Нара (префектура)

Префектура Нара
奈良県

Префектура Нара на карте Японии Карта префектуры Нара
Расположение
Страна	Япония
Регион	Кинки
Остров	Хонсю
Координаты	34°34′ с. ш. 135°46′ в. д.34.567° с. ш. 135.767° в. д. / 34.567; 135.767
Информация
Административный центр	Нара
ISO 3166-2:JP	JP-29
Статистика
Площадь	3691,09 км² (40-я)
% воды	0,5 %
Население	(на 1 августа 2014)
Всего	1 377 583 человека (29-я)
Плотность	373,22 чел./км²
Уездов	7
Муниципалитетов	39
Символика
Флаг префектуры
Эмблема префектуры
Дерево	Криптомерия (Cryptomeria japonica)
Цветок	Вишня скромная (Prunus verecunda)
Птица	Японская зарянка (Erithacus akahige)
Администрация
Губернатор	Сёго Араи
[www.pref.nara.jp Официальный сайт] (яп.)

Нара (яп. 奈良県 Нара-кэн) — префектура Японии, которая находится в регионе Кинки. Центр префектуры — город Нара. Находится на территории бывшей провинции Ямато.

Площадь префектуры составляет 3691,09 км², население — 1 377 583 человека (1 августа 2014), плотность населения — 373,22 чел./км².

Символика

Эмблема и флаг префектуры были объявлены 1 марта 1968 года. Эмблема представляет собой стилизованный символ катаканы «на» (яп. ナ).

Цветком префектуры был выбран в марте 1968 года цветок вишни скромной (Prunus verecunda). Деревом избрали криптомерию (сентябрь 1966), а птицей — японскую зарянку (июнь 1966).

Общие сведения

Префектура Нара расположена на востоке Западной Японии, в южно-центральной части региона Кинки. Северные районы Нары равнинные, а южные — гористые. В отличие от большинства японских префектур, она не имеет выхода к морю или океану.

Территория Нары соответствует исторической провинции Ямато. Именно здесь зародилась японская государственность и японский императорский род, именно отсюда распространялись материковые буддизм и конфуцианство. Из-за этого префектуру Нара часто называют «колыбелью Японии».

В Наре сохранилось много памятников старины, которые внесены в список Мирового наследия ЮНЕСКО. Среди них самыми известными являются буддистские памятники в районе Хорю-дзи и исторические памятники древнего города Нара. Символами Нары являются 30-метровая статуя Будды Вайрочаны и дикая сакура гор местности Ёсино.

География

Префектура Нара расположена в регионе Кинки, в центральной части полуострова Кии на острове Хонсю. Она не имеет выхода к морю и со всех сторон окружена другими префектурами: Киото с севера, Миэ с востока, Вакаямой с юга и запада и Осакой с запада.

По площади Нара занимает 40-е место в стране среди других префектур и является одной из самых малых административных единиц префектурного уровня. Большую часть её территории занимают горные леса, а пригодная для проживания площадь составляет лишь 851 км². С запада на восток, вдоль реки Ёсино, префектуру Нара пересекает Срединная тектоническая линия. К северу от этой линии — грабеновые бассейны и горстовые горные гряды. Здесь расположены горы Икома, которые являются северо-западной границей с Осакой, и Нарская впадина, который тянется с севера на восток и является наиболее заселённым местом префектуры. На востоке лежат горы Касаги, которые отделяют впадину от предгорья Ямато.

К югу от тектонической линии расположились довольно молодые горные хребты, такие как Кии. Тамошние горные массивы занимают 60 % всей территории префектуры. В центре хребта находится гряда Оминэ, которая тянется с севера на юг и ограничена с обеих сторон крутыми долинами. Её высочайшей вершиной является гора Хаккё, которая одновременно является самой высокой горой префектуры Нара и региона Кансай. На западе лежит горная гряда Обако, которая отделяет Нару от Вакаямы. Средняя высота гор гряды составляет 1300 м. На востоке границей с Миэ служит гряда Дайко, самой большой вершиной которой является 1695-метровая гора Одайгахара.

Климат префектуры Нара преимущественно влажный субтропический. Существует незначительная разница в температуре воздуха северной впадины и южных горных районов. Среднегодовая температура воздуха летом составляет 25 — 28 °C, а зимой — 3 — 5 °C. Лета дожделивые, а зимы малоснежные. Среднегодовое количество осадков составляет 3000 — 5000 мм, что является одним из наивысших показателей в Японии. Нара славится красивыми пейзажами розово-белой сакуры весной и огненно-красными клёнами осенью.

История

Заселение территории современной префектура Нара имело место в позднем палеолите. На конец 1 тысячелетия до н. э. новая культура Дзёмон начала хозяйственное освоение Нарской впадины, а в III — II веках до н. э. в регионе распространили поливное рисоводство.

