Цилинский, Гунар Альфредович
Гунар Цилинский | |
латыш. Gunārs Cilinskis | |
Имя при рождении: |
Гунарс Альфредас Цилинскис |
---|---|
Дата рождения: | |
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: |
Адажская волость, |
Гражданство: | |
Профессия: | |
Направление: | |
Награды: |
Гунар Альфредович Цили́нский (Гунарс Альфредас Цилинскис, латыш. Gunārs Cilinskis; 1931 — 1992) — советский латвийский актёр театра и кино, кинорежиссёр, сценарист. Народный артист СССР (1979).
Содержание
Биография
Гунар Цилинский родился 23 мая (по другим источникам - 25 мая[1]) 1931 года в Риге (по другим источникам - в Огре, недалеко от Риги[2]).
В 1951 году окончил Огрский лесопромышленный техникум, в 1954 — театральный факультет Латвийской консерватории (ныне Латвийская музыкальная академия имени Язепа Витола) в Риге.
С 1955 года — актёр Государственного театра драмы Латвийской ССР им. А. Упита (ныне Латвийский Национальный театр).
Первую роль в кино сыграл в 1959 году в фильме «Чужая в посёлке».
Апофеозом стали 1967—1968 годы, когда за роль разведчика Кузнецова в картине Свердловской киностудии «Сильные духом» получает ряд премий и становится лучшим актёром 1967 года по опросу журнала «Советский экран».
Создавал на экране образы смелых, решительных людей, главным образом в героико-приключенческих и детективных картинах.
С 1975 года — режиссёр Рижской киностудии.
В качестве режиссёра и сценариста дебютировал в 1976 году фильмом «Соната над озером», поставленным по роману Р. Эзеры «Колодец».
Умер Гунар Цилинский 25 июля 1992 года от сердечного приступа во время катания на водных лыжах по озеру Большой Балтэзерс в Адажской волости Рижского района[3] (по другим источникам - в Риге[2]). Похоронен в Риге на Лесном кладбище.
Семья
- Жена — Велта Лине (1923—2012), актриса, народная артистка СССР (1973)
- Сын — Айгарс (1958—2007)
Звания и награды
- Заслуженный артист Латвийской ССР (1965)
- Народный артист Латвийской ССР (1969)
- Народный артист СССР (1979)
- Государственная премия Латвийской ССР (1977) — за режиссёрскую работу и роль в фильме «Соната над озером»
- Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых (1968) — за роль Н.И. Кузнецова в фильме «Сильные духом»
- Лучший актёр года по опросу журнала «Советский экран» (1967)
- Вторая дополнительная премия III Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Премии за актёрскую работу» (Ленинград, 1968) — за роль в фильме «Сильные духом»
- Почётный гражданин Огре (1979).
Роли в театре
- 1952 — «Отелло» У. Шекспира — Страж
- 1955 — «Дни портных в Силмачах» Р. Блауманиса
- 1955 — «Дон Карлос» Ф. Шиллера — Гранд
- 1955 — «Солдатская шинель» А. Григулиса — Клява
- 1955 — «Семейное дело» Е. Лютовского — Феликс
- 1955 — «Кремлёвские куранты» Н. Погодинаа — секретарь
- 1956 — «Яблонька» Я. Саулкалнса — рыбак Макшкерниекс
- 1957 — «Сын рыбака» В. Лациса — Оскар
- 1957 — «Дама с камелиями» А. Дюма-сына — Артур де Варвил
- 1957 — «Яблонька» В. Саулескалнса — Герберт
- 1957 — «Шут» М. Зиверта — рыбак Макшкерниекс
- 1957 — «Балтийское море шумит» А. Григулиса — лейтенант Энгельманис
- 1957 — «Где-то,у Гауи ...» Я. Анерауда — Клетниекс
- 1958 — «Рига» А. Деглавса — Урумин
- 1959 — «Гамлет» У. Шекспира — Лаэрт
- 1959 — «Плот Медузы» Ж. Гривы — Айгар
- 1959 — «Новогодняя ночь» Э. Ливса — Эрих
- 1959 — «Так не годится» Григула — Карлис Иевиньш
- 1960 — «Воскресение» Л. Толстого — Нехлюдов
- 1960 — «Иркутская история» А. Арбузова — Сергей Серёгин
- 1961 — «Проводы белых ночей» В. Пановой — Валерик
- 1961 — «Просвет в тучах» А. Упита — Балтабол
- 1962 — «Весны» — Каспарс
- 1962 — «Жанна д’Арк» А. Упита — Жан де Метр
- 1963 — «Возвращение капитана Зундага» («После ненастья») по В. Лацису — Манфред Пусрунцис
- 1963 — «Три товарища» Э. Ремарка — Готтфрид
- 1963 — «Семеро братьев» А. Киви — Аапо
- 1964 — «Женщина - небо и ад» П. Мериме — брат Антоний
- 1964 — «Преступление в Гранаде» Ж. Гривы — Розалес
- 1964 — «Двенадцатая ночь» У. Шекспира — Орсино
- 1965 — «Пусть уходит» Г. Кановича — Снайгис
- 1965 — «Мой бедный Марат» А. Арбузова — Леонидик
- 1966 — «Золотой мальчик» К. Одетса — Эди Фузелли
- 1966 — «Любовь Яровая» К. Тренёва — Яровой
- 1967 — «Близнецы Велнакаулс» Э. Ливса — Каспар Велнакаулс
- 1967 — «Анна Каренина» Л. Толстого — Стива Облонский
- 1967 — «Традиционный сбор» В. Розова — Сергей
