Интеграл (группа)

группа Интеграл
Группа Интеграл, 1976 г. Саратовская филармония. В.Щедрин — банджо, флейта, гитара, А. Гумаров — бас-гитара, Б. Алибасов — ударные, Ю. Лоза — гитара, вокал, И. Сандлер — клавишные, вокал
Основная информация
Жанр	биг-бит рок-н-ролл кантри психоделический рок хард-рок новая волна
Годы	1965—1989
Страны	СССР СССР
Город	Усть-Каменогорск Саратов Москва
Язык песен	русский татарский
Лейбл	Мелодия
Состав	Первый состав — джаз-квинтет (1966—1967) Бари Алибасов — конферансье, барабаны, вокал Михаил Арапов — электроорган Владимир Соловьев — саксофон Владимир Сенченков — гитара Анатолий Лепешкин — контрабас Вячеслав Елисеев — вокал Алена Усова — вокал Валентина Белик — вокал Второй состав / бит-группа (1968—1969) Бари Алибасов — конферансье, барабаны, вокал Михаил Арапов — электроорган Александр Крахин — соло-гитара, вокал Александр Стефаненко — бас-гитара, вокал Рифат Насыров — вокал Валентина Свисткова — вокал Аза Романчук — вокал Владимир Барашков — ударные Александр Теренин — бас-гитара Третий состав / рок-группа (1971—1982) Бари Алибасов — вокал, ударные, аранжировки, автор песен Игорь Сандлер — клавишные Александр Назаров — бас гитара Михаил Арапов — электроорган Александр Крахин — соло-гитара, вокал Михаил Лазарев — гитара, банджо, флейта Борис Ахмешев — вокал, стил-гитара Альберт Гумаров — вокал, бас-гитара Петр Березовский — ударные Виктор Белозеров — гитара Анатолий Филипьев — вокал, клавишные, автор песен Владимир Доленко — клавишные, вокал Виктор Щедрин  — вокал, гитара, губ. гармошка, блок-флейта Юрий Лоза — гитара, вокал Четвёртый состав / рок-группа (1983—1989) Бари Алибасов — вокал, аранжировки, автор песен Игорь Сандлер — клавишные Игорь Луцив — ударные Евгений Белоусов — вокал, бас-гитара Игорь Новиков — бас-гитара Дмитрий Рубин — бас-гитара Рифкат Даукаев — гитара Сергей Перегуда — гитара Игорь Плисов — банджо Сергей Челобанов — вокал, клавишные, саксофон Виктор Щедрин — вокал, гитара, губ. гармошка, блок-флейта Ирина Комарова — вокал, бас-гитара, скрипка Владимир Козак — вокал, бас-гитара Владимир Кирюшкин — вокал, клавишные Валерий Юрин — гитара Марина Хлебникова — вокал Андрей Потанин — вокал, ударные Анатолий Кругляк — ударные Николай Крючков — ударные
[www.na-nax.com/integral.html Интеграл на сайте НА-НА]
группа Интеграл на Викискладе

Интеграл (группа)Интеграл (группа)

«Интегра́л» — советская рок-группа, основанная как джаз-ансамбль в 1962 году Бари Алибасовым и Михаилом Араповым в Восточно-Казахстанской области в г. Чарске. В 1965 году была воссоздана как джаз-квинтет, в городе Усть-Каменогорске. В начале 70-х группа была аттестована Министерством культуры Казахской ССР как профессиональный коллектив. Прекратила существование в 1989 году.

Через полгода Интеграл трансформировался в бит-группу. В 60-х группа гастролировала по Казахстану, с репертуаром из рок-н-роллов и песен собственного сочинения.

В 70-х, в эпоху зарождения подпольных рок-групп, Интеграл был единственной гастролирующей профессиональной рок-группой, аттестованной Минкультуры РФ и СССР от Саратовской филармонии.

За годы существования Интеграл играл музыку разных направлений мировой музыкальной индустрии.  

1962—1976. Усть-Каменогорск. Зарождение. Развитие. Филармония

1962 г. Предыстория создания

В 1962 году восьмиклассники из Чарска, Семипалатинской области, Борис Алибасов (так его звали в школе) и Михаил Арапов создают джаз-ансамбль в составе которого — Михаил Арапов — пианино, баян, Валерий Белов — труба, Борис Забелин — кларнет, Виктор Онищенко — гитара, Юрий Овсяненко — контрабас и Борис Алибасов — ударные, вокал, руководитель ансамбля. Музыканты исполняют диксиленд «Когда я пошёл на Бембашу» из репертуара югославского ансамбля «Семеро молодых», джаз (соло для трубы) из кинофильма «Лисы Аляски», песни Эмила Димитрова. В 1965 году Алибасов и Арапов переезжают в г. Усть-Каменогорск.

