Битва при Лапполе

Битва при Лапполе
Основной конфликт: Великая Северная война
Схема битвы, нарисованная генералом Армфельдтом
Дата	19 февраля (2 марта) 1714 года
Место	Напо, Остроботния, Швеция (совр. Финляндия)
Итог	Победа русской армии
Противники
Швеция Россия
Командующие
генерал Карл Густав Армфельдт князь Михаил Голицын
Силы сторон
4,500 человек 5,680 человек около 9 тысяч человек, 9 пушек 10 тысяч человек, 12 орудий
Потери
1,600 убиты, около 800 ранены, 535 пленных (в т.ч. 24 офицера). Всего - 2935 чел., 11 орудий (в т.ч. 2 гаубицы), 18 знамён, 2 штандарта 421 убитый, 1047 раненых. Всего - 1468 чел

Битва при Лапполе, битва при Сторкюре (швед. Slaget vid Storkyro) или битва у Напо (фин. Napuen taistelu) — сражение Великой Северной войны, состоявшееся между русскими и шведскими войсками 19 февраля (2 марта) 1714 года у финской деревни Лаппола, по-фински Напо (фин. Napue).

События, предшествовавшие битве

К 1703 году силы русских достигли устья Финского залива, где Петр I основал город Санкт-Петербург. Так как шведская армия была преимущественно занята в Речи Посполитой, у неё не было возможности защищать её Прибалтийские территории. После Полтавы Россия захватила всю Ливонию, Эстляндию, Ингерманландию, а также округа Выборг, Кексгольм и Карельский перешеек. Когда Карл XII отказался вести мирные переговоры, Россия и Дания обрисовали план по нападению на Стокгольм. Было разработано 2 маршрута: первый — через южную Швецию, второй — через Финляндию и Аландские острова. Более важным посчитали нападение на юге, тем не менее, атаку на Финляндию тоже решено было провести, чтобы блокировать находящуюся там большую часть шведской армии. Однако этим планам не суждено было сбыться — в 1710 году шведский фельдмаршал Магнус Стенбок нанес датским войскам поражение под Хельсингборгом.

Нападение на Финляндию России проходило не так, как было запланировано. Царь Петр, ведший войну с Османской империей, принял решение отложить завоевание Або из-за нехватки солдат. Первоначально военные действия русской армии в Финляндии ограничивались быстрыми разведывательными операциями и набегами, проводимыми с целью занять юго-восточную Финляндию и опустошить её, что в свою очередь было направлено на уничтожение шведской «базы», которую Карл мог использовать для атаки на районы, принадлежавшие Санкт-Петербургу. Массивное наступление русских в Финляндии началось в 1713 году, после того, как год спустя из-за проблем в тылу сорвалось главное наступление. Уже в мае Петр Великий и его галерный флот были замечены в Финском заливе в районе Гельсингфорса, а в течение лета вся южная Финляндия была занята русскими войсками. Шведы, ведомые Георгом Любекером, отошли вглубь страны. Прежде чем возвратиться в Россию, Петр приказал Ф. М. Апраксину напасть на Финляндию зимой.

В августе 1713 года командовать финской армией вместо Любекера был назначен генерал-майор Карл Густав Армфельдт. Он оказался в очень сложном положении: бывший командующий оставил армию брошенной на произвол судьбы, голодающей, разоренной. Идти в разведку было невозможно, так как конница была слишком утомлена, чтобы выполнить эти обязанности. В 1714 году в финскую Остроботнию вторглась армия русского генерала-поручика князя М. М. Голицына. В феврале Армфельдт разместил свои силы у Напо (Лаппола), восточнее города Вааса, и занял оборонительное положение. На военном совете, состоявшемся 16 февраля, Армфельдт объявил, что он намерен остаться на позициях и дать бой. Рушились надежды шведов: армия была ослаблена после зимних атак, армия соперника, превосходящая в численности шведов, стремительно приближалась, финская армия уже не ждала подкрепления.

Русская армия

Пехота под командованием генерала поручика И. И. Бутурлина и генерал-майора Г. П. Чернышева насчитывала 5588 человек: Гренадерский полк Д. Бильса, Великолукский (Луцкий) полк А. Остафьева и 8 сводных батальонов от других полков.

