Схрейверс, Пит

Пит Схрейверс
Общая информация
Полное имя	Питер Схрейверс
Прозвище	Медведь с Де Мера
Родился	15 декабря 1946(1946-12-15) (77 лет) Ютфас, Нидерланды
Гражданство	Нидерланды
Рост	186 см
Вес	88 кг
Позиция	вратарь
Информация о клубе
Клуб	завершил тренерскую карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
	РУК
	СЕК (Суст)
	ХВК
Клубная карьера*
1965—1967	ДВС	40 (-?)
1967—1974	Твенте	192 (-?)
1974—1983	Аякс (Амстердам)	269 (-?/1)
1983—1985	Зволле	62 (-?)
Национальная сборная**
1971—1984	Нидерланды	46 (-36)
Тренерская карьера
	Абкауде
	Зволле	тренер
1987—1989	Вагенинген
	Твенте	тренер
	Утрехт	тренер
	Де Графсхап	тренер
1991—1993	ТОП Осс
1993—1994	АЗ
1995—1996	Зволле
1996	СВ Дакота	тренер
1996—1998	ПСВ	тренер
1998	ХВК
2003—2004	Ахиллес 1894
2005	Саудовская Аравия	тренер
2008	Тренчин	тренер
2008—2009	ФЗО (Зист)
Международные медали
Чемпионаты мира
Серебро	ФРГ 1974
Серебро	Аргентина 1978
Чемпионаты Европы
Бронза	Югославия 1976
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Пит Схре́йверс (нидерл. Piet Schrijvers; родился 15 декабря 1946, Ютфас) — нидерландский футболист и тренер.

Биография

Клубная карьера

Пит Схрейверс начал начал свою футбольную карьеру в юношеском клубе РУК, а затем Пит переехал в город Суст, где с 15 лет начал выступать за клуб СЕК. Затем молодой талантливый вратарь перешёл в молодёжный состав клуба ХВК из города Амерсфорта. Спустя три сезона Пит подписал свой первый профессиональный контракт с клубом ДВС из Амстердама. За ДВС Схрейверс выступал в течение двух сезонов, а затем перешёл «Твенте». В «Твенте» Пит сразу стал основным вратарём клуба. За семь сезонов Схрейверс провёл за «Твенте» в чемпионатах Нидерландов 195 матчей, а в еврокубках 23 матча.

В 1974 году Пит перешёл в амстердамский «Аякс», клуб искал достойную замену своему вратарю Хайнцу Стёю. Дебют Схрейверса состоялся 1 сентября 1974 года в матче против «Эксельсиора». В своём первом сезоне за «Аякс» Пит в чемпионате Нидерландов 1975/76 пропустил 29 мячей. Пит на тот момент весил порядка ста килограмм и поэтому болельщики прозвали его «Медведь с Де Мера», а многие нападающие боялись бороться с Питом за верховые мячи боясь получить травму во время столкновения с массивным голкипером.

На протяжении девяти сезонов Схрейверс был основным вратарём «Аякса», за это время Пит сыграл в чемпионате Нидерландов за «Аякс» 277 матчей, а во всех турнирах 356 матчей. Пит пять раз в составе «Аякса» становился чемпионом Нидерландов в сезонах 1976/1977, 1978/1979, 1979/1980, 1981/1982 и 1982/1983, а также дважды становился обладателем кубка Нидерландов в 1979 и 1983 году. Свой последний за «Аякс» матч Пит провёл 14 мая 1983 года в игре против «Фортуны». Покинув «Аякс» Схрейверс перешёл в клуб «Зволле», где спустя два сезона в 1985 году завершил свою игровую карьер в возрасте 39 лет. За всю карьеру Пи провёл более 600 матчей в различных турнирах.

Карьера в сборной

В национальной сборной Нидерландов Схрейверс дебютировал 1 декабря 1971 года в матче против сборной Шотландии, который завершился победой Нидерландов со счётом 2:1. В 1974 году Пит в составе сборной участвовал на Чемпионате мира 1974, который проходил в ФРГ. На турнире Пит не сыграл ни одного матча, так как был лишь запасным вратарём, а первым голкипером Нидерландов на тот момент был Ян Йонгблуд. Но несмотря на это, Схрейверс стал серебряным призёром Чемпионата мира, его сборная в финале уступила только хозяевам турнира сборной ФРГ со счётом 2:1.

Спустя два года, в 1976 году Пит вместе со сборной отправился на Чемпиона Европы 1976, который проходил в Югославии. Чемпионат начинался со стадии полуфинала, в котором нидерландцы встретились со сборной Чехословакии, Пит вышел с первых минут, а его сборная к концу основного времени играла с чехословацкими футболиста в ничью 1:1, но в дополнительных таймах Пит пропустил два мяча на 114-й и 119-й минуте. Поиграв в полуфинале со счётом 3:1, Схрейверс и его сборная в матче за третье место со счётом 3:2 обыграла хозяев турнира сборную Югославии.

