Броненосные крейсера типа «Кент»
Броненосные крейсера типа «Кент»[ком. 1] — серия кораблей британского королевского флота, построенная в начале XX века. Стали «умеренной» версией броненосных крейсеров типа «Дрейк», в королевском флоте числились крейсерами 1-го ранга. Всего построено 10 единиц: «Кент» (Kent), «Эссекс» (Essex), «Бедфорд» (Bedford), «Монмут» (Monmouth), «Ланкастер»(Lancaster), «Донегал» (Donegal), «Бервик» (Bernwick), «Корнуолл» (Cornwall), «Камберленд» (Cumberland), «Саффолк»(Suffolk). «Бедфорд» потерпел крушение 21 августа 1910 года у острова Квельпарт, погибло 18 человек. Все оставшиеся принимали активное участие в Первой мировой войне. Крупнейшая в мире серия больших броненосных крейсеров.
Их улучшенной версией стали броненосные крейсера типа «Девоншир».
Содержание
Проектирование
Крейсера типа «Гермес» уже были не в состоянии выполнять свою роль защитников торговли. Океанской торговле нужны были новые защитники. Проектировались как ответ на французскую и российскую кораблестроительные программы с океанскими «сверхбыстроходными» истребителями торговли, бронепалубными крейсерами такими как «Шаторено», «Гишен». Эти 8000-8300-тонные корабли были вооружены двумя 164-мм и шестью 138-мм скорострельными орудиями и имели большие полные запасы угля (1400 до 1450 тонн)[2]. Французы были спроектированы на достижение 24 узлов на кратковременных испытаниях.
Для дальних станций требовались корабли размера «Блейка», при этом «числом побольше и ценой подешевле», одновременно, тоже требование, что и при проектировании «Блейка»: скорость, скорость и ещё раз скорость[ком. 2][3].
Эти британские крейсера, как и «Блейк», проектировались с расчётом на то, что бы полным запасом угля проходить через Суэцкий канал для того, что бы в нужный момент появиться в Китайских водах.
Оправдывая такую большую серию Уайт указал на четыре 23 узловых 6000-тонных крейсера недавно заказанных Россией (один в Соединенных Штатах, два в Германии, один во Франции) и то, что ещё два, скорее всего, будет в построены в России. Уайт считал их модифицированной версией российского типа «Диана». В проектных заданиях говорилось, что русские крейсера должны иметь возможность поддерживать 23 узла под естественной тягой на длительных испытаниях (от 12 до 24 часов)[2].
Российские корабли, по его утверждениям, должны быть вооружены двенадцатью 152-мм орудиями (против одиннадцати у сопоставимых британских крейсеров), двенадцатью 75 мм, шестью 47 мм и шестью торпедными аппаратами (три подводных). Уайт также отметил большую группу 21-узловых крейсеров: три французских Klébers (броненосных крейсеров, около 7500 тонн) и похожий Российский корабль, недавно заложенный на Ла Seyne. Французские корабли были вооружены восемью 164 мм орудиями. Уайт был впечатлён их защитой[2].
В дополнение ко всем этим десяти французским и российским крейсерам были ещё с проектными скоростями от 22¼ до 23 узлов: два США, два японца, два аргентинца, два чилийца и два китайца. Все кроме первых двух имели конструкцию фирмы Elswick, и только у чилийской «Эсмеральды» был поясная броня. Уайт полагал, что, несмотря на достижение контрактной скорости на испытаниях, у всех этих кораблей скорости в открытом море составляли от 18 до 19 узлов, и даже менее в некоторых случаях.
Рассмотрев характеристики всех этих крейсеров, Уайт выработал требования для нового броненосного крейсера — защитника торговли. Они должны были способны к 21-узловому ходу на гладкой воде на длительное время, и к 23-узловому ходу на 8-часовых испытаниях с естественной тягой. Вооружение должно превосходить аналогичное на новых российских и французских крейсерах (типа «Дюпле») с достаточной защитой для орудий и команд. Максимальная толщина поясной брони составила бы 4 дюйма, в дополнение с более тонкой бронёй на скосах. Запас угля составил бы приблизительно 1600 тонн (половина — нормальный запас).
Фактически требовался крейсер размеров «Блейка» или чуть больше и со скоростью как у «Дрейков», и такой корабль был спроектирован[3].