1965—1969 г. Джаз-квинтет — Бит-группа — Рок-музыка

В Усть-Каменогорске Алибасов и Арапов устраиваются рабочими сцены во Дворец Культуры Металлургов. Они возрождают джаз-квинтет, куда приглашают студентов этого же ВУЗа. Владимир Соловьев — саксофон, вокал, Владимир Сенченков, в руках которого оказалась первая в городе электрогитара «Herrensdorf», Анатолий Лепёшкин — контрабас. Ансамбль назвали «Интеграл». Алибасов пел, сидя за ударной установкой, Арапов получил электроорган «Ionika», впервые появившийся в СССР. Через год Алибасова принимают на должность руководителя джаз-ансамбля с окладом 110 рублей.

Музыканты «Интеграла» играют на танцах в ДКМ, а с наступлением новогодних праздников в течение 14 дней дают серию первых концертов, по 2-3 концерта в день. В репертуаре — рок-н-роллы Чака Берри, Рея Чарлза (Ray Charles), Литтл Ричарда (Little Richard), «Hippy Hippy Shake» группы The Swinging Blue Jeans . Но доминирует твист, который в то время обрёл официальный статус в СССР. Особым успехом у молодёжи города пользуются твисты Полада Бюль Бюль оглы «Ты мне вчера сказала», песня Эмила Димитрова «Наш сигнал» и «Арлекино», впоследствии прославивший Аллу Пугачёву. Интегральцы и сами начали сочинять незатейливые твисты и рок-н-роллы. Бари Алибасов и Михаил Арапов пишут свою первую совместную композицию «Весенний дождь», после которой к группе приходит известность.

«Интеграл» приглашают в Областной театр драмы им. Жамбыла в качестве аккомпаниаторов к двум спектаклям. Джаз-квинтет превращается в бит-квинтет, исполняя модную музыку — твист, рок-н-ролл и песни в стиле House Of Rising Sun «The Animals». В 1966-67 годах «Интеграл» гастролирует по Алтайскому краю, Семипалатинской и Восточно-Казахстанской областям с программой «Нам — 20!». В концерте звучат песни протеста против войны во Вьетнаме, написанные Алибасовым и Араповым. В концертных программах звучит инструментальная музыка в стиле «бит» собственного сочинения и из репертуара английской группы The Shadows («Тени»), такие как Kon-Tiki, Shadoogie, и Apache. Уже в первый год гастролей специально создаётся световое оборудование, а осветитель настолько важен, что его имя указано в афише рядом с именами музыкантов — Валерий Курилов, задача которого — синхронизировать свет и музыку.На репетициях Алибасов заостряет внимание не только на музыке, но и на психофизике музыкантов, их пластике и мимике, выразительности эмоций.

За два года в группе появляются и исчезают солисты Вячеслав Елисеев, Алена Усова, Валентина Белик. Алибасов счёл, что рок-н-ролл под звуки контрабаса себя исчерпал, и заменил контрабас Анатолия Лепёшкина на бас-гитару Александра Стефаненко.

Первые эксперименты. А. Крахин, А. Стефаненко

Вслед за Александром Стефаненко в группу приходит гитарист и композитор Александр Крахин. Он создаст произведения, исполняемые группой до конца 1980-х.

А. Н. Крахин, композитор, музыкант, поэт, писатель: Алибасова, конечно же, все знали в лицо и его знаменитый на весь город «Интеграл». Танцы, концерты, толпы фанатов. И тут подходит ко мне Алибасов — фонтан обаяния, понимания и сочувствия. Разговор ведёт очень тактично и осторожно, а фактически предлагает мне бросить всё и уйти к нему гитаристом и солистом. Это было предложение, от которого невозможно отказаться.

С приходом Крахина и Стефаненко в группе начинается период экспериментального творчества. Александр Крахин экспериментирует с многоканальной магнитофонной записью, сочиняет песни и баллады, совмещая рок-музыку с симфонической классикой, этнической китайской и индийской музыкой. Бас-гитарист Александр Стефаненко пишет лирические песни, близкие по стилистике к группам The Doors, Jefferson Airplane,The Hollies. На концертный репертуар «Интеграла» большое влияние оказывают Led Zeppelin,

Pink Floyd и поздние The Beatles. При этом в концертах звучат песни, без которых не было шансов получить от худсоветов разрешение на гастроли. На танцевальных площадках группа по-прежнему исполняет рок-н-ролл, твист, шейк и импровизации по 10-20 минут.

А. Н. Крахин, композитор, музыкант, поэт, писатель (из книги): ... когда Бари давал палочками тактовый отсчёт, мы неуловимо преображались. Каждый владел какой-то своей, особой, недоступной магией. Сам Алибасов превращался в многорукого Махешвару, грива дыбом, в глазах багровые молнии. Шаман и демон! Своими ритмами он в одиночку мог заставить зал реветь от восторга. Миша Арапов надежен, как скала, сбить его невозможно, даже если рухнет штанга с фонарями. Саня Стефаненко, несуетливый, лаконичный. Его точный бас прочно держал нас всех вместе, подобно гравитационному полю.

