однако депутаты всех уровней избирались на основе императивного мандата и призваны были выполнять наказы избирателей, обладающих, в отличие от западных демократий, правом отзыва депутата, в случае невыполнения им своих обещаний.[17] Основным центром принятия решений в стране были партийные структуры, определяющие стратегию развития общества.[7]. Примером противоречия между описанным в советской Конституции строем и реальной системой неправовых отношений является факт, что на протяжении 1930-х наибольшей властью в СССР обладал И. В. Сталин, который в тот период не занимал никакой государственной должности в структурах исполнительной власти. В СССР существовала позитивная дискриминация представителей социально слабых слоев населения; определение советского строя как государства рабочих и крестьян способствовало тому, что критерий рабоче-крестьянского происхождения являлся одним из базовых факторов, определяющих формирование советской элиты: научной, военной, политической и культурной, что давало представителям социально слабых слоев населения реальные возможности управления страной[18], равенство возможностей, способность представителей низших групп в социальной иерархии достичь высших статусных позиций, уровень вертикальной социальной мобильности в СССР был не только значительно выше, чем в постсоветской России[19], но и значительно превосходил США, где усиливается тенденция социального расслоения.(Капитал в XXI веке). СССР остается по настоящее время единственной страной в мире, где все высшие руководители (кроме Ленина) были из бедных семей и имели рабоче-крестьянское происхождение.
Период «развитого социализма» 1975—1985 гг. и сокращение не относящейся к ВПК экономики начали отрицательно сказываться на легитимности советской системы[20]. В 1985 году М. С. Горбачёв объявил о начале экономических реформ, однако вскоре для борьбы с их противниками среди партийной номенклатуры он провозгласил гласность и демократизацию. Горбачёв и другие сторонники реформ называли предшествующий советский период "тоталитарным". Им удалось отстранить КПСС от контроля над СМИ, выборами в Советы, исполнительной властью и силовыми ведомствами[21]. Прошедшие в 1989—1990 гг. выборы народных депутатов (СССР и РСФСР) сопровождались конкуренцией внутрипартийных групп и высокой активностью населения. Однако обострение экономического кризиса в 1990 году ускорило падение привлекательности советской системы в глазах народа. Если в начале 1991 года большинство высказалось за сохранение СССР, то к концу того же года население почти всех союзных республик на своих референдумах поддержало их независимость.
Демократия в послесоветский период
Распад СССР усугубил раскол среди российских политических элит[22]. Между разобщёнными фракциями шла острая борьба, и отсутствовал консенсус по нормам и правилам политического поведения.
В начале 1990-х политический климат России характеризовался относительно высоким уровнем свободы личности, но также и противоречивым законодательством и низким уровнем правопорядка. В 1993 году противостояние между федеральной исполнительной и законодательной властью переросло в кризис, который Президент Б. Н. Ельцин разрешил силой, разогнав как Верховый Совет, так и Конституционный Суд. Некоторые политологи усмотрели в этих событиях признаки нелиберальной демократии[23]. 12 декабря того же года была принята новая Конституция России, которая предоставила широкие полномочия Президенту. Вопреки тому, что Ельцин утратил популярность, он одержал победу на выборах в 1996 году.
По мнению доктора философских наук Ю. А. Красина, оказавшиеся у власти в 1990-е радикал-либералы попытались имитировать на российской почве западный образец либеральной модели демократии и этот эксперимент не удался, дискредитировав либерализм и идею демократии.[24] По мнению Красина, вскоре после возникновения «демократические институты власти оказались заложниками государственно бюрократических, олигархических и криминальных структур» и за демократическим фасадом политической системы в реальности оказались клановые интересы корпоративно организованной правящей элиты, радеющей в основном о собственном благополучии и наживе, а не о благе общества.[24] Красин считает, что авторитарный откат 1990-х поставил российское общество на грань потери управляемости и распада, альтернативой чему стал курс на административное укрепление государственности в 2000-е годы.[24]
Ограничение демократии в XXI веке
При В. В. Путине были предприняты меры для приведения регионального законодательства в соответствие федеральному. В то же время, правящая группа стремилась к централизации власти и выдавливанию оппозиции из политического пространства. Последнее привело к нарастающему отклонению политической системы от стандартов либеральной демократии, и в частности, в 2005 году эксперты американской неправительственной организации «Freedom House» стали относить Россию к категории несвободных стран[25]. С другой стороны, некоторые прокремлёвские аналитики для описания сложившейся формы правления ввели термин «суверенная демократия», который несёт в себе заявку о соответствии системы определённым критериям народовластия и вместе с тем подчёркивает её отличие от либеральной демократии[26][27]. По мнению сторонников суверенной демократии, в современных российских условиях распространённые в других странах механизмы защиты меньшинства и отдельных граждан от диктатуры большинства связаны с рисками для сохранения суверенитета государства и для осуществления политики в интересах всей нации[28][29].