Конструкцию уменьшенного крейсера была проработана Уайтом в предыдущем году, как часть процесса проектирования Дрейка. Его четырнадцать 6-дюймовых орудий превосходили вооружение французских или российских крейсеров. Новое 6-дюймовое скорострельное орудие должно пробивать броню на Дюпле[ком. 3]. Схема защиты повторяла Дрейк, но с уменьшенной толщиной. Наиболее значительной разницей от проекта 1897 года была силовая установка: установка котлов Бельвиля (с трубками большого диаметра) для достижения мощности 22 000 л. с. Продолжительная мощность была 16 000 л. с., что давало оценку скорости при естественном давание на испытаниях и непрерывную морскую скорость 23 и 21 узла соответственно[2].
Уайт указал, что есть крейсера с более сильными боевыми характеристиками, достигнутыми, пожертвовав другими качествами. Шесть новых японских броненосных крейсера были лучше защищены и вооружены — но медленнее[2].
Конструкция
Корпус
Силовая установка
2 четырёхцилиндровые паровые машины тройного расширения, 31 котёл Бельвиля («Бервик», «Саффолк» — котлы Никлосса, «Корнуолл» — котлы Бэбкока). Запас угля 1600 дл. тонн[4].
«Эссекс»: скорость на мерной мили 22,8 узла при мощности 22 219 л.с.,
«Ланкастер» 24 узла при 22 881 л.с.,
«Донегал» 23,7 узла при 22 154 л.с.,
«Бервик» 23,7 узла при 22 680 л.с.,
«Корнуолл» 23,6 узла при 22 694 л.с.,
«Камберленд» 23,7 узла при 22 784 л.с.,
«Саффолк» 23,7 узла при 22 645 л.с.[5] В одном из пробегов «Саффолк» достиг 24,7 узлов. Скорость «Кента» и «Монмута» слегка не достигла контрактной.
Самый тихоходный корабль серии -«Кент» во время Фолклендского боя развил 25 узлов (превзошёл проектную скорость на 2 узла) превысив проектную мощность на 5000 л. с.[6] Это был невероятный результат (большинство крейсеров других стран после 5-6 лет службы с трудом выдавали проектную скорость). Правда в топках пришлось жечь мебель и содранное с палубы тиковое дерево. Небольшим разочарованием была дальность хода, корабли могли пройти около 6600 миль 10 узловым ходом вместо расчётных 8500[7].
Бронирование
Броня толщиной 102 мм и выше — крупповская нецементированная, более тонкая броня — сталеникелевая. Схема бронирования повторяла предыдущий тип, но толщина брони была уменьшена. Главный броневой пояс длиной 73 м имел толщину 102 мм, сзади замыкался броневым траверзом толщиной 127 мм. В носовой части был броневой пояс, толщиной 51 мм. Броневая палуба имела толщину 19…25 мм, а от кормового траверза в корму она представляла карапас и её толщина составляла 51 мм. Толщина брони башен составляла 127 мм, толщина брони казематов была от 102 до 51 мм, боевой рубки — 254 мм. В общем защита могла надёжно защитить корабль лишь от 102—127 мм снарядов, в то время как 138—152 мм бронебойные снаряды представляли определённую опасность[8].
Вооружение
На этих английских броненосных крейсерах 152 мм пушки Mk VII (новую модель они не получили) располагалась в двухорудийных башнях и казематах. Про эти крейсера ходила шутка: «Сэр Ульям Уайт спроектировал крейсера класса Каути, но забыл про пушки». Башни страдали то ненадёжности электрооборудования, замыканий, заливания водой, из-за тесноты и задымления. В результате скорострельность двух стволов в башне была ниже скорострельности одного орудия установленного открыто. Установка двух стволов в одной люльке давало большое рассеивание. Проблема усугублялась, тем что из оставшихся десяти шесть 152 мм орудий располагались в нижних казематах - не позволяло вести огонь при волнении[8].