В конце 1960-х группу покидает саксофонист Владимир Соловьёв, «Интеграл» превращается в типичную бит-группу по составу, но продолжает экспериментировать.

На концертах группа использует несколько киноэкранов, киносюжеты сняты руководителем киностудии Николаем Тихоновичем Кариковым. Появляются специально разработанные динамические световые приборы, многоярусные декорации, действие на сцене развивается в горизонтальных и вертикальных плоскостях. Эксперименты обходятся без увечий, пока однажды с колосников падает на сцену барабанщик В.Барашков.

А. Н. Крахин, композитор, музыкант, поэт, писатель (из книги): … Мы ничего не знали о том, как работают на сцене ведущие рок-группы мира, но уже тогда применяли огромный киноэкран вместо задника. Лазеров не было, но были «пистолеты», «лягушки» и стробоскопы, смешанные номера с духовым оркестром и скрипичным ансамблем… Для меня это поток красок, музыки, разноцветных софитов в морду, безжалостных и слепящих, грохот барабанов, хриплый и нежный рев моей гитары. Идеи носятся в воздухе? Или же Алибасов — это усть-каменогорский граф Калиостро, видящий будущее?

В 1969 году группа отправляется в гастрольный тур по Казахстану, который завершается концертами в столице Казахстана — Алма-Ате.

В 1960-х «Интеграл» гастролировал под эгидой профсоюзных и комсомольских организаций, в 1970-х Восточно-Казахстанская филармония тарифицирует группу в категории «артисты инструментального ансамбля» со ставкой 5 рублей 50 копеек. Затем музыканты получают аттестационное удостоверение артистов-инструменталистов Министерства культуры Казахской ССР. Это была единственная в Казахстане музыкально-вокальная группа, получившая групповое аттестационное удостоверение. Следующий аттестат «Интеграл» получил в Саратовской филармонии.

1971—1973 г. Психоделика.

В 1971 году после двухлетнего перерыва, связанного со службой Алибасова в армии, «Интеграл» возродился: Михаил Арапов — орган, Александр Крахин  — композитор, гитара, губная гармошка, Александр Стефаненко — композитор, бас-гитара, вокал. К ним присоединяются Альберт Гумаров — бас-гитара, вокал, Анатолий Филипьев — пианист, клавишник, вокалист, Михаил Лазарев — гитарист, флейтист, банджист, который тяготеет к стилю Яна Андерсона (Ian Anderson) из Jethro Tull, Бахытжан Ахмешев — стил-гитара, Ержан Абдрахманов — вокалист, в будущем директор государственного оперного театра Казахстана и заместитель мэра. На время очередного призыва кого-то из интегральцев, в качестве сессионных музыкантов в группу пришли: Александр Теренин — бас-гитара, Александр Белозёров — гитара, Виктор Белозёров — гитара.

«Интеграл» продолжал работать на танцплощадках городского парка и Дворца культуры, но основное репетиционное время было отведено концертному репертуару в разных музыкальных направлениях, от рока и психоделики, до симфо-рока и кантри. В концертной программе психоделическая музыка в стиле Вудстокского фестиваля 1969 года. «Интеграл» вдохновляется музыкой The Who, Дженис Джоплин, Джими Хендрикса, Ten Years After, Creedence Clearwater Revival, Карлоса Сантаны, Джоан Баэз. На репертуар большое влияние оказывают Led Zeppelin, Pink Floyd и поздние The Beatles. В те времена все эти исполнители были запрещены, обладание их магнитофонными записями и пластинками грозило тюремным заключением. Один из друзей Алибасова Майдан, известный в городе коллекционер зарубежной рок-музыки, был осуждён на два года тюрьмы.

В составе ансамбля появляется камерная группа струнных инструментов — две скрипки, альт, виолончель. С «Интегралом» работает дирижёр эстрадно-симфонического оркестра Казахского радио и телевидения — Евгений Журкин. Струнная группа звучит в песнях А.Крахина «В чистом небе», «Нищий». Алибасов делает из песен большие полистилистические композиции. «Нищий» останется в репертуаре на много лет, песню споют Женя Белоусов, Альберт Гумаров, Юрий Лоза, группа «Форсаж», Иван Шаповалов.

В середине 70-х музыкальным руководителем группы становится пианист и педагог Владимир Доленко, который знакомит Алибасова с сери́йной те́хникой и додекафонией Антона Веберна и Арнольда Шёнберга. Алибасов становится поклонником атональной музыки нововенской школы Арнольда Шёнберга, Чарлза Айвза и Джона Кейджа.