В III — IV веках на территории Нары возникло государство Ямато. Оно возглавлялось вождём окими и зависимыми от него родами. В это же время в Нарской равнине появились первые курганы, которые служили гробницами этих вождей и их знатных подчинённых. В V — VI веках Ямато распространила свою власть на большей части Японского архипелага и вела активную внешнюю политику на Корейском полуострове. Под влиянием переселенцев из последнего знать Ямато, возглавляемая родом Сога, приняла буддизм.

Знакомство Ямато с китайской системой управления подтолкнуло местное правительство к построению правового и централизованного государства бюрократического типа. По китайскому образцу возвели первые столицы Фудзивара-кё (694—710) и Хэйдзё-кё (710—784), создали разветвлённый чиновничий аппарат, упорядочили законодательство, изменили название своего государства на «Япония», а вождя стали называть Императором. Кроме этого, они соорудили в Хэйдзё-кё большие буддистские монастыре Тодай-дзи и Кофуку-дзи, которые выполняли роль культурно-научных центров страны. Также была проведена административная реформа, в результате которой земли Нары были объединены в провинцию Ямато.

В 794 году столица Японии была перенесена в Хэйан-кё, современное Киото, поэтому земли Нары остались в стороне от японской большой политики. Однако местное буддистское наследие способствовало постепенному превращению их в один из влиятельных центров японского буддизма. На XI — XII века монастыри Тодай-дзи и Кофуку-дзи создали собственные армии вооруженных монахов и использовали их для давления на центральную власть. Однако из-за частоого вмешательства в государственные дела обе обители были сожжены самурайским родом Тайра в ходе войны Тайра и Минамото. Попытки возродить эти центры нарской культуры были осуществлены во времена Камакурского сёгуната (1192—1333).

В середине XIV века, в связи с установлением сёгуната Муромати, произошел раскол Императорского Дома на две династии, во время которого одна из которых, так называемая Южная, избрала своим центром район Ёсино на юге современной префекутры Нара. Императоры этой династии оставались в Ёсино до 1392 года, когда единство дома было восстановлено.

В XV — XVI веках Япония погрузилась в междоусобные войны, активную роль в которых играли самурайские правители из Нары. Наиболее влиятельными из них были Мацунага Масахидэ и Цуцуи Дзюнкэй. Однако в ходе объединения страны японскими военачальниками Одой Нобунага, Тоётоми Хидэёси и Токугавой Иэясу эти региональные властители были ликвидированы или отстранены от вмешательства в государственные дела.

После основания сёгуната Токугава в 1603 году провинция Ямато была поделена на 15 автономных владений — ханов (княжеств). Крупнейшим из них был Корияма-хан. Часть земель провинции находилась под непосредственным контролем самурайского правительства, для того чтобы присматривать за стратегически важным регионом, который находился рядом с японской столицей. В течение периода Эдо (1603—1867) ханы Ямато поставляли на общенациональный рынок товары для письма — тушь, кисти, бумагу, а также хлопок и растительное масло.

После реставрации в Японии прямого Императорского правления 1868 года и административной реформы 1871 года 15 ханов провинции Ямато были преобразованы в префектуры, а через несколько месяцев объединены в одну префектуру Нара. В 1876 году последнюю присоединили к префектуре Сакаи, а в 1881 году — к префектуре Осака. В 1887 году, благодаря деятельности общественных организаций, префектура Нара снова предстала как самостоятельная административная единица.

Во времена Японской империи Нара стала одним из главных центров японского рисоводства, фармацевтики, пищевой и текстильной промышленности. В 1892—1914 годах префектура была объединена с соседними Осакой и Киото, что способствовало развитию туризма и паломничества к многочисленным буддистским памятникам Нары. Несмотря на относительную провинциальность префектуры и отсутствие в ней стратегически важных предприятий японского военно-промышленного комплекса, префектурный центр город Нара пострадал от бомбардировок ВВС Армии США в 1945 году.

Административно-территориальное деление

В префектуре Нара расположено 12 городов и 7 уездов (15 посёлков и 12 сёл).

Города

Список городов префектуры:

Годзё; Госе; Икома; Касиба; Касихара; Кацураги;

Нара; Сакураи; Тэнри; Уда; Яматокорияма; Яматотакада.

Уезды

Посёлки и сёла по уездам:

Ямабе; Ямадзоэ; Икома; Андо; Икаруга; Санго; Хегури; Сики; Каваниси; Мияке; Таварамото;

Уда; Мицуэ; Сони; Такаити; Асука; Такатори; Китакацураги; Каваи; Каммаки; Корё; Одзи;

Йосино; Йосино; Каваками; Камикитаяма; Куротаки; Носегава; Оёдо; Симоити; Симокитаяма; Тенкава; Тоцукава; Хигасиёсино.