Некоторые политологи относят сложившуюся в начале XXI века политическую систему в России к категории электоральной и делегативной псевдодемократии (имитационной демократии) с элементами бюрократического авторитаризма[30][31][32][33]. Они считают, что в отношениях между гражданами и государством в России доминирует государство, которое таким образом получает возможность управлять предпочтениями граждан при сохранении института выборов, проводимые выборы не отражают реальную политическую конкуренцию[34], а исполнительные органы власти фактически не подотчётны ни избирателям, ни законодательным органам.
 Внешние видеофайлы
| |
|---|---|
| Егор Гайдар о двух путях развития России (видеосъёмка 2003 года) | |
|
|
[www.youtube.com/watch?v=Yz-kXpxmVKo «Всё зависит от нас» — запись продолжительностью 1 мин.] |
В настоящее время среди демократических ценностей наибольшую поддержку в России имеют свобода слова, массовой информации и вероисповедания; строгая законность; управление государством с участием всех граждан на равных основаниях[35][36]. Более половины населения считает, что демократия России нужна[37][38], однако также распространено критическое отношение к её реализациям. Успешность демократических реформ связывается с функционированием государства и стабильной экономикой. В то же время подавляющее большинство населения не видит возможности влиять на принятие государственных решений[39]. Вовлечённость в общественные организации также остаётся низкой[40].
Демократические ценности в начале 2010-х годов
Неожиданностью для социологов и представителей власти в РФ стало заметное падение поддержки «суверенной демократии» населением России, индикатором чего стали потеря правящей партией конституционного большинства в Государственной Думе РФ на выборах 2011 года, митинги против фальсификации выборов, прошедшие в ряде городов России, а в Москве собравшие впервые с 1990-х годов десятки тысяч человек, сопровождаемое падением , а позже резким взлётом индекса популярности[41] В. В. Путина.
О необходимости отклика на изменившиеся настроения после выборов 2011 года заговорили и представители политической элиты, в VI Государственную Думу в начале 2012 года были внесены президентом Д. А. Медведевым законопроекты о возврате прямых выборов губернаторов, об упрощении регистрации политических партий и др. В политической теории внимание обратилось к институту общенародного референдума, возможностям современных сетевых технологий и др.[42]
Уровень демократии в России
Ниже приведены значения индексов демократии в России по различным методикам, а также значение индекса для идеальной демократии согласно методике.
| Методика | Год | Идеальная демократия | Россия | Категория |
|---|---|---|---|---|
| Индекс демократии журнала «The Economist» | 2012 | 10 | 3,74[43] | Авторитарный режим |
| BTI | 2014 | 10 | 4,40[44] | Автократия |
| Freedom House | 2013 | 1 | 5,5[45] | Несвободная страна |
| Polity IV | 2010 | 10 | 4[46] | Открытая анократия (переходный режим) |
| CNTS Data Archive | 2006 | 12 | 8[47] |
См. также
Напишите отзыв о статье "Демократия в России"
Примечания
- ↑ Захаров В. Ю. [www.zpu-journal.ru/e-zpu/2008/6/Zakharov/ Абсолютизм и самодержавие: соотношение понятий] // Знание. Понимание. Умение. — 2008. — № 6
- ↑ Сталин И. В. [grachev62.narod.ru/stalin/t14/t14_40.htm О проекте Конституции союза ССР] // Чрезвычайный VIII Всесоюзный съезд советов. 25 ноября 1936 года
- ↑ Арон Р. Демократия и тоталитаризм / Пер. с фр. Г. И. Семёнова. М.: Текст, 1993. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/Aron/13.php Гл. XIII. Советская Конституция — фикция и действительность]
- ↑ Следует отметить, что реализация социальных прав не была исключительной чертой стран социалистического лагеря и осуществлялась также в либерально-демократических странах (Скандинавии, Финляндии, Нидерландах, Канаде, Японии и др.)
- ↑ [ lawbooks.news/pravovedenie_818/osobennosti-osnovnyie-etapyi-evolyutsii.html проф.Саидов А.Х. Сравнительное правоведение. Основные правовые системы современности. Глава 2: Особенности и основные этапы эволюции правовой системы РСФСР, М., 2003]
- ↑ Алексеева Л. М. [www.memo.ru/history/diss/books/ALEXEEWA/index.htm История инакомыслия в СССР: Новейший период]. — Вильнюс ; М.: Весть, 1992. — ISBN 5-89942-250-3.