А. Н. Крахин: Алибасов — безусловно креативный, яркий, всегда на два шага впереди самой продвинутой элиты, умеющий привлекать людей и заставлять их работать на идею и при этом всегда в маске эдакого сельского гармониста-затейника… Да это же была просто готовая ростовая «мишень» для всяческих охранителей партийной идеологии! Бремя лавирования между обкомами, горкомами и райкомами, партийными и комсомольскими, нёс именно Бари.

Тарификация группы. Кантри стиль.

Александр Крахин и Александр Стефаненко поочерёдно уходят в армию. Алибасов увлекается стилем кантри, малоизвестным в СССР. В группе Альберт Гумаров — бас-гитара, Петр Березовский — ударные, Ержан Абдрахманов — вокал, Бари Алибасов — ударные, вокал, Михаил Лазарев. Музыкант осваивает блюграсс (англ. Bluegrass). Анатолий Филипьев пересаживается с электрооргана за электропианино, а Лазарев кроме гитары теперь играет на банджо и флейте. Бахытжан Ахмешев играет на традиционном кантри-инструменте — стил-гитаре. За световым пультом Сергей Янкин, за пультом звукорежиссёра Юрий Чащевой. Позже его сын Олег Коршунов станет солистом группы «НА-НА».

Начинается сильнейшее давление на группу со стороны партийных органов Восточно-Казахстанской области. Музыканты были вынуждены уехать из Усть-Каменогорска..

Полгода группа гастролирует по Иркутской области, а затем получает приглашение в Саратовскую филармонию. Анатолий Филипьев остаётся заканчивать университет, вместо него в группу приходит гитарист Юрий Лоза, работавший гитаристом в ВКО филармонии в небольшой детской группе клоуна Юрия Павлова.

1976—1982

В 1976 году прошли гастроли по Западной Сибири, и Саратовской области. Вспоминает зав. отделом кадров филармонии Татьяна Акимова:

Их появление на сценах домов культуры произвело эффект взорвавшейся бомбы. Девушек поразили костюмы ядовито-зеленого цвета и одинаковый рост выступавших ребят — 1,85 метра. На концертах «Интеграла», проходивших в саратовском цирке и Дворце спорта, были аншлаги.

Артистов оформляют в Саратовскую филармонию, Росконцерт выдаёт гастрольное удостоверение на работу по СССР. Алибасов пригласил из Ленинграда скрипачку и бас-гитаристку Ирину Комарову и её мужа, конферансье Сергея Серебрянского. Сформировался состав группы, имевший большой успех — Бари Алибасов — композитор, лидер-вокал, ударные, руководитель, Альберт Гумаров — бас-гитара, лидер-вокал, Юрий Лоза — композитор, гитара, лидер-вокал, Ирина Комарова — скрипка, бас-гитара, вокал, Михаил Лазарев — банджо, гитара, флейта, вокал, Бахытжан Ахмешев — стил-гитара, вокал, Виктор Щедрин — гитара, флейта, вокал, Пётр Березовский — ударные. Был принят на работу и танцевально-пластический дуэт — Леонид и Марина Пахаревы. Директором первых гастролей назначена Римма Крашенинникова. Последняя была замечена в махинациях с билетами, задержке выплат артистам, мошенничестве. Алибасов сообщает об этом дирекции Саратовской филармонии. В Ташкенте по окончании гастролей Крашенинникова прячет в своём гостиничном номере гитары Лозы и Гумарова. Перед выездом в аэропорт музыканты проникают через балкон в номер Крашенинниковой и забирают свои гитары. В Москве в самолёте Лозу и Гумарова арестовала милиция, их отправили обратно в Ташкент. Артисты неделю находятся в ташкентской тюрьме, пока Алибасов и директор филармонии Скорлупкин улаживают конфликт.

После неудачного старта гастрольная география «Интеграла» стала стремительно расширяться. В Ленинграде группа гастролирует 14 дней подряд, давая по два концерта в день на сцене Дворца культуры им. Дзержинского, о чём напоминает афиша. Восемь-девять месяцев подряд «Интеграл» ежегодно гастролирует по Советскому Союзу, группа даёт по 15-30 концертов в каждом городе. Теперь в составе коллектива более 30 человек, включая большую техническую группу.

Директор Саратовской Филармонии Александр Скорлупкин вспоминал:

Люди давились в очереди за билетами на концерт.

Во время гастролей в коллективе была жёсткая дисциплина, и профессиональная, и личная жизнь артистов подчинена одной цели — идеально работать во время концерта. Это касалось и технических служб и администраторов коллектива. Алибасов установил жёсткое правило: гастроли — не туристическая поездка, желающие пообщаться с местными девушками могут повторить самостоятельно этот маршрут после гастролей. Коллектив давал по 2-5 концертов в день, ежедневно репетируя по 2-3 часа.