- 1968 — «Вей, ветерок!» Я. Райниса — Улдис
- 1969 — «Трамвай «Желание»» Т. Уильямса — Стэнли Ковальски
- 1970 — «Пятиэтажный город» В. Лациса — Карлис
- 1971 — «Бескрылые птицы» В. Лациса — Карлис
- 1971 — «Санте Крус» М. Фриша — Пелегрин
- 1972 — «Дачники» М. Горького — Дудаков
- 1973 — «Теплая удобная ушанка» — Миервалдис
- 1973 — «Волки и овцы» А. Островского — Беркутов
- 1973 — «Лоренцаччо» А. де Мюссе — Алессандро Медичи
- 1974 — «Соло для часов с боем» О. Заградника— инспектор Мич
- 1974 — «У-уу» П. Путниньша — Дерумс
- 1985 — «Маскарад» М. Лермонтова — Арбенин
Фильмография
Актёр
- 1958 — Чужая в посёлке — Янис
- 1960 — Сильнее урагана — Буш
- 1961 — Спасибо за весну — эпизод
- 1963 — Армия «Трясогузки» — Платайс
- 1964 — Капитан Нуль — Имант Вайварс
- 1965 — «Тобаго» меняет курс — Дрезинь
- 1966 — Ноктюрн — Жорж
- 1967 — Сильные духом — Николай Кузнецов
- 1967 — Армия «Трясогузки» снова в бою — Платайс
- 1967 — Часы капитана Энрико — капитан Энрико
- 1968 — 24-25 не возвращается — Пурвитс
- 1968 — За поворотом — поворот — Роберт
- 1968 — Времена землемеров — Каспар
- 1969 — Лучи в стекле — Валтерс Апс
- 1969 — Посол Советского Союза — Хельмер
- 1970 — Насыпь — Суровый
- 1970 — Подсолнухи — работник советского министерства
- 1971 — В тени смерти — Биркенбаум
- 1971 — Держись за облака — Владимир Севастьянов
- 1971 — Наследники военной дороги — Атис Дунав
- 1972 — Афера Цеплиса — Нагайнис
- 1973 — Прикосновение — Ян Фабрициус
- 1973 — Шах королеве бриллиантов — капитан Соколовский
- 1974 — Большой аттракцион — Зарубин
- 1975 — Нападение на тайную полицию — Крамеров
- 1975 — В клешнях чёрного рака — герцог
- 1975 — Наперекор судьбе — Олав
- 1976 — Под опрокинутым месяцем — Арвид Гирис
- 1976 — Соната над озером — Рудольф
- 1977 — Подарки по телефону — полковник
- 1978 — Мужские игры на свежем воздухе — Леонид Янович
- 1978 — Потому что я — Айварс Лидакс — отец Кристофера
- 1978 — Театр — Майкл Гослин
- 1979 — За стеклянной дверью — Лиепиньш
- 1979 — Ранняя ржавчина — прокурор Страуюпс
- 1981 — Следствием установлено — Артур Крамс
- 1982 — Блюз под дождем — бывший муж заведующей магазина
- 1983 — Каменистый путь — эпизод
- 1983 — Оборотень Том — Том
- 1984 — Последний визит — Том Бертон
- 1985 — Фронт в отчем доме — Антон
- 1986 — В заросшую канаву легко падать — Дзелскалейс
- 1986 — Объезд — Анатолий Никитич
- 1987 — Стечение обстоятельств — директор киностудии
- 1988 — Мель — Зудин
- 1988 — Виктория — эпизод
- 1989 — Тапёр — профессор Лазда
- 1990 — Наследница «Оборотней» — Dievlodziņu saimnieks
- 1990 — Семья Зитаров — Бренгулис
Режиссёр
- 1976 — Соната над озером (совм. с В. Браслой)
- 1979 — Ночь без птиц
- 1979 — Ранняя ржавчина
- 1982 — Таран
- 1984 — Когда сдают тормоза
- 1986 — Страх
- 1987 — Этот странный лунный свет
- 1990 — Наследница «Оборотней»
- 1991 — Индраны
Автор сценария
- 1976 — Соната над озером (совм. с Р. Эзерой)
- 1979 — Ночь без птиц (совм. с Э. Ливсом)
- 1982 — Таран
- 1984 — Когда сдают тормоза
- 1987 — Этот странный лунный свет
- 1990 — Наследница «Оборотней»
- 1991 — Индраны
Напишите отзыв о статье "Цилинский, Гунар Альфредович"
Примечания
Литература
- Кокоревич Б. А. Гунар Цилинский. — М.: Искусство, 1978. — 112, [30] с. — (Мастера советского театра и кино).
- Akurātere L. Gunārs Cilinskis. — Rīga: Liesma, 1978.
Ссылки
- Гунар Цилинский (англ.) на сайте Internet Movie Database
|
Отрывок, характеризующий Цилинский, Гунар Альфредович
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.
– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 23 мая
- Родившиеся в 1931 году
- Родившиеся в Риге
- Умершие 25 июля
- Умершие в 1992 году
- Умершие в Латвии
- Актёры по алфавиту
- Актёры СССР
- Актёры Латвии
- Актёры XX века
- Кинорежиссёры по алфавиту
- Кинорежиссёры СССР
- Кинорежиссёры Латвии
- Кинорежиссёры XX века
- Сценаристы по алфавиту
- Сценаристы СССР
- Сценаристы Латвии
- Сценаристы XX века
- Народные артисты СССР
- Лауреаты Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых
- Фильмы Гунара Цилинского
- Выпускники Латвийской музыкальной академии имени Язепа Витола
- Заслуженные артисты Латвийской ССР
- Народные артисты Латвийской ССР
- Персоналии:Латвийский Национальный театр
- Персоналии:Рижская киностудия
- Социалистический реализм
- Лауреаты Государственной премии Латвийской ССР
- Похороненные на Лесном кладбище