Чемпионат Европы по кроссу 2012
Поделись знанием:
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
| Чемпионат Европы по кроссу 2012 | |
 | |
| Город-организатор | |
|---|---|
| Страны-участницы |
35 |
| Количество атлетов |
518 |
| Разыгрывается медалей |
12 |
| Церемония открытия | |
Чемпионат Европы по кроссу 2012 прошёл 9 декабря в Будапеште, столице Венгрии. Разыгрывались 12 комплектов наград: по 6 в индивидуальном и командном зачётах. Соревнования проходили среди взрослых спортсменов, молодёжи (до 23 лет) и юниоров (до 20 лет).
На старт вышло рекордное количество спортсменов и стран: 518 атлетов из 35 стран Европы. Каждая страна могла выставить до 6 человек в каждый из забегов. Победители в командном первенстве определялись по сумме мест 4 лучших участников.
Непосредственно дистанция была проложена по территории Этнографического музея под открытым небом в Сентендре, небольшом городе в 20 км к северо-западу от Будапешта. Соревнования прошли при холодной погоде, большая часть трассы была покрыта снегом.
Содержание
Результаты
Мужчины. 9,9 км
| Место | Атлет | Страна | Время (м.с) |
|---|---|---|---|
|
Андреа Лалли |  Италия
|
30.01 |
|
Хассан Шахди |  Франция
|
30.11 |
|
Даниэле Меуччи | Италия
|
30.13 |
| 4 | Томас Фаррелл |  Великобритания
|
30.14 |
| 5 | Карлес Кастильехо |  Испания
|
30.14 |
| 6 | Айяд Ламдассем | Испания
|
30.14 |
| 7 | Полат Арикан |  Турция
|
30.21 |
| 8 | Хавьер Герра | Испания
|
30.22 |
| 9 | Башир Абди |  Бельгия
|
30.26 |
| 10 | Стивен Вернон | Великобритания
|
30.28 |
| 11 | Джонатан Тэйлор | Великобритания
|
30.30 |
| 12 | Милан Коцоурек |  Чехия
|
30.33 |
| Место | Команда | Очки |
|---|---|---|
|
|
Испания Карлес Кастильехо Айяд Ламдассем Хавьер Герра Хуан Карлос Игуэро Антонио Давид Хименес Альберто Лосано |
35 |
|
|
Великобритания Томас Фаррелл Стивен Вернон Джонатан Тэйлор Энди Вернон Том Хамфрис Кит Джеррард |
38 |
|
|
Италия Андреа Лалли Даниэле Меуччи Габриэле Де Нард Патрик Насти Алекс Бальдаччини Стефано Ла Роза |
62 |
| 4 | Франция
|
86 |
| 5 |  Украина
|
118 |
| 6 | Турция
|
126 |
| 7 |  Ирландия
|
129 |
| 8 |  Нидерланды
|
147 |
Курсивом выделены участники, чей результат не пошёл в зачёт команды
Женщины. 8,05 км
| Место | Атлет | Страна | Время (м.с) |
|---|---|---|---|
|
|
Фионнуала Бриттон | Ирландия
|
27.45 |
|
|
Ана Дулсе Фелиш |  Португалия
|
27.47 |
|
|
Адриенна Херцог | Нидерланды
|
27.48 |
| 4 | Алменш Белете | Бельгия
|
27.54 |
| 5 | Лоран Пикош | Франция
|
27.55 |
| 6 | Софи Дюарт | Франция
|
27.55 |
| 7 | Надя Эджафини | Италия
|
27.59 |
| 8 | Линда Бирн | Ирландия
|
28.17 |
| 9 | Лиза Стублич |  Хорватия
|
28.18 |
| 10 | Диана Мартин | Испания
|
28.19 |
| 11 | Луиза Дамен | Великобритания
|
28.22 |
| 12 | Сара Морейра | Португалия
|
28.26 |
| Место | Команда | Очки |
|---|---|---|
|
|
Ирландия Фионнуала Бриттон Линда Бирн Эва Хатчинсон Лиззи Ли Сара Маккормак Сара Трейси |
52 |
|
|
Франция Лоран Пикош Софи Дюарт Кристин Бардель Магали Бернар Марилин Пеллен Северин Амель |
52 |
|
|
Великобритания Луиза Дамен Кэрил Джонс Рози Смит Элле Бэйкер Катрина Вуттон Эмили Уикс |
60 |
| 4 | Испания
|
73 |
| 5 | Италия
|
82 |
| 6 | Португалия
|
90 |
| 7 |  Босния и Герцеговина
|
203 |
Курсивом выделены участницы, чей результат не пошёл в зачёт команды
Молодёжь (до 23 лет). Мужчины. 8,05 км