Вячеслав Зайцев, художник-модельер, телеведущий:

Московская журналистка Элла Федосеева привезла меня из Москвы в Ленинград на подпольный концерт «Интеграла». Это был классный, совершенно невероятный концерт. Это была сочная, экстравагантная группа из 4 парней и одной девушки. Концерт меня настолько вдохновил, что под его сильным впечатлением я несколько ночей подряд взахлёб работал над эскизами костюмов для «Интеграла». Мне было чрезвычайно интересно с ними поработать. По сей день я выставляю эти работы на своих выставках.

В конце 70-х в Москве Алибасов познакомился с Владимиром Кирилловым, у которого был первый видеомагнитофон «Ю-матик» (U-matic) с записями мировых рок-звёзд. После этого в группу был приглашён режиссёр по пластике Сергей Гельсинфорский и постановщик программы, режиссёр-авангардист — Евгений Харитонов, работавший с оригинальной группой «Последний шанс». Началась системная работа не только над пластикой но и над сознанием артистов.

В этот период в «Интеграл» приходит гитарист Юрий Ильченко, (экс-«Машина времени»). В репертуаре усилился блюзовый оттенок, появилась возможность практически «с листа» играть новый блюзовый репертуар — «Старый дом» Юрия Лозы, «Мне хочется пить» и «Авторок» Юрия Ильченко. В 1980 году газета «Московский комсомолец» назвала Юрия Ильченко лучшим гитаристом года.

С появлением в 1977 году Игоря Сандлера, радикально изменилось не только звучание, но и образ группы. Игорь Сандлер был обладателем четырёх клавишных инструментов, ввоз которых на территорию СССР считался контрабандой.

Благодаря инструментам Сандлера,у Интеграла появилось агрессивное, космическое звучание. В Анапе Игорь Сандлер появился на концерте лысым, что подтолкнуло Алибасова к перевоплощению группы в инопланетян, гармонично сочетающихся с психоделической музыкой. Изменилась световая партитура, подсвечивалась лысина Сандлера, мечущегося по сцене с сачком и с отражателями на лысой голове, лучи света слепили глаза зрителей. В газетах появилась фраза: "Интеграл" взлетел на пьедестал славы на лысине Сандлера". 

В 1981 году в «Интеграл» пришёл ещё один скрипач Ярослав Ангелюк, обладатель собственной студии звукозаписи. На этой студии Юрий Лоза записал вместе с Ангелюком альбом «Путешествие в рок-н-ролл».

Давид Тухманов в интервью «Литературной газете» отметил:

Появление таких рок-групп, как «Интеграл» — это приметы сегодняшней музыкальной эстрады. Красочность, юмор, традиции русских скоморохов в сочетании с современными ритмами характерны для «Интеграла». Мне кажется, эта сторона жанра должна привлечь внимание режиссёров, художников, балетмейстеров, создателей телепрограмм.

Алексей Козлов, музыкант, саксофонист, основатель джаз-рок ансамбля «Арсенал», актёр, публицист:

В то время все попытки делать шоу на советской эстраде пресекались, да никто толком и неумел ничего делать, ни двигаться на сцене, ни пользоваться светом и декорациями, ни одеваться. Пионеры этого дела — группа «Интеграл» Бари Алибасова — подвергались постоянному давлению со стороны смотрителей культуры. Но трудность в изменении эстетики концерта состояла не только в запрете. Гораздо сложнее было решить внутренние проблемы, связанные с неумением наших артистов преодолеть барьер раскованности и почувствовать себя артистами, шоуменами.

.

1978 г. Москва. Фильмы «Не бойся, я с тобой», «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты»

В 1978 году «Интеграл» даёт серию сольных концертов, практически во всех концертных залах Москвы. Алексей Рыбников предложил интегральцам не только записать его музыку к фильму, но и сняться в кинопостановке рок-оперы «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» на стихи Павла Грушко. «Интеграл» записал в стиле кантри несколько треков для фильма. В роли врагов Хоакино снимались интегральцы Гумаров, Щедрин, Сандлер и Лоза. «Интеграл» для фильма записал несколько музыкальных номеров.

В 1980—81гг. кинорежиссёр Юлий Гусман и композитор Полад Бюль Бюль Оглы предложили Интегралу записать музыку к их фильму «Не бойся, я с тобой». Э Несмотря на то, что комиссия запретила фильм к показу, он странным образом был допущен к эфиру и прошёл с большим успехом и повторялся много лет подряд. Это был первый фильм в СССР, в котором за кадром прозвучала рок-музыка. Однако преследование «Интеграла» сказалось на выпуске пластинки с песнями из к/ф «Не бойся, я с тобой». «Интеграл» не был на ней указан.