Служба
Оценка проекта
- Bogatyr'1898-1922-3.jpg
«Богатырь»
- Varyag1901Kronstadt2.jpg
«Варяг»
- Kleber French cruiser.jpg
«Клебер»
- HMS Bedford.jpg
«Бедфорд»
- Chateaurenault-Marius Bar.jpg
«Шаторено»
| Сравнительные ТТХ «Кента» и его предполагаемых противников | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Представитель | «Богатырь»[9] | «Варяг»[10] | «Клебер»[11] | «Бедфорд»[12] | «Шаторено»[13] |
| Страна |  Российская империя |
Российская империя |
 Франция |
 Великобритания |
Франция
|
| Водоизмещение, т | 7428 | 7022 | 7602 | 9800 | 8025 |
| Вооружение | 12×152 мм, 12×75 мм, 8×47 мм, 2×37 мм | 12×152 мм, 12×75 мм, 8×47 мм, 2×37 мм | 8×164 мм, 4×100 мм,10×47 мм | 14×152 мм, 10×76-мм, 3×47 мм | 2×164 мм, 6×138 мм, 10×47 мм, 5×37 мм |
| Бронирование, мм | палуба — 35-70, башни — 125, казематы — 80, щиты орудий — 25, рубка — 140 | палуба — 38-76, рубка — 152 | пояс — 100, палуба — 40, башни — 120, рубка — 80 | пояс — 102 мм башни — 127, казематы — 51…102 мм, палуба — 20-51, рубка — 254 | палуба — 40-100, казематы —40-60, щиты орудий — 55, рубка — 160 |
| Энергетическая установка, л. с. | 19 500 | 15 925 | 17 500 | 22 000 | 24 964 |
| Максимальная скорость, уз. | 23,55 | 23,2 | 21 | 23 | 24 |
«Кенты», не пригодные для «большого боя», оказались полезными и востребованными в отдаленных морях и океанах. Удача сопутствовала им когда они занимались тем, для чего были созданы: топить бронепалубные крейсера — истребители торговли.
Когда в бою они сталкивались с другими броненосными крейсерами шансов у них было мало. В миллиметрах брони и в килограммах залпа «Кенты» радикально уступали броненосным крейсера «9000-тонного класса» любой страны. Но они и не были предназначены для борьбы с ними, а вот для защиты торговли и истребления неприятельских бронепалубных и вспомогательных крейсеров эти корабли оказались почти идеальны[7].
Почти, потому что было два крейсера Российского флота, немецкой постройки, которых могли догнать не все «Кенты», а, при плохой погоде, догнав могли из охотника превратиться в добычу.
И один из них — «Аскольд» доказал мощь своего оружия, заставив выйти из боя более мощный чем «Кенты» броненосный крейсер — японскую «Асаму». «Кенты» могли держать 21,5-22 узла в течении 30 часов и малые бронепалубные крейсера начала ХХ века, включая прекрасного «ходока» «Новика», не могли оторваться днём от погони: машины малых крейсеров могли развить форсированный ход максимум на пару часов[7]. Новые турбинные рейдеры у них догнать не получалось, что доказала безуспешная погоня «Бервика» за «Корлсруэ»[14].
| Сравнительные ТТХ броненосных крейсеров начала ХХ века с нормальным водоизмещением менее 10 000 тонн | ||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
«Глуар»[15] |
«Сент-Луис»[16] |
«Кент»[17] |
«Йорк»[18] |
«Идзумо»[19] |
«Баян» |
«Монкальм»[20]
| ||
| Год закладки | 1899 | 1902 | 1900 | 1903 | 1898 | 1900 | 1898 | |
| Год ввода в строй | 1903 | 1905 | 1903 | 1905 | 1900 | 1903 | 1902 | |
| Водоизмещение нормальное, т | 9856 | 9855 | 9957 | 9533 | 9906 | 7326 | 9548 | |
| Полное, т[ком. 4] | ? | 11 024 | 11 176 | 10 266 | 10 305? | 8238 | ? | |
| Мощность ПМ, л. с. | 21 800 | 21 000 | 22 000 | 19 000 | 14 500 | 16 500 | 19 600 | |
| Максимальная скорость, узл | 21,5 | 22 | 23 | 21 | 20,75 | 20,9 | 21 | |
| Дальность, миль (на ходу, узл.) | 6500(10) | 6000 (10) | 6500 (10) | 5000 (10) 4200 (12) |
4900 (10) | 3900 (10) | 8500(10) | |
| Бронирование, мм | ||||||||
| Тип | ГС | ГС | НКС | КС | КС | ГС | ГС | |
| Пояс | 150 | 102 | 102 | 100 | 178 | 200 | 150 | |
| Палуба(скосы) | 55(45) | 25(76) | 19-51 | 60(50) | 63(63) | 60 | 55 | |
| Башни | 170 | - | 127 | 150 | 152 | 150 | 200 | |
| Барбеты | 140 | - | 127 | 150 | 152 | 150 | 200 | |
| Рубка | 150 | 127 (КС) | 254 | 150 | 356 | 160 | 160 | |
| Вооружение | 2×194-мм/40 8×1×164-мм/45 6×100 мм 18×1×47-мм/43 2 ТА |
14×1×152-мм/50 18×1×76,2-мм/50 |
14(2×2,10×1) ×152-мм/45 10×1×76,2-мм/40 2 ТА |
2×2×210-мм/40 10×1×150-мм/40 14×1×88-мм/35 4 ТА |
2×2×203-мм/40 14×1×152-мм/40 12×1×76,2-мм/40 5 ТА |
2×203-мм/40 8×1×152-мм/45 20×1×75-мм/50 2 ТА |
2×194-мм/40 8×1×164-мм/45 4×100 мм 16×1×47-мм/43 2 ТА | |
Напишите отзыв о статье "Броненосные крейсера типа «Кент»"
Примечания
- ↑ Все характеристики приведены по Ненахову Ю. Ю. Указ. Соч. С. 308.