| Место | Атлет | Страна | Время (м.с) |
|---|---|---|---|
|
|
Хенрик Ингебригтсен |  Норвегия
|
24.30 |
|
|
Суфьян Бушихи | Бельгия
|
24.40 |
|
|
Джеймс Уилкинсон | Великобритания
|
24.43 |
| 4 | Йеспер ван дер Вилен | Нидерланды
|
24.46 |
| 5 | Ромен Коллено-Спри | Франция
|
24.50 |
| 6 | Антонио Абадиа | Испания
|
24.57 |
| 7 | Абделазиз Мерзуги | Испания
|
24.57 |
| 8 | Хайле Ибрагимов |  Азербайджан
|
24.59 |
| 9 | Эрьян Грённевиг | Норвегия
|
25.00 |
| 10 | Симон Дениссель | Франция
|
25.02 |
| 11 | Абди Хакин Улад |  Дания
|
25.04 |
| 12 | Ларс Эрик Мальде | Норвегия
|
25.05 |
| Место | Команда | Очки |
|---|---|---|
|
|
Франция Ромен Коллено-Спри Симон Дениссель Микаэль Грас Маттье Лонжу Танги Пепьо Софьян Булекуан |
50 |
|
|
Испания Антонио Абадиа Абделазиз Мерзуги Роберто Алаис Айтор Фернандес Габриэль Наварро |
59 |
|
|
Великобритания Джеймс Уилкинсон Эндрю Хайз Саймон Хорсфилд Деви Гриффитс Скотт Макдональд Ник Гулаб |
80 |
| 4 | Норвегия
|
81 |
| 5 | Италия
|
124 |
| 6 | Дания
|
127 |
| 7 | Турция
|
130 |
| 8 |  Германия
|
133 |
Курсивом выделены участники, чей результат не пошёл в зачёт команды
Молодёжь (до 23 лет). Женщины. 6,03 км
| Место | Атлет | Страна | Время (м.с) |
|---|---|---|---|
|
|
Джессика Кулсон | Великобритания
|
20.40 |
|
|
Людмила Лебедева |  Россия
|
20.49 |
|
|
Клеманс Кальвен | Франция
|
20.52 |
| 4 | Гульшат Фазлитдинова | Россия
|
20.52 |
| 5 | Лорен Ховарт | Великобритания
|
20.56 |
| 6 | Коринна Харрер | Германия
|
21.04 |
| 7 | Карла Роша | Португалия
|
21.05 |
| 8 | Екатерина Матюнина | Россия
|
21.07 |
| 9 | Виктория Погорельская | Украина
|
21.08 |
| 10 | Катарина Рибейру | Португалия
|
21.20 |
| 11 | Лайес Абдуллаева | Азербайджан
|
21.23 |
| 12 | Ханна Уокер | Великобритания
|
21.27 |
| Место | Команда | Очки |
|---|---|---|
|
|
Россия Людмила Лебедева Гульшат Фазлитдинова Екатерина Матюнина Елена Седова |
27 |
|
|
Великобритания Джессика Кулсон Лорен Ховарт Ханна Уокер Лили Партридж Бет Поттер Ханна Алдерсон |
33 |
|
|
Германия Коринна Харрер Яна Зуссман Мелани Штемпер Лиза Езерт Доменика Вайсс Янника Йон |
84 |
| 4 | Португалия
|
105 |
| 5 | Франция
|
113 |
| 6 | Италия
|
125 |
| 7 | Турция
|
130 |
| 8 | Украина
|
163 |
Курсивом выделены участницы, чей результат не пошёл в зачёт команды
Юниоры (до 20 лет). 6,03 км
| Место | Атлет | Страна | Время (м.с) |
|---|---|---|---|
|
|
Шимон Кулька |  Польша
|
18.43 |
|
|
Митко Ценов |  Болгария
|
18.47 |
|
|
Киран Клементс | Великобритания
|
18.57 |
| 4 | Фердинанд Кван Эдман | Норвегия
|
18.59 |
| 5 | Джилали Бедрани | Франция
|
18.59 |
| 6 | Исаак Кимели | Бельгия
|
19.00 |
| 7 | Александр Саддедин | Франция
|
19.00 |
| 8 | Дино Бошняк | Хорватия
|
19.01 |
| 9 | Чарли Грайс | Великобритания
|
19.02 |
| 10 | Виктор Бахарев | Россия
|
19.03 |
| 11 | Михаил Стрелков | Россия
|
19.04 |
| 12 | Йоханнес Мочман | Германия
|
19.10 |
| Место | Команда | Очки |
|---|---|---|
|
|
Россия Виктор Бахарев Михаил Стрелков Никита Высоцкий Рудольф Петрухин Иван Панфёров Александр Новиков |
50 |
|
|
Франция Джилали Бедрани Александр Саддедин Эмманюэль Рудольф-Левисс Хамза Хабжауи Франсуа Баррер Феликс Бур |
51 |
|
|
Великобритания Киран Клементс Чарли Грайс Иен Бэйли Чарли Халсон Люк Трейнор Уильям Полсон |
54 |
| 4 | Польша
|
77 |
| 5 | Турция
|
102 |
| 6 | Италия
|