В 1978 году Пит значился безоговорочным основным вратарём сборной, которой предстояло участвовать на Чемпионате мира 1978, местом проведения которого была Аргентина. Йонгблуд начал турнир основным вратарем, но в последнем туре предварительного этапа пропустил 3 гола от шотландцев и "оранжевые" проиграли 2:3, выйдя в следующий этап лишь по разнице мячей. Схрейверс и его сборная отлично начала полуфинальный групповой турнир с победы на сборной Австрии со счётом 5:1, а затем и сыграла вничью 2:2 со сборной ФРГ. В третьем матче группового турнира, который состоялся 21 июня 1978 года, нидерландцам предстояло встретиться со сборной Италией. Схрейверс пропустил гол на 19-й минуте матча, мяч в свои ворота забил защитник Нидерландов Эрни Брандтс, но спустя 7 минут Пит был вынужден уйти с поля из-за травму, вместо него ворота занял Ян Йонгблуд. Матч завершился победой Нидерландов со счётом 2:1, но после этого матча Пит не смог продолжить участие в турнире, на котором его сборная дошла до финала но уступила сборной Аргентине со счётом 1:3.

На Чемпионате Европы 1980 Пит также был основным вратарём сборной. В первом матче группового турнира против сборной Греции Пит покинул поле уже на 15-й минуте получив незначительную травму, но его сборная смогла победить Грецию благодаря забитому мячу с пенальти, который на 65-й минуте забил Кес Кист. Схрейверс смог сыграть в двух оставшихся в группе матчах, сначала против сборной ФРГ, завершившийся победой немцев со счётом 3:2, а затем и в матче против сборной Чехословакии, который завершился вничью 1:1. Из группы Нидерланды не смогли выйти заняв третье место.

Всего в составе сборной Нидерландов Пит провёл 46 матчей. Последнюю игру за сборную Пит провёл 14 марта 1984 года в матче против сборной Дании, который завершился уверенной победой нидерландцев со счётом 6:0.

Итого: 46 матчей / 36 пропущенных голов; 27 побед, 10 ничьих, 9 поражений.

Тренерская карьера

После завершения игровой карьеры Схрейверс стал тренером. Первым клубом Пита стал любительский клуб «Абкауде», в котором Схрейверс в течение четырёх лет был главным тренером. Затем Пит стал ассистентом главного тренера в клубе «Зволле», в котором Пит заканчивал карьеру в качестве игрока. Позже Схрейверс возглавил «Вагенинген». В течение двух лет Пит в чемпионате Нидерландов приводил «Вагенинген» к 12-му, а затем и к 10-му месту в турнирной таблице чемпионата. После ухода из «Вагенингена» Пит за два года успел поработать тренером вратарей в «Твенте», «Утрехте» и «Де Графсхапе». В 1991 году Пит стал главным тренером клуба «ТОП Осс», а спустя два года, Пит в 1993 году возглавил клуб «АЗ» из Алкмара. Под руководством Схрейверса клуб выступал во втором дивизионе Нидерландов.

В январе 1995 года Пит возглавил клуб «Зволле», под его руководством клуб занял в первом сезоне 14 место в во втором нидерландском дивизионе, а в следующем 12 место. В 1996 году Пит стал одним из тренером в клубе «СВ Дакота» из Арубы, но долго в клубе не задержался и в том же году стал тренером вратарей в «ПСВ» из Эйндховена. После двух лет работы в «ПСВ» Пит в 1998 году стал главным тренером своего бывшего клуба «ХВК». В том же году Пит покинул клуб и долгое время находился без тренерской работы, вплоть до 2003 года, когда Пит стал главным тренером клуба «Ахиллес 1894».

В июле 2005 года в течение пяти недель Пит был тренером вратарей в сборной Саудовской Аравии. В данный момент Схрейверс тренирует клуб «ФЗО» из города Зиста, клуб выступает в одном из низшем дивизионе Нидерландов.

Достижения

Командные

Сборная Нидерландов

• Серебряный призёр чемпионата мира (2): 1974, 1978
• Бронзовый призёр чемпионата Европы: 1976

«Твенте»

• Серебряный призёр чемпионата Нидерландов: 1974
• Бронзовый призёр чемпионата Нидерландов (3): 1969, 1972, 1973

«Аякс» (Амстердам)

• Чемпион Нидерландов (5): 1977, 1979, 1980, 1982, 1983
• Серебряный призёр чемпионата Нидерландов (2): 1978, 1981
• Бронзовый призёр чемпионата Нидерландов (2): 1975, 1976
• Обладатель Кубка Нидерландов: 1979, 1983
• Финалист Кубка Нидерландов (3): 1978, 1980, 1981

Личные

• Обладатель нидерландской «Золотой бутсы»: 1983

Ссылки

• [www.keepers.nl/ Официальный сайт]  (нид.)
• [www.fctriessen.nl/1024-nieuw/schriet-piivers.htm Биография на сайте fctriessen.nl]  (нид.)
• [www.worldfootball.net/spieler_profil/piet-schrijvers/ Профиль игрока на worldfootball.net]  (нем.)
• [www.voetbalstats.nl/spelernedxi.php?persid=454 Статистика на сайте voetbalstats.nl]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Схрейверс, Пит

Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских