Подводные лодки типа «R» (Великобритания)
Поделись знанием:
Подводные лодки типа «R» (Великобритания)Подводные лодки типа «R» (Великобритания)
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
| Подводные лодки типа «R» | ||
|---|---|---|
R class submarines
| ||
| ||
| HMS R 3 в море | ||
| Государство флага |  Великобритания
| |
| Современный статус | сняты с вооружения | |
| Основные характеристики | ||
| Тип корабля | ДЭПЛ | |
| Скорость (надводная) | 9,5 узлов | |
| Скорость (подводная) | 15 узлов | |
| Рабочая глубина погружения | 75 м | |
| Автономность плавания | 3700 км на 8 узлах | |
| Экипаж | 22 человека | |
| Размеры | ||
| Водоизмещение надводное | 410 т | |
| Водоизмещение подводное | 503 т | |
| Длина наибольшая (по КВЛ) | 49,9 м | |
| Ширина корпуса наиб. | 4,6 м | |
| Средняя осадка (по КВЛ) | 3,5 м | |
| Вооружение | ||
| Торпедно- минное вооружение |
6 носовых 457-мм ТА, 12 торпед | |
Подводные лодки типа «R» (англ. R class submarines) — серия британских подводных лодок периода Первой мировой войны. Лодки этого типа стали первыми в истории подводными лодками, спроектированными специально для борьбы с подводными лодками противника и отличались рядом конструктивных новшеств, таких как передовой для своего времени комплекс гидрофонов, обеспечивавший возможность стрельбы по погружённым лодкам противника. Сочетание сравнительно слабого дизельного двигателя надводного хода с мощными электродвигателями подводного хода, в сочетании с проработанной формой корпуса обеспечивало подводным лодкам типа «R» рекордную для своего времени скорость подводного хода. Всего в 1917—1918 годах было заложено 12 подводных лодок этого типа, из которых в строй вступили 10, а постройка ещё двух была отменена в связи с окончанием войны.
Опыт применения лодок выявил серьёзные недостатки в их конструкции, основными из которых являлась плохая управляемость лодок как в надводном, так и подводном положении, а также слишком большое время зарядки батарей маломощным дизелем. Из-за позднего вступления в строй, лишь R 8 успела встретиться в бою с германской подводной лодкой в октябре 1918 года, и несмотря на успешное попадание, не сумела её потопить из-за отказа детонатора торпеды. Вскоре после окончания войны, уже в январе—феврале 1923 года большинство лодок этого типа были сняты с вооружения и пущены на слом, хотя R 4 и R 10 использовались КВМС Великобритании, соответственно, до 1934 и 1929 годов.
Представители
| Номер | Верфь | Закладка | Спуск на воду | Вступление в строй | Судьба |
|---|---|---|---|---|---|
| R 1 | Chatham Dockyard | 25 апреля 1918 | снята с вооружения и продана на слом в январе 1923 | ||
| R 2 | Chatham Dockyard | 25 апреля 1918 | снята с вооружения и продана на слом в феврале 1923 | ||
| R 3 | Chatham Dockyard | 8 июня 1918 | снята с вооружения и продана на слом в феврале 1923 | ||
| R 4 | Chatham Dockyard | 8 июня 1918 | снята с вооружения и продана на слом в мае 1934 | ||
| R 5 | Pembroke Dockyard | постройка отменена в 1919 | |||
| R 6 | Pembroke Dockyard | постройка отменена в 1919 | |||
| R 7 | Vickers | 14 мая 1918 | снята с вооружения и продана на слом в феврале 1923 | ||
| R 8 | Vickers | 28 июня 1918 | снята с вооружения и продана на слом в феврале 1923 | ||
| R 9 | Armstrong | 12 августа 1918 | снята с вооружения и продана на слом в феврале 1923 | ||
| R 10 | Armstrong | 5 октября 1918 | снята с вооружения и продана на слом в феврале 1929 | ||
| R 11 | Cammell Laird | 16 марта 1918 | снята с вооружения и продана на слом в феврале 1923 | ||
| R 12 | Cammell Laird | 9 апреля 1918 | снята с вооружения и продана на слом в феврале 1923 | ||
Напишите отзыв о статье "Подводные лодки типа «R» (Великобритания)"
Литература
- I. McCartney. British Submarines of World War I. — Oxford: Osprey Publishing, 2008. — 48 p. — (New Vanguard № 145). — ISBN 978-1-84603-334-6.
- Conway's All The World's Fighting Ships 1906—1921 / E. Gardiner, R. Gray. — Лондон: Conway Maritime Press, 1985. — 439 с. — ISBN 0-85177-245-5.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Подводные лодки типа «R» (Великобритания)
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