Достопримечательности и туризм

Префектура Нара знаменита синтоистскими кумирнями (дзиндзя) и буддийскими храмами, которые активно посещают японские и зарубежные туристы. В столице Нара имеется немало объектов Всемирного наследия, таких как храм Тодай-дзи и кумирня Касуга. В святилище Исоноками-дзингу хранится легендарный меч Тоцука-но-Цуруги — ками этого святилища и митама (дух) всей Японии, обитающий в храме.

Буддийские храмы

Асука-дэра	飛鳥寺
Хасэ-дэра	長谷寺
Оминэ-сан Рюсэн-дзи	大峯山龍泉寺
Сайдай-дзи	西大寺
Южный Хоккэ-дзи	南法華寺
Тюгу-дзи	中宮寺

Синтоистские кумирни

Кумирня Исоконами	石上神宮
Кумирня Касихара	橿原神宮
Кумирня Дандзан	談山神社
Кумирня Омива	大神神社
Кумирня Оямато	大和神社

Кофуны (святые могилы) и древние памятные места

Исиати-кофун	石舞台古墳
Китора-кофун	キトラ古墳
Такамацудзука-кофун	高松塚古墳
Хасинака-кофун	箸墓古墳
Комплекс Умами-кофун	馬見古墳群
Мемориал Сакафунэиси	酒船石遺跡

Горячие источники

Дорогава	洞川温泉
Сёноба	入之波温泉
Камию	上湯温泉
Тоцукава	十津川温泉

Горы

гора Аманокагу	天香具山
Гора Миминаси	耳成山
Гора Унэби	畝傍山
Гора Вакакуса	若草山

Другие достопримечательности

Парк Нары	奈良公園
Национальный парк Ёсино-Кумано	吉野熊野国立公園
Национальный парк Конго-Икома Кисэн	金剛生駒紀泉国定公園
Парк аттракционов Икома-Скайлэнд	Skyland Ikoma

Объекты Всемирного наследия

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 870 [whc.unesco.org/ru/list/870 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/870 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/870 фр.]

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 660 [whc.unesco.org/ru/list/660 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/660 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/660 фр.]

Буддийские памятники области Хорю-дзи

Хорю-дзи	法隆寺
Хокки-дзи	法起寺
Древние памятники	Нары
Тодай-дзи	東大寺
Кофуку-дзи	興福寺
Кумирня Касуга	春日大社
Ганго-дзи	元興寺
Якуси-дзи	薬師寺
Тосёдай-дзи	唐招提寺
Дворец Хэйдзё	平城宮跡
Сёсо-ин	正倉院

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 1142 [whc.unesco.org/ru/list/1142 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/1142 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/1142 фр.]

Священные города и тропы паломничества в горах Кии

Область
Гора Ёсино	Кинпусэн-дзи
	Кумирня Ёсино-Микумари
	Кумирня Кинпу
	Кумирня Ёсимидзу
Гора Оминэ	Оминэсан-дзи

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Нара
• [www.pref.nara.jp Официальный сайт] (яп.)
• НАРА // Япония от А до Я. Популярная иллюстрированная энциклопедия. (CD-ROM). — М.: Directmedia Publishing, «Япония сегодня», 2008. — ISBN 978-5-94865-190-3.
• Нара (префектура в Японии) — статья из Большой советской энциклопедии.
• [whc.unesco.org/pg.cfm?cid=31&id_site=660 Buddhist Monuments in the Horyu-ji Area (UNESCO)] (англ.)
• [whc.unesco.org/pg.cfm?cid=31&id_site=870 Historic Monuments of Ancient Nara (UNESCO)] (англ.)
• [whc.unesco.org/pg.cfm?cid=31&id_site=1142 Sacred Sites and Pilgrimage Routes in the Kii Mountain Range (UNESCO)] (англ.)
• [www.aist-nara.ac.jp/~nomurak/apo/MapNara.pdf Карта префектуры Нара] (англ.)

• [www.gsi.go.jp/KOKUJYOHO/CENTER/kendata/nara_heso.htm 奈良県] (яп.). Geospatial Information Authority of Japan. — Географические координаты населённых пунктов префектуры Нара. Проверено 23 июля 2010.
• [www.lasdec.nippon-net.ne.jp/cms/1,50,14,183.html 奈良県内市町村] (яп.). Local Authorities Systems Development Center. — Идентификационные коды, названия, почтовые адреса и телефоны администраций населённых пунктов префектуры Нара. Проверено 23 июля 2010.

Отрывок, характеризующий Нара (префектура)

В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.