114 |
| 7 | Германия
|
165 |
| 8 | Норвегия
|
166 |
Курсивом выделены участники, чей результат не пошёл в зачёт команды
Юниорки (до 20 лет). 4 км
| Место | Атлет | Страна | Время (м.с) |
|---|---|---|---|
|
|
Амела Терзич |  Сербия
|
13.29 |
|
|
Эмелия Горецка | Великобритания
|
13.37 |
|
|
Майя Реберг | Германия
|
13.43 |
| 4 | Маруша Мишмаш |  Словения
|
13.44 |
| 5 | Аннабель Мейсон | Великобритания
|
13.47 |
| 6 | Уммухани Карачадир | Турция
|
13.54 |
| 7 | Мария Ходакивская | Украина
|
14.00 |
| 8 | Дженнифер Уолш | Великобритания
|
14.01 |
| 9 | Моника Флоря |  Румыния
|
14.04 |
| 10 | Евдокия Букина | Россия
|
14.05 |
| 11 | Луиза Литвинова | Россия
|
14.07 |
| 12 | Лив Вестфаль | Франция
|
14.08 |
| Место | Команда | Очки |
|---|---|---|
|
|
Великобритания Эмелия Горецка Аннабель Мейсон Дженнифер Уолш Джессика Джудд Алекс Клей Рона Окленд |
28 |
|
|
Германия Майя Реберг Анна Геринг Катерина Гранц Йоханна Шульц Лиза Циглер Лаура Кларт |
106 |
|
|
Россия Евдокия Букина Луиза Литвинова Зульфира Фазлитдинова Алёна Шухтуева |
111 |
| 4 | Румыния
|
116 |
| 5 |  Швеция
|
122 |
| 6 | Португалия
|
150 |
| 7 | Нидерланды
|
159 |
| 8 | Ирландия
|
176 |
Курсивом выделены участницы, чей результат не пошёл в зачёт команды
Медальный зачёт
Медали завоевали представители 14 стран-участниц[1].
Принимающая страна
| Место | Страна | Золото | Серебро | Бронза | Всего |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Великобритания
|
2 | 3 | 5 | 10 |
| 2 | Россия
|
2 | 1 | 1 | 4 |
| 3 | Ирландия
|
2 | 0 | 0 | 2 |
| 4 | Франция
|
1 | 3 | 1 | 5 |
| 5 | Испания
|
1 | 1 | 0 | 2 |
| 6 | Италия
|
1 | 0 | 2 | 3 |
| 7 | Норвегия
|
1 | 0 | 0 | 1 |
| Польша
|
1 | 0 | 0 | 1 | |
| Сербия
|
1 | 0 | 0 | 1 | |
| 10 | Германия
|
0 | 1 | 2 | 3 |
| 11 | Бельгия
|
0 | 1 | 0 | 1 |
| Болгария
|
0 | 1 | 0 | 1 | |
| Португалия
|
0 | 1 | 0 | 1 | |
| 14 | Нидерланды
|
0 | 0 | 1 | 1 |
| Всего | 12 | 12 | 12 | 36 | |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Европы по кроссу 2012"
Примечания
- ↑ [www.sportresult.com/sports/la/ajax/eaa2.asp?module=medals&event_id=10412100000001&lang=en Medal Table] (англ.)(недоступная ссылка — история). ЕА (9 December 2012). Проверено 30 июля 2016. [web.archive.org/web/20121212180656/www.sportresult.com/sports/la/ajax/eaa2.asp?module=medals&event_id=10412100000001&lang=en Архивировано из первоисточника 12 декабря 2012].
Ссылки
- [www.european-athletics-statistics.org/db/earesults.php?CID=12826928 2012 European Cross Country Championships Results] (англ.)(недоступная ссылка — история). ЕА (9 December 2012). — Результаты соревнований на сайте Европейской легкоатлетической ассоциации. Проверено 30 июля 2016. [web.archive.org/web/20140103113803/www.european-athletics-statistics.org/db/earesults.php?CID=12826928 Архивировано из первоисточника 3 января 2014].
- [www.european-athletics.org/competitions/european-cross-country-championships/history/year=2012/results/index.html SPAR European Cross Country Championships — Budapest 2012] (англ.). ЕА. — Страница соревнований на сайте Европейской легкоатлетической ассоциации. Проверено 30 июля 2016. [archive.is/yrWam Архивировано из первоисточника 4 декабря 2015].
|
||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат Европы по кроссу 2012
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