- ↑ 1 2 3 4 5 Victorian Era, 2012, с. 672.
- ↑ 1 2 Крейсера, 2015, с. 50.
- ↑ Victorian Era, 2012, p. 875.
- ↑ Jane’s Fighting Ships 1919 p 72
- ↑ А. Больных Крейсера в бою.
- ↑ 1 2 3 Крейсера, 2015, с. 52.
- ↑ 1 2 Крейсера, 2015, с. 51.
- ↑ Заблоцкий В. П. Вся богатырская рать. Бронепалубные крейсера типа «Богатырь». Ч.1 // Морская коллекция. — 2010. — № 3. — С. 6-7.
- ↑ Мальков Д. Г., Царьков А. Ю. Корабли русско-японской войны. Российский императорский флот // Морская коллекция. — 2009. — № 7. — С. 12.
- ↑ Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1860—1910. — С. 328.
- ↑ Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1860—1910. — С. 191.
- ↑ Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1860—1910. — С. 208.
- ↑ Крейсера, 2015, с. 53.
- ↑ All the World's Fighting Ships 1860—1905 / R. Gardiner. — London: Conway Maritime Press, 1979. — P. 305.
- ↑ All the World's Fighting Ships 1860—1905 / R. Gardiner. — London: Conway Maritime Press, 1979. — P. 149.
- ↑ All the World's Fighting Ships 1860—1905 / R. Gardiner. — London: Conway Maritime Press, 1979. — P. 70.
- ↑ Gröner. Band 1. — P.78
- ↑ All the World's Fighting Ships 1860—1905 / R. Gardiner. — London: Conway Maritime Press, 1979. — P. 225.
- ↑ All the World's Fighting Ships 1860—1905 / R. Gardiner. — London: Conway Maritime Press, 1979. — P. 306.
Комментарии
- ↑ Серия также именуется типом «Монмут»
- ↑ Скорость на испытаниях, скорость продолжительная, скорость на волнении.
- ↑ Оценивалась толщиной 3½ дюйма никелевой (88 мм, фактически 100 мм Гарвевской), которая должна уступать по стойкости нецеметированной Крупповской (по факту было наоборот)
- ↑ Для британских и американских кораблей в источниках водоизмещение даётся в длинных тоннах, поэтому оно пересчитано в метрические тонны
Ссылки
- [www.navweaps.com/Weapons/WNBR_6-45_mk7.htm Britain 6"/45 (15.2 cm) BL Mark VII]
Литература
- Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1860—1910. — Минск: Харвест, 2006. — ISBN 5-17-030194-4.
- Лисицын Ф.В. Крейсера Первой мировой. — М.: Яуза, ЭКСМО, 2015. — ISBN 978-5-699-84344-2.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1860—1905. — London: Conway Maritime Press, 1980. — ISBN 0-85177-133-5.
- Norman Friedman. British Cruisers of the Victorian Era. — Barnsley, South Yorkshire, UK: Seaforth, 2012. — ISBN 978-1-59114-068-9.
- Gröner, Erich. Die deutschen Kriegsschiffe 1815-1945 Band 1: Panzerschiffe, Linienschiffe, Schlachschiffe, Flugzeugträger, Kreuzer, Kanonenboote. — Bernard & Graefe Verlag, 1982. — 180 p. — ISBN 978-3763748006.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Броненосные крейсера типа «Кент»
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.
Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]
13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
