Екатерина де Фуа
| Екатерина де Фуа фр. Catherine de Foix исп. Catalina de Foix<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1483 — 1517 | ||
| Предшественник: | Франциск Феб | |
| Преемник: | Генрих II д’Альбре | |
| ||
| 1483 — 1517 | ||
| (под именем Екатерина де Фуа) | ||
| Предшественник: | Франциск Феб | |
| Преемник: | Генрих II д’Альбре | |
| Рождение: | 1468 | |
| Смерть: | 1517 Мон-де-Марсан | |
| Род: | Дом Фуа | |
| Отец: | Гастон де Фуа, принц Вианский | |
| Мать: | Мадлен Французская | |
| Супруг: | Жан III д'Альбре | |
| Дети: | Генрих II д'Альбре | |
Екатерина де Фуа (фр. Catherine de Foix, исп. Catalina de Foix; 1468—1517, Мон-де-Марсан) — последняя королева Наварры из дома Фуа (с 1483 года). Путём брака передала наваррскую корону в дом Альбре, что привело к гражданской войне и оккупации значительной части королевства испанцами.
Родственные связи
Екатерина — дочь Гастона де Фуа (1444—1470), виконта Кастельбона, принца Вианского, и Мадлен Французской, сестры короля Людовика XI. Сестра Франциска Феба, наваррского короля в 1479—1483 годах, которому наследовала. До 1494 года правила под регентством матери.
В январе 1484 года вышла замуж за Жана III д’Альбре и вместе с ним была коронована в Памплоне, столице Наварры.
Гражданская война
Дядя Екатерины Жан де Фуа, виконт Нарбонна (1450—1500), как старший в роду, стал оспаривать наследство на основании салических законов, которые в Наварре никогда не применялись. Началась гражданская война, закончившаяся в 1497 году заключением мирного соглашения, по которому Жан де Фуа отказался от своих претензий на наваррский трон.
В 1505 году дочь Жана де Фуа Жермена вышла замуж за Фердинанда II Католика. В 1512 году (11 апреля) в битве при Равенне погиб Гастон де Фуа (герцог Немурский) — её брат. Жермена осталась единственной претенденткой на наваррский трон.
Заручившись поддержкой папы, Фердинанд II решил начать военные действия. В июле 1512 года арагонско-кастильские войска под командованием герцога Альбы заняли Верхнюю Наварру, а также все каталонские владения дома Фуа, включая Кастельбон. В результате в руках Екатерины де Фуа осталась лишь северная часть королевства со столицей в Ортезе. 
Семья и дети
Мужем Екатерины де Фуа был Жан III д'Альбре, сын Алена д’Альбре и Франсуазы де Блуа. Их дети:
- Анна (1492—1532),
- Мадлен (1494—1504),
- Екатерина (1495—1532), настоятельница монастыря Святой Троицы в Кане,
- Китерия (1499—1536), настоятельница монастыря в Монвилье,
- Генрих II д’Альбре (1503—1555), король Наварры с 1517, дед французского короля Генриха IV.
- Карл (1510—1528),
- Изабелла, с 1534 жена Рене I де Рогана, графа де Пороэта.
Ещё шестеро детей умерли в младенчестве.
Титулы
- королева Наварры,
- герцогиня Ганди, Монблан, Пеньяфьель, де Немур,
- графиня Фуа, Бигоры, Рибаргосы, Пентьевра, Перигора
- виконтесса Беарна, Лиможа, Кастельбона, Марсана, Габардана, Небузана.
| ||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Екатерина де Фуа"
Отрывок, характеризующий Екатерина де Фуа
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.
Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.
Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