А. Н. Скорлупкин вспоминает:

В обкоме партии как только не называли ребят: «антисоветчики», «подрыватели идеологии». Особенно чиновники и чекисты обозлились, когда я выбил Алибасову, нигде не прописанному, двухкомнатную квартиру

Художественный руководитель Саратовской филармонии Анатолий Иосифович Катц вспоминает слова Скорлупкина:

В начале 80-х годов мне удалось «выбить» 2-комнатную квартиру для Алибасова в элитном доме на берегу Волги. Как всегда бывает, появились недовольные. Один из них ходил в обком партии и возмущался: «Почему элитная квартира досталась какому-то проходимцу. Можно подумать, что у нас нет более достойных претендентов на жилье!» Тут же организовали комиссию, которая, придя ко мне, потребовала отдать квартиру. Но я предъявил им ордер, выписанный на имя Алибасова.

И ещё одно нелицеприятное воспоминание Вячеслава Ивановича Дьяконова:

Между тем «интегральцев» саратовцы любили и с нетерпением ждали их выступлений. А «Интеграл» колесил по стране, собирая денежки и рекламации.

«Интеграл» на рок-фестивале «Весенние ритмы. Тбилиси-80»

Основная статья: «Весенние ритмы. Тбилиси-80»

Фестиваль был организован Грузинской национальной филармонией, Союзом композиторов Грузии, Республиканским центром культуры молодёжи и Центральным комитетом Комсомола Грузии. Среди организаторов были критик Артемий Троицкий и тогдашний глава Грузии Эдуард Шеварднадзе.

В жюри входили такие известные музыкальные деятели как Юрий Саульский, Гия Канчели, Константин Певзнер, Владимир Рубашевский, Аркадий Петров.

Аргументы недели: Песню «Подснежник», которую исполнила группа «Интеграл», можно назвать символом фестиваля, поскольку группы воспринимались как первые весенние цветы, выглянувшие из-под сугробов.

Аргументы недели: Впрочем, фестиваль мог и не состояться, так как тбилисская филармония не смогла собрать аппаратуру, необходимую для озвучания рок-концерта. Выручил ансамбль «Интеграл», заехавший в грузинскую столицу, двигаясь по гастрольному маршруту. Вместе с группой в столицу Грузии прибыли две фуры со светом, колонками и усилителями, которые и обеспечили фестивалю нормальный звук.

Александр Кутиков, группа "Машина времени": «Интеграл» нас выручил очень сильно, поставив всю свою аппаратуру на конкурсный концерт, благодаря чему «Машина времени» завоевала лауреатство. Вечером мы купили два ящика хорошего грузинского вина и бутылок десять коньяка, и в моём номере устроили дружескую встречу Интеграла и Машины времени.

Андрей Макаревич, группа "Машина времени": У Алибасова в то время была роскошная команда «Интеграл». Они уже тогда понимали, что такое свет, что такое шоу. Они были клевые! .

Позже группа выпустила пластинку с тремя песнями фестиваля.

В 1981 году группу покидают сразу три ведущих исполнителя: банджо, флейта, гитара — Михаил Лазарев, скрипачка и бас-гитаристка Ирина Комарова, которая к тому времени стала женой Лазарева, и едва появившийся в группе бас-гитарист Александр Назаров.

В том же году «Интеграл» выпустил ряд блатных песен: «Ах, уе» исп. Альберт Гумаров, «Ария Петлюры» исп. Халил Даукаев, «Киев без Подола» исп. Халил Даукаев, «Мне сегодня ровно 32» исп. Юрий Лоза, «Над деревней Клюевкой» исп. Юрий Лоза, «Нос, мой нос» исп. Виктор Щедрин, «Ой дали, да» исп. Халил Даукаев, «Посмотри на луну» исп. Альберт Гумаров, «Волга-мать шумит угрюмо» исп. Игорь Сандлер. В записи этого случайного альбома участвовали Юрий Ильченко — гитара, Юрий Лоза — гитара, вокал, Халил Даукаев — ударные, вокал, Игорь Сандлер — клавишные инструменты, вокал (это первая запись его голоса), Пётр Березовский — ударные, Бари Алибасов — звукорежиссёр.

31 декабря 1982 года, по окончании контракта Интеграл покидают все исполнители, проработавшие в группе 5 лет. Игорь Сандлер создал группу «Индекс 398» в Липецкой филармонии с солистом Григорием Лепсом, Ю.Лоза ушёл в группу «Зодчие».

В группу принят банджист и исполнитель на до́бро — Андрей Шепелёв.

