Закон судный людем

Законъ соудьныи людьмъ
Судебник царя Константина
Обращение болгар к византийскому императору Михаилу с просьбой крестить их; крещение болгар при царе Михаиле. Миниатюра из Радзивиловской летописи Tекст из Радзивиловской летописи: "... Болгаре же увидевше, яко не могоше стати противу, креститися просиша и покоритися греком. Цар же крести княза их и боляры вся. ..."
Автор(ы)	византийцы, славяне
Язык оригинала	старославянский, древнерусский
Оригинал	утрачен

Закон судный людем, или Судебник царя Константина — древнейший славянский памятник права. Источником имел византийское право.

Источники и редакции

Первоначальный текст Закона судного не сохранился.

Закон судный сохранился в рукописях русского происхождения — Кормчей книге, сборниках, заимствованных из Кормчих в летописи и других рукописных сборниках (напр., Мерило Праведное).

В некоторых списках назван «Судебник царя Константина».

Известен в трех редакциях, соотношение которых недостаточно выяснено.

• Первая, Краткая, помещена в Кормчих и известна уже в списках XIII в., большинством ученых датируется кон. 9 — нач. 10 вв.,
• Вторая, средняя, сохранилась в единственном списке второй половины XIV в. и присоединена к Пространной Правде
• Третья, Пространная, имеется в списках XV в. большинством ученых датируется времением от 11 до 13 вв. В Пространной редакции Закон судного Русская Правда непосредственно соединена с Законом Судным в один памятник с общим предисловием, причем начало Закона пропущено.

Наиболее древней и близкой к подлиннику считается Краткая редакция по Румянцевскому списку.

Происхождение

Право, отраженное в Законе судном своим источником имело византийское право, титул XVII Эклоги, но было значительно переработано в соответствии с особенностями славянского обычного и раннегосударственного права.

По вопросу о происхождении Закон судного имеется несколько точек зрения. Общепринято мнение о болгарском происхождении. Его впервые высказал российский исследователь Г. А. Розенкампф («Обозрение Кормчей книги в ист. виде», М., 1829, 2 изд., СПБ, 1839).

Чешский ученый И. Вашица (J. Vasica, «Origine cyrillo-methodienne du plus ancien code Slave dit,,Zakon Sudnyj ljudem»", в журн. «Byzantinoslavica», Prague, 1951, v. 12) и австр. — Шмид, основываясь на наличии моравизмов и паннонизмов в тексте Закона судного, выдвинули гипотезу о его появлении в Великоморавской державе в период деятельности там славянских просветителей Кирилла и Мефодия. Моравская версия поддержана совр. российским ученым К. А. Максимовичем.

Существует гипотеза о русском происхождении пространной редакции Закона судного (М. H. Тихомиров).

Болгарская версия

Создан в Болгарии в княжение Бориса вскоре после принятия болгарами в 865 году христианства. Это был период развития болгарского государства, усиления государственной власти. Введение христианства как официальной государственной религии, которая санкционировала складывавшийся правопорядок. Введение в Болгарии христианства сопровождалось одновременно с введением единого нового права, которое регулировало общественные и производственные отношения и способствовало их дальнейшему развитию.

Содержание

Состоит из 32-х глав. Закон судный рассматривает вопросы судопроизводства, содержит нормы уголовного и др. права. По характеру законодательства и степени развития правовых взглядов Закон судный краткой редакции является памятником общества, сравнительно недавно вступившего на путь развития государственных отношений. Многие статьи направлены против язычества, что свидетельствует об относительно недавнем принятии христианства. Закон судный пространной редакции содержит ряд статей, направленных на укрепление частной собственности (наказания за использование орудий без разрешения господина, за потраву скотом нив и виноградников и др.).

Затронуты многочисленные правовые вопросы. Постановления касаются преступлений, связанных с принятием христианства (вопросы о санкциях, которые надо наложить на язычников — I глава), преступлений против общественной нравственности и христианской морали (прелюбодеяние, нарушение права церковного убежища, идолопоклонство, вероотступничество) и преступлений против собственности (поджог, некоторые виды воровства — главы IV—XII). Разнообразны предусмотренные этими постановлениями наказания — смертная казнь, членовредительство, телесные наказания, продажа виновного в рабство, изгнание и наложение поста.

Содержит также ряд положений, устанавливающих принципы, на которых организуется новый судебный процесс (главы II, VIIa, XVI, XVIII, XX и часть главы ХХХа). Закон обязывает судей не рассматривать дела без свидетелей, указывает, кто может быть свидетелем и каким должно быть их число, а также говорит об оценке судом свидетельских показаний. Установление этих принципов судебного процесса представляло собой реакцию против прежней системы судебного разбирательства, основанной на самопризнании обвиняемого, вырванном путём пыток.

