Даниил (Троицкий)
Архиепископ Даниил (в миру Дмитрий Алексеевич Троицкий; 6 (18) октября 1887, село Липицы, Каширский уезд, Тульская губерния — 17 марта 1934, Брянск) — епископ Православной Российской Церкви, архиепископ Брянский.
Содержание
Образование и монашество
Димитрий Троицкий родился 6 (18) октября 1887 года в семье священноцерковнослужителя села Липицы Липицкой волости Каширского уезда Тульской губернии (ныне центр Сельского поселения Липицкое Серпуховского района Московской области).
Окончил Тульское Духовное Училище и, в 1909 году, Тульскую духовную семинарию[1].
В 1913 году окончил Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия. В том же году окончил Императорский Санкт-Петербургский археологический институт.
С 16 (29) августа 1913 года — преподаватель Холмской духовной семинарии (город Холм Холмской губернии).
28 сентября 1913 пострижен в монашество, с 29 сентября 1913 иеродиакон ; 1 октября 1913 рукоположен во иеромонаха.
С 26 августа (8 сентября) 1914 года — преподаватель по кафедре Священного Писания Тульской духовной семинарии.
С 28 октября (10 ноября) 1917 года — настоятель Болховского Троицкого Оптина монастыря Орловской епархии. Одновременно являлся председателем Болховского Макарьевского отделения Орловского Церковного историко-археологического общества.
12 (25) апреля 1918 года возведен в сан архимандрита.
Архиерей
17 (30) апреля 1921, в Великую Субботу, архимандрит Даниил был хиротонисан во епископа Елецкого, викария Орловской епархии.
С 14 сентября 1921 года — епископ Болховский, викарий Орловской епархии.
Во время проповедей критиковал новую власть: «Все забыли праведное учение и стали верить в какую-то кучку людей, не понимающих самих себя…». Был арестован 2 ноября 1921 года в Болхове за антисоветскую агитацию и председательствование в нелегально существующем с 1918 по 1921 г. в г. Орле церковном историко-археологическом обществе. 8 апреля 1922 года освобождён под подписку о невыезде из пределов Болховского и Мценского уездов.
17 мая 1922 года, ввиду ареста Епископа Серафима, духовенство Орловской епархии обратилось к епископу Даниилу с прошением принять управление епархией. Епископ борося с обновленчеством[2].
28 октября 1922 года был вновь арестован в Болхове за контрреволюционную агитацию и нелегальное существование церковного историко-археологического общества. Президиум Орловского ОГПУ СССР 15 ноября 1922 года приговорил к 2 годам высылки в Хиву. Отбывал ссылку в городе Пенджикенте.
Будучи ссыльным, вместе с епископом Василием (Зуммером) участвовал в тайной архиерейской хиротонии владыки Луки (Войно-Ясенецкого).
После освобождения из ссылки проживал в Москве.
Подписал письмо 25 архиереев от 2 апреля 1926 года в поддержку канонических мер прещений, предпринятых Заместителем Патриаршего Местоблюстителя Митрополитом Сергия против организаторов григорианского раскола.
С апреля по сентябрь 1926 года был заключён в Бутырской тюрьме в Москве, после чего выслан в Кинешму.
С декабря 1927 года — епископ Шадринский, викарий Свердловской епархии. В должность, видимо, не вступил.
С 24 мая 1928 года — епископ Рославльский, викарий Смоленской епархии.
«За агитацию против колхозов» был арестован и выслан в Архангельскую губернию.
С августа 1931 года — епископ Орловский.
С декабря 1931 года — епископ Брянский и Севский.
Запомнился жителям Брянска своими пламенными проповедями, а также тем, что при нём были обретены и вновь погребены под алтарем Введенского храма мощи святого князя Олега Романовича Брянского. Сделано это было «во избежание поругания от безбожных властей».
3 января 1934 года возведён в сан архиепископа.
Скончался 17 марта 1934 года от тифа — сказалось подорванное в последней, северной ссылке здоровье.
Архиепископ Даниил был погребён на небольшом кладбище в Володарском районе города Брянска. В 1950-х годах кладбище было ликвидировано, на его месте устроили двор жилого дома. Перезахоронить останки Даниила никто в то время не решился.
Вопрос о канонизации
В 2005 году в Брянской епархии завершила свою работу комиссия по канонизации архиепископа Даниила. После изучения архивных документов церковные власти признали, что архиепископ пострадал за веру, то есть имеется возможность для его причисления к лику святых как исповедника. Решение этого вопроса остаётся за Священным Синодом.
Семья
- Отец — Алексей Петрович Троицкий, сын священника и сам сельский священник;
- Брат — Владимир, в монашестве Иларион, архиепископ, причислен к лику святях;
- Брат — Алексей, священник в родном селе Липицы, погиб в лагере;
- Сёстры — Ольга и София.
Напишите отзыв о статье "Даниил (Троицкий)"
Примечания
- ↑ [new.bryansk-eparhia.ru/mc/623/ 7. Жизнеописание Архиепископа Брянского и Севского Даниила (Троицкого) Брянская Епархия]
- ↑ [bryansk-eparhia.ru/eparhialnoe-upravlenie/arhipastyri/hronologiya-preobrazovanij-v-tysyacheletnej-istorii-upravleniya-bryanskoj-eparhiej/arhipastyri-bryanskie-i-sevskie/ Архипастыри Брянские и Севские]
Ссылки
- [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_888 Даниил (Троицкий)] на сайте «Русское православие»
- [www.annews.ru/modules.php?name=News&file=print&sid=17814 Архиепископа Брянского Даниила канонизируют]
- [kuz1.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/no_dbpath/nopanel/ans/nm/?query=HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6XU*_dwn&find=%C4%E0%ED%E8%E8%EB+%28%D2%F0%EE%E8%F6%EA%E8%E9 Даниил (Троицкий Дмитрий Алексеевич)] // База данных «Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века»
- [pravoslavnoe-duhovenstvo.ru/person/48/ Даниил (Троицкий Дмитрий Алексеевич), архиепископ Брянский]
| ||||||||||||||||
| ||||||||
| ||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Даниил (Троицкий)
– Когда вы едете? – спросил он.– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
- Кандидаты богословия
- Родившиеся 18 октября
- Родившиеся в 1887 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Тульской губернии
- Родившиеся в Серпуховском районе
- Умершие 17 марта
- Умершие в 1934 году
- Умершие в Брянске
- Похороненные в Брянске
- Епископы Елецкие
- Епископы Болховские
- Епископы Шадринские
- Епископы Рославльские
- Епископы Орловские
- Епископы Брянские
- Выпускники Тульской духовной семинарии
- Выпускники Санкт-Петербургской духовной академии
- Выпускники Санкт-Петербургского археологического института
- Архиепископы Русской православной церкви
- Персоналии:Хелм
- Персоналии:Пенджикент
- Персоналии:Кинешма
- Умершие от тифа