1983—1989

В 1983 году полностью обновляется состав группы. Приходят гитарист Рифат Даукаев, гитарист и банджист Игорь Плисов, бас-гитарист Игорь Новиков, гитаристы — Виктор Щедрин, Александр Павлюченко, барабанщики Халил Даукаев и Игорь Луцив (впоследствии «А-Студио»), из группы «Секрет» приходит поэт и бас-гитарист Дмитрий Рубин, скрипач — Игорь Копнинцев и клавишник, он же музыкальный руководитель Светослав Лазаров. Позже Лазаров создал собственную студию в Лос-Анджелесе, где Михаил Шуфутинский записал свои первые альбомы. В этой же студии писалась и группа «НА-НА» в Калифорнийский период.

В 1984 году «Интеграл» даёт 10 концертов на сцене Московского государственного театра эстрады. К барабанщикам Даукаеву и Луциву присоединяются бас-гитарист Владимир Козак, клавишник Владимир Кирюшкин, и гитарист Сергей Перегуда. Тогда же в качестве помощника пришёл и Андрей Разин, который не попал в «Интеграле» на сцену, но освоил алибасовские методы продюсирования и позже основал «Ласковый май».

Владимир Козак исполнял в концерте несколько песен, одна из них «Привет». До Козака её пели предыдущие бас-гитаристы Интеграла. Сначала Дмитрий Рубин (автор этой песни, пришедший в «Интеграл» из группы «Секрет»), потом Игорь Новиков. С этой песней «Интеграл» в первый и единственный раз попал на Центральное телевидение в программу «В субботу вечером». Правда, для эфира заставили переделать текст песни, для этой цели за 3 часа до съёмки в студию вызвали поэта Михаила Шаброва. Песня «Привет» в исполнении «Интеграла» попала в хит-парад газеты «Московский комсомолец».

Алибасов против КЗоТ

7 декабря 1985 года в газете «Советская культура» была опубликована статья Бари Алибасова «Художественный руководитель не предусмотрен», где Алибасов подверг резкой критике существующий иррациональный КЗоТ (Кодекс законодательства о труде) Министерства культуры СССР и РФ, который опирался на указы принятые ещё в 1930-х годах.

В 1930-е годы и до начала 1960-х не предполагалось использование на сцене электротехнического оборудования (даже микрофонов), для привлечения зрителей в концертные залы было достаточно звучания акустических музыкальных инструментов и вокального голоса. Оплата труда артистов регулировалась по их принадлежности к штатным категориям — вокалист, инструменталист, артист разговорного жанра, танцор, артист оригинального жанра (фокусы и т. д.). Появившиеся в 1960-х ВИА оказались в сложном положении, играя на гитаре артист не мог получать деньги за пение и наоборот. Это было время когда певцов, поющих в микрофон называли «шептунами». В число таких исполнителей попал даже Марк Бернес. Считалось, что вокалист, поющий в микрофон не настоящий певец. О световой и звуковой аппаратуре знали лишь в стационарных театрах.

В штатном расписании гастрольных коллективов не существовало таких должностей как звукорежиссёр, светотехник, машинист сцены, заведующий постановочной частью, даже художественного руководителя не было. Была лишь должность «бригадира», выдающего суточные, эту функцию выполнял один из артистов коллектива за 4 рубля с концерта.

Появившиеся в середине 1960-х гастролирующие профессиональные ВИА, испытывали огромные юридические трудности при приёме на работу технических специалистов. Людей таких профессий не было, самородков оформляли артистами, что было противозаконно. Подобная практика грозила не только увольнением, но и тюрьмой. Вилен Иванович Дарчиев, руководитель ансамбля «Шестеро молодых» Саратовской филармонии, получил десять лет за то, что на ставке артиста держал маршрутного администратора по рассылке афиш. Он умер в тюрьме.

Советские артисты колесили по стране на 12-местном автобусе «Кубань» с небольшим пространством для инструментов в заднем отсеке. Тесный салон с жёсткими сиденьями, был холодным зимой, невыносимо душный летом. Автобус был создан для артистов по указанию министра культуры Е. Фурцевой, его прозвали «Фурцвагеном». Автобус не был предназначен даже для транспортировки людей, не говоря о многотонной аппаратуре и муз. инструментах.

Ситуация изменилась, когда в газете «Советская культура» вышла статья Алибасова «Художественный руководитель не предусмотрен». После этой публикации многие коллеги-артисты были уверены, что Алибасова посадят в тюрьму, и даже сторонились его, боясь той же участи. Статья, напечатанная в одном из самых авторитетных партийных изданий стала поводом для двух заседаний с участием Алибасова. Успешно прошло заседание с участием министра культуры В. Кухарского. Об этом руководство Саратовской филармонии напишет в характеристике Алибасова:

Публикация Алибасова «Художественный руководитель не предусмотрен» в газете «Советская культура» стала предметом обсуждения в Министерстве Культуры РСФСР.

Благодаря гастрольному опыту «Интеграла», Алибасов добился от Минкультуры изменений КЗоТ.