Кавалерия насчитывала две драгунские бригады: генерал-майора Ф. Чекина (он же заменил в качестве командира драгун заболевшего А. Г. Волконского; 4 полка) и бригадира А. Чернцова (3 полка и "генеральский шквадрон" А. Д. Меншикова), всего 2907 человек.

В составе армии М. М. Голицына находились 6 полков наказного атамана Войска Донского В. Фролова (1-1,6 тыс. человек).

Артиллерия насчитывала 12 орудий: 8 2-фунтовых и 4 2-фунтовые, по 2 на драгунскую бригаду.

Шведская армия

Регулярная пехота насчитывала 3033 человек, кавалерия под командованием полковника барона Райнхольда Юхана де ла Барра - 1547, ландмилиция - 1086.

Артиллерия майора Клевершельда насчитывала 6 3-фунтовых орудия и одну 6-фунтовую гаубицу при 48 артиллеристах.

Битва

Русские приближались к Напо с востока, первоначально продвигаясь вдоль замерзшей реки Кюренйоки. Когда русские оказались в поле зрения шведов, правое крыло конницы отошло на север из-за нахождения в зоне досягаемости шведский орудий. Вместо того, чтобы формировать войско параллельно со шведами, Голицын намеревался напасть на левый фланг шведов. Или за плату или через силу нанять людей, чтобы провести русскую армию через замороженные болотистые леса севернее реки. В таком случае русская армия заняла бы очень выгодные позиции и заняла бы лучшее положение, чтобы напасть на левый фланг шведов.

Армфельдт и его советники наблюдали за передвижениями русской армии. Утром 19 февраля (2 марта по новому стилю) прибыли казаки и драгуны, в то время как главные силы были подготовлены для атаки днем. Поскольку сражение могло начаться в любой момент, Армфельдт выстроил шведов и призвал их сражаться за короля и страну. Как этот призыв был воспринят войском, неизвестно, но в отчете Армфельдта написано о том, что их войска «показали невероятную храбрость и лояльность к смерти и на коленях и с сияющими глазами они просили у Бога помощь». Армфельдт понял, что русские готовят хитрость, когда небольшой отряд их конников продолжал продвигаться вдоль реки, несмотря на то, что основные силы отошли на север. Слишком поздно разгадав этот маневр, он приказал своей армии немедленно развернуться на север, чтобы отразить атаку. Он построил свои войска для упреждающей атаки. Правому флангу шведов первоначально сопутствовал успех, они нанесли по левому крылу русских сильнейший удар из пушек, а пехота бросилась в штыки.

Левый фланг русской армии не был до конца выстроен и находился в беспорядочном положении во время шведской атаки. Однако, несмотря на первоначальный успех шведов, русские сумели довершить построение войск и стабилизировать ситуацию внутри левого фланга, а вскоре сказалось и их численное преимущество. Правый фланг русской армии был организован лучше и отразил шведскую атаку. Шведская конница была остановлена, окружена и разбита драгунами и казаками, а войска, находившиеся на левом фланге, уничтожались в жестокой борьбе. Армфельдт попытался помочь окруженным войскам левого фланга, но Голицын направил основные силы против центра шведской армии. В итоге левый фланг был жестоко уничтожен, а правый — разбит войсками Голицына, после чего шведская пехота бросилась отступать.

После битвы

Сражение завершилось полным разгромом финской армии шведов, потери шведов достигли почти 3000 человек. Многие пленные истекали кровью или замерзли и погибли в ночь после сражения, тела их были оставлены лежать на поле битвы еще несколько недель. Русские также понесли серьёзные потери: в целом — около 1500 раненных и убитых. Большинство погибших русских было захоронено на кладбище Лаппольской церкви.

Стратегическое значение победы в Лаппольской битве заключалось в том, что русские смогли фактически управлять всей Финляндией в течение нескольких лет, и готовить плацдарм для дальнейшей войны против Швеции. За заслуги М. М. Голицын получил чин генерал-аншефа и 10 тысяч рублей, которые он потратил на шитье сапог своим пообносившимся солдатам. Для наиболее отличившихся офицеров было выбито 35 золотых медалей «За Вазское сражение».

Тяготы этого времени отразились на населении Финляндии и отразились в названии эпохи как Великое Лихолетье (фин. Isoviha). Швеция была слишком слаба, чтобы выбить русских из Финляндии. Успехи русского флота в Туркском архипелаге позволили русскому флоту помогать сухопутным войскам в Финляндии.

Отрывок, характеризующий Битва при Лапполе

Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.