- ↑ 1 2 Восленский М. С. [web.archive.org/web/20060430160935/www.rosnom.narod.ru/T700.htm Номенклатура]. М.: Советская Россия, 1991.
- ↑ [demoscope.ru/weekly/2011/0475/analit03.php Шкаратан Г.И., Ястребов Г.А. Сравнительный анализ процессов социальной мобильности в СССР и современной России, Общественные науки и современность, 2011, √2, с.5-28]
- ↑ [www.m-economy.ru/art.php?nArtId=3687 Данканич.С.А. Неравенство доходов населения: виды и последствия//Проблемы современной экономики, √3 (39), 2011]
- ↑ Подробнее см. Депортация народов в СССР и Антисемитизм в СССР
- ↑ [demoscope.ru/weekly/2011/0475/analit02.php С.В.Лурье "Дружба народов" в СССР: национальный проект или пример спонтанной межэтнической самоорганизации, "Общественные науки и современность", 2011, √4, с.145-156]
- ↑ Гендерная экспертиза российского законодательства / Ред. Л. Н. Завадская. М.: БЕК, 2001. [www.owl.ru/win/books/zavadskaya/2.htm Гл. 2. Развитие конституционной идеи равенства полов в Конституциях СССР 1918, 1936 и 1977 гг.]
- ↑ [magazines.russ.ru/nlo/2012/117/p5.html Пушкарева Н.Л. Гендерная система Советской России и судьбы россиянок, "Новое литературное обозрение", 2012, √12]
- ↑ Ярёменко Ю. В. [web.archive.org/web/20020901020958/www.tuad.nsk.ru/~history/Author/Russ/JA/Jaremenko/beseda/index.html Экономические беседы.] Беседа пятая.
- ↑ Бурлацкий Ф. М. [www.law.edu.ru/article/article.asp?articleID=1145058 О некоторых вопросах теории общенародного социалистического государства] // Советское государство и право. 1962. № 10. С. 3
- ↑ Джилас М. [antology.igrunov.ru/authors/jilas/new_class.html Новый класс] // Лицо тоталитаризма / М. Джилас. М.: Новости, 1992.
- ↑ [megabook.ru/article/%D0%9D%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D1%8B%20%D0%B8%D0%B7%D0%B1%D0%B8%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%B9 Наказы избирателей, Энциклопедия Кирилла и Мефодия, М., 2004]
- ↑ [www.dissercat.com/content/vydvizhenchestvo-v-kadrovoi-politike-sovetskogo-gosudarstva-v-1920-1930-e-gody-na-materialak Новосельцева Т.И. Выдвиженчество в кадровой политике Советского Государства в 1920-30-е гг: на материалах Смоленской области//Введение, Смоленск, 2004]
- ↑ [ demoscope.ru/weekly/2011/0475/analit03.php Шкаратан О.И., Ястребов Г.А. Сравнительный анализ процессов социальной мобильности в СССР и современной России, "Общественные науки и современность", 2011, √2, с.5-28]
- ↑ Фукуяма Ф. [lib.ru/POLITOLOG/FUKUYAMA/konec_istorii.txt Конец истории и последний человек] / Пер. М. Б. Левина. М.: АСТ, 2004.
- ↑ РИА «Новости». [www.rian.ru/spravka/20100314/213855855.html Отмена 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС. Справка]
- ↑ Higley J., Burton M. Elite Foundations of Liberal Democracy. New York: Rowman & Littlefield, 2006. ISBN 978-0-7425-5361-3
см. также Шустов Я. [www.apn-spb.ru/publications/article39.htm Намек профессора Хигли] // АПН. 2006-10-30. - ↑ Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. М.: Ладомир, 2004. ISBN 5-86218-437-6
- ↑ 1 2 3 www.isras.ru/files/File/ezhegodnik/2007/Demokratiya%20pered%20vizovami.pdf
- ↑ Freedom House Свобода в мире 2007: [web.archive.org/web/20070714205301/www.freedomhouse.org/uploads/press_release/FIW_2007_russian.pdf Россия]
- ↑ Казанцев А. [www.politjournal.ru/index.php?action=Articles&issue=187&tek=6686&dirid=77 Суверенная демократия: противоречия и концепции] // Политический журнал. 2007. № 7-8 (150—151).
- ↑ Рогожников М. [www.inop.ru/publication/page78/ Что такое «суверенная демократия»] // Эксперт. 2005-11-14. № 43 (489).
- ↑ Трофимов-Трофимов В. [www.sd.csu.ru/node/66 Суверенная демография как реакция на либерализм]
- ↑ Мигранян А. [www.rg.ru/2007/10/03/demokratiya.html О суверенной демократии] // Российская газета. 2007-10-03. № 4482.