Последний состав группы

В середине 1980-х в составе «Интеграла» произошли перемены. Уходит Сергей Перегуда (впоследствии он стал музыкантом группы «Любэ»), на освободившееся место отобран Валерий Юрин.

В группу возвращается бас-гитарист первого состава — Альберт Гумаров, приходит барабанщик и вокалист Андрей Потанин. В группе играют ещё два барабанщика — Николай Крючков и Анатолий Кругляк. Солисткой группы стала Марина Хлебникова.

В 1989 году «Интеграл» записал альбом «Мутанты». Тексты песен альбома в угоду перестроечной моде были настолько «политизированы», что несмотря на перестройку, фирма «Мелодия» отказалась его выпускать (он был издан только в 1994 году на лейбле Image Records). Альбом создаётся совместно с музыкальным руководителем «Интеграла» Сергеем Шмелёвым, когда-то игравшим в группе «Аракс» и у Юрия Антонова. Немало усилий для создания альбома «Мутанты» приложил администратор группы Александр Шишинин (будущий продюсер «Комбинации»).

За 25 лет существования «Интеграл» играл музыку разных направлений, и это всегда была новая музыка, едва появившаяся в мировой музыкальной индустрии, что многие считают свидетельством полной беспринципности взглядов и элементарного конъюнктурного подхода «оседлать волну».

Составы группы

Первый состав / джаз-квинтет (1966—1967)

• Бари Алибасов — конферансье, барабаны, вокал
• Михаил Арапов — электроорган
• Владимир Соловьев — саксофон
• Владимир Сенченков — гитара
• Анатолий Лепешкин — контрабас
• Вячеслав Елисеев — вокал
• Алена Усова — вокал
• Валентина Белик — вокал

Второй состав / бит-группа (1968—1969)

• Бари Алибасов — конферансье, барабаны, вокал
• Михаил Арапов — электроорган
• Александр Крахин — соло-гитара, вокал
• Александр Стефаненко — бас-гитара, вокал
• Рифат Насыров — вокал
• Валентина Свисткова — вокал
• Аза Романчук — вокал
• Владимир Барашков — ударные
• Александр Теренин — бас-гитара

Третий состав / рок-группа (1971—1982)

• Бари Алибасов — вокал, ударные, аранжировки, автор песен
• Игорь Сандлер — клавишные
• Александр Назаров — бас гитара
• Михаил Арапов — электроорган
• Александр Крахин — соло-гитара, вокал
• Михаил Лазарев — гитара, банджо, флейта
• Борис Ахмешев — вокал, стил-гитара
• Альберт Гумаров — вокал, бас-гитара
• Петр Березовский — ударные
• Виктор Белозеров — гитара
• Анатолий Филипьев — вокал, клавишные, автор песен
• Владимир Доленко — клавишные, вокал
• Виктор Щедрин  — вокал, гитара, губ. гармошка, блок-флейта
• Юрий Лоза — гитара, вокал

Четвёртый состав / рок-группа (1983—1989)

• Бари Алибасов — вокал, аранжировки, автор песен
• Игорь Сандлер — клавишные
• Игорь Луцив — ударные
• Евгений Белоусов — вокал, бас-гитара
• Игорь Новиков — бас-гитара
• Дмитрий Рубин — бас-гитара
• Рифкат Даукаев — гитара
• Сергей Перегуда — гитара
• Игорь Плисов — банджо
• Сергей Челобанов — вокал, клавишные, саксофон
• Виктор Щедрин — вокал, гитара, губ. гармошка, блок-флейта
• Ирина Комарова — вокал, бас-гитара, скрипка
• Владимир Козак — вокал, бас-гитара
• Владимир Кирюшкин — вокал, клавишные
• Валерий Юрин — гитара
• Марина Хлебникова — вокал
• Андрей Потанин — вокал, ударные
• Анатолий Кругляк — ударные
• Николай Крючков — ударные

Награды

• 1980 год — группа становится лауреатом рок-фестиваля «Весенние ритмы. Тбилиси-80»
• 1985 год — группа становится лауреатом XII-го Международного фестиваля молодёжи и студентов в Москве

Дискография

• 1980 — «Подпольный концерт» (магнитоальбом)
• 1980 — Шоу-Ансамбль «Интеграл» / EP, ВФГ «Мелодия»
• 1983 — «Концерт» (магнитоальбом)
• 1986 — «Концерт в г. Балаково —1986г — 12 мая» (магнитоальбом)
• 1994 — Шоу Бари Алибасова «Интеграл» ‎— «Мутанты» /запись 1989/ CD, «Image Records»

Ссылки

• [www.na-nax.com/ru/integral.html Официальный сайт группы НА-НА. Раздел «Группа Интеграл»]

Отрывок, характеризующий Интеграл (группа)

Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.