В Законе судном рассматривается ряд вопросов, касающихся имущественных и семейных отношений и сохранения некоторых форм рабовладения. Таковы постановления об ответственности хозяина вора-раба за нанесенный последним ущерб, о праве военнопленного получить свободу за выкуп, об ответственности лица, взявшего-в пользование коня и не возвратившего его в сохранности, об отношениях между супругами и причинах развода (главы XIX, XXII, XXV, XXX, ХХХа).

Одна из глав закона (глава III) посвящена вопросам военного права и устанавливает порядок дележа военной добычи.

Закон судный людем позволяет понять особенности социально-экономической структуры раннего славянского государства и взаимоотношений между членами общества.

Соединение с Русской Правдой и дополнительные статьи

По: Тихомиров М. Н. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953. Текст ниже не явл. цитатой (цитата заключена в кавычки).

Третья, Пространная редакция Закона судного, имеется в списках XV в. В этой редакции Русская Правда непосредственно соединена с Законом Судным в один памятник с общим предисловием, причем начало Закона судного пропущено. С. В. Юшков считает, что такое соединение явилось результатом сознательной работы редакторов и отражает «момент влияния на неё (Русскую Правду) византийского законодательства». Так это и было понято составителями Кормчей 1493 г., в которой идет сплошная нумерация глав для Устава Владимира Мономаха (то есть второй части Русской Правды) и присоединенного к нему Закона Судного людем. Но дело, по-видимому, было проще, так как пропущенный в Пространной редакции текст начала Закона Судного людем помещается в средней редакции на двух страницах, то есть на 1 листе с оборотом. Пространная редакция Закона Судного людем в соединении с Русской Правдой, по-видимому, была списана из рукописи с 1 потерянным листом.

Дополнительные статьи, по предположению некоторых ученых, русского происхождения. Помещены после Русской Правды и Закона судного:

Иже кто изломить чюже копье. Иже изломить дроугоу копие, или щитъ, или топоръ, да аще оу себе начнеть хотети дръжати, то приати ино что оу него; аще ли начнеть инемь чимь емоу заплати предъ чядию, иже начнеть ведати, колко боудеть далъ на немь. Аще дадять детя въскормити до лжици, а само вразоумееть лжицоу взяти, прокорма 3 гривны. Аще ся дасть человекъ или женщина оутонша времени, дернъ емоу ненадобе, а поидеть прочь, да дасть 3 гривны, а слоужилъ даромъ. А за стогъ за тяжебный гривна коунъ, а тяжа ненадобе.Тихомиров М.Н. Пособие для изучения Русской Правды. — М., 1953.

См. также

• Византийское право
• Номоканон
• Русское право
• Кормчая книга
• Мерило Праведное
• Русская Правда

Литература

Закону судному людем посвящена обширная русская и болгарская литература. Имеются значительные исследования и в других странах. Наиболее обширным, полным и новым трудом является работа Венелина Ганева «Законъ соудный людьмъ», изданная в Софии в 1959 году.

Издания

• Закон судный людем краткой редакции, М., 1961.
• Закон судный людем пространной и сводной редакции, М., 1961.

Исследования

• Павлов А. С., Первоначальный славяно- русский Номоканон, Казань, 1869.
• Флоринский Т. Д., Древнейший памятник болг. права «Закон судный людем», К., 1904
• Бобчев С., Един паматник на старото българско право (Законъ соудный людьмъ), «Периодическо списание на Българското книжовно Дружество», С., 1901-02, кн. 62
• Ганев В., Закон соудный людьмъ, С., 1959
• Андреев М., Является ли «Закон соудный людьмъ» древнеболгарским юридическим памятником?, в сб.: Славянский архив, M., 1959;
• Hube R., О znaczeniu Prawa Rzymskiego i Rzymsko-Byzantynskiego u narodów slovianskich, Warsz., 1868
• Oroschakoff H., Ein Denkmal des bulgarischen Rechts, Stuttg., 1915
• Kadlec K., Introduction а l'étude comparative de l’histoire du droit public des peuples slaves, P., 1933.
• Максимович К. А. Законъ соудьныи людьмъ. Источниковедческие и лингвистические аспекты исследования славянского юридического памятника. М., 2004.

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/6266/%D0%97%D0%90%D0%9A%D0%9E%D0%9D Статья: Советская историческая энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия . Под ред. Е. М. Жукова. 1973—1982.]
• [history.rodenkrai.com/new/istoricheski_izvori/zakon_sudniii_liudqm.html Статья с болгарского сайта в Роден Край]
• [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000083/st011.shtml Статья с Historic.Ru]

Отрывок, характеризующий Закон судный людем

Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.