- ↑ Ситников А. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=645249 В ряду режимных демократий] // Коммерсантъ. № 16 (№ 3347). 2006-01-31.
- ↑ Фурман Д. [www.polit.ru/lectures/2007/10/19/furman.html Проблема 2008: общее и особенное в процессах перехода постсоветских государств] / Лекция. 2007-09-27.
- ↑ [www.regnum.ru/news/951436.html Российский политолог: По степени имитационности демократии Россия находится в одном ряду с Нигерией и Иорданией] // REGNUM. 2008-02-02.
- ↑ Костюков А. [www.ng.ru/politics/2004-09-27/1_shevtsova.html Крепость на песке]. Интервью с Л. Шевцовой // Независимая газета. 2004-09-27. № 208 (3321).
- ↑ [sky24.ru/news/finam-politik-ne-vypolnyayushchiy-svoi-obeshchaniya-stanovitsya-autsayderom Политик, не выполняющий свои обещания, становится аутсайдером. Информационно-аналитическое агентство «SKY24» 21.06.2013]
- ↑ [old.wciom.ru/arkhiv/tematicheskii-arkhiv/item/single/13394.html Что важнее, демократия или порядок?] Пресс-выпуск № 1469 ВЦИОМ от 12.04.2010
- ↑ [www.levada.ru/press/2009101501.html Представления россиян о демократии] Пресс-выпуск Левада-Центра от 15.10.2009
- ↑ [www.levada.ru/press/2010012105.html Что такое демократия и нужна ли она России?] Пресс-выпуск Левада-Центра от 21.01.2010
- ↑ [www.levada.ru/press/2009092500.html Международный опрос: Принципы демократического правления] Пресс-выпуск Левада-Центра от 25.09.2009
- ↑ [www.levada.ru/press/2010031602.html Отношения общества и государства в глазах россиян] Пресс-выпуск Левада-Центра от 16.03.2010
- ↑ Малаканова О. А., Олисова О. В. [www.espi.ru/Content/Conferences/Papers2002/malakanova-olisova.htm Что такое демократия?] 2002.
- ↑ Алексей Никольский. [www.aif.ru/politics/russia/1136017 На пике формы. Почему растет рейтинг Владимира Путина?]. ЗАО «Аргументы и факты» (00:02 02/04/2014).
- ↑ Шиховцев Е. [mir.k156.ru/summ/summa1.html Сумма Перемен.] 2012.
- ↑ Economist Intelligence Unit. [pages.eiu.com/rs/eiu2/images/Democracy-Index-2012.pdf Index of Democracy 2012] (англ.)
- ↑ [www.bti-project.org/reports/country-reports/pse/rus/index.nc BTI. Russia Country Report]
- ↑ Freedom House. [www.freedomhouse.org/report/freedom-world/2013/russia Freedom in the World 2013. Russia] (англ.)
- ↑ Polity IV. [www.systemicpeace.org/polity/Russia2010.pdf Russia 2010] (англ.)
- ↑ Banks A. S. Cross-National Time-Series Data Archive. 2009.
Литература
- Баранов Н. А. [nicbar.narod.ru/democraty.htm Трансформации современной демократии: Учебное пособие]. СПб.: Балт. гос. техн. ун-т, 2006.
- Ключевский В. О. [bibliotekar.ru/rusKluch/index.htm Русская история. Курс лекций]
- Георгиев П. В. Образ афинской демократии в историософии русской идеи: демократия как антисоциальное в России // Социальное: смысл, поиск в современном культурно-историческом пространстве и дискурсе. — Материалы международной научно-практ. конференции. — Каз., 2011. — С. 252—262.
- Георгиев П. В. Политические идеалы русского либерализма и афинская демократия // Историческое знание: Теоретические основания и коммуникативные практики — М, 2006. — С. 446—447.
Ссылки
- Пантин И. К. [www.yabloko.ru/mneniya_i_publikatsii/2010/04/29 Проблемы и противоречия становления демократии в России]
- [www.russ.ru/Temy/Preodolet-trudnosti-demokraticheskogo-razvitiya Преодолеть трудности демократического развития] — цикл публикаций в Русском журнале
- Остап Кармоди. [os.colta.ru/society/russia/details/19808/ 501 год со дня смерти русской демократии.] OpenSpace.ru. 12/01/2011
- Барбашин М. Ю. [www.isras.ru/publ.html?id=2902 Институциональная демократия и социальные дилеммы: опыт постсоветских трансформаций.] Saarbrucken, Germany: LAP Lambert Academic Publishing, 2011. 168 c.
Отрывок, характеризующий Демократия в России
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.
Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
