Синьори, Джузеппе

Джузеппе Синьори
Общая информация
Прозвище	Беппе-гол
Родился	17 февраля 1968(1968-02-17) (56 лет) Альзано-Ломбардо, провинция Бергамо, Италия
Гражданство	Италия
Рост	171 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1981—1984	Интер
Клубная карьера*
1984—1986	Леффе	38 (8)
1986—1989	Пьяченца	46 (7)
1987—1988	→  Тренто	31 (3)
1989—1992	Фоджа	100 (36)
1992—1998	Лацио	152 (107)
1998	Сампдория	17 (3)
1998—2004	Болонья	143 (67)
2004—2005	Ираклис	5 (0)
2005—2006	Шопрон	9 (3)
Национальная сборная**
1992—1995	Италия	28 (7)
Международные медали
Чемпионат мира
Серебро	США 1994
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Джузе́ппе Синьо́ри (итал. Giuseppe Signori, родился 17 февраля 1968 в Альзано-Ломбардо, провинция Бергамо) — итальянский футболист, нападающий. Выступал за сборную Италии. Один из лучших бомбардиров в истории Серии А. В начале карьеры он использовался как левый вингер, где его скорости и дриблингу нашли применение. Интересные факты: он надевал бутсы на размер меньше, утверждая, что это улучшало контакт с мячом и точность ударов; всегда бил пенальти без разбега левой ногой.

Карьера

Синьори дебютировал на профессиональном уровне в команде «Леффе», где, за два сезона, молодой игрок неплохо себя проявляет и команда из любительской лиги переходит в серию D, в которой им заинтересовалась «Пьяченца», клуб серии С, в которую Джузеппе переходит в 1986 году, отыграв в «Пьяченце» 3 года и забив 7 голов в 46 матчах, с перерывом в виде годовой аренды в «Тренто», а заодно выйдя вместе с «Пьяченцой» в серию B, молодым полузащитником заинтересовался клуб «Фоджа», со скандальным тренером Зденеком Земаном во главе, который убирает Синьори с фланга и ставит в центр нападения. В двух сезонах он забивает 25 мячей, а Фоджа выходит в высший итальянский эшелон. В первом же сезоне за «Фоджу» Синьори наколачивает 11 мячей, привлекается в сборную (дебют «31 мая» 1992 в матче с Португалией) и переходит в «Лацио», в первый же сезон за который становится лучшим бомбардиром чемпионата Италии с 26 мячами. И в следующем сезоне он лучший бомбардир серии А — 23 мяча в 23 встречах. Тренер, легендарный Дино Дзофф не может не нарадоваться на игрока. В сборной его используют в паре с Роберто Баджо или с Казираги и с Баджо в оттяжке, а Синьори не может проявить свои бомбардирские способности из-за сторонника жестких схем, тренера Арриго Сакки. На ЧМ-1994 Синьори играет почти все матчи, но не забивает. В проигранном матче с Ирландией он играет до 84-й минуты, с Нигерией — весь матч, сделав голевую передачу Дино Баджо. В четвертьфинальном матче с Испанией Синьори делает красивейшую голевую передачу Роберто Баджо. В четверть- и полуфинале он лишь выходил на замену, а в финальном матче Синьори так и не появился, что сочли единственной ошибкой Сакки на турнире, ведь Роберто Баджо был в полуфинале травмирован, и его обычно заменял как раз Синьори.

После ЧМ его результативность немного падает, 17 мячей в 27 встречах в 95-м. Синьори становится кумиром болельщиков «Лацио» и капитаном команды, 11 июня 1995 года Серджо Краньотти объявил, что отпускает Синьори в «Парму» за очень значительные деньги. Это возмутило тиффози, они отправились с манифестацией к дому Краньотти, забросали дом помидорами, яицами и кучей монет, чтобы Краньотти не продавал Синьори. Руководство «Лацио» этого явно не ожидало: в тот же день Краньотти сообщил, что прекращает переговоры. В 1996-м Синьори забивает 24 мяча в 31 матче и становится в третий раз лучшим бомбардиром чемпионата, но Сакки не берет его на ЧЕ-96. У Синьори начинается игровой кризис, 15 мячей в следующем сезоне. После того, как Дино Дзофф покинул тренерский пост, и тренером Лацио стал швед Свен-Ёран Эрикссон Синьори вынуждено уходит из клуба в сезоне 1997/1998 — отношения с новым тренером не сложились. Начинает играть за «Сампдорию», где его не часто выпускают на поле, и в 17 матчах Синьори забивает всего лишь 3 мяча. После перенесённой операции на позвоночнике, он переходит в «Болонью» в июле 1998, где за 5 лет забивает 67 мячей. Потом был недолгая игра в Греции за «Ираклис» и полсезона за аутсайдера венгерского чемпионата — «Шопрон».

Статистика по сезонам

Сезон	Клуб	Турнир	Чемпионат		Кубок		Еврокубки			Всего
			Игры	Голы	Игры	Голы	Турнир	Игры	Голы	Игры	Голы
1984-1985	Леффе		8	5	-	-		-	-	8	5
1985-1986		С2	30	3	-	-		-	-	30	3
Итого			38	8	0	0		0	0	38	8
1986-1987	Пьяченца	С1	14	1	3	0		-	-	15	1
Итого			14	1	3	0		0	0	17	1
1987-1988	Тренто	С1	31	3	0	0		-	-	31	3
Итого			31	3	0	0		0	0	31	3
1988-1989	Пьяченца	В	32	5	5	0		-	-	37	5
Итого			32	5	0	0		0	0	31	3
1989-1990	Фоджа	В	34	14	0	0		-	-	34	14
1990-1991		В	34	11	4	1		-	-	38	12
1991-1992		А	32	11	2	0		-	-	36	11
Итого			100	36	6	1		0	0	106	37
1992-1993	Лацио	А	32	26	6	6		-	-	38	32
1993-1994		А	24	23	1	0	КУ	3	0	28	23
1994-1995		А	27	17	5	4	КУ	7	0	39	21
1995-1996		А	31	24	4	1	КУ	3	1	38	26
1996-1997		А	32	15	4	0	КУ	3	0	39	15
1997-1998		А	6	2	4	6	КУ	3	2
Итого			152	107	24	17		19	3	195	127
1998	Сампдория	А	17	3	0	0		-	-	17	3
Итого			17	3	0	0		0	0	17	3
1998-1999	Болонья	А	30	16	5	1	КУ, КИ	12	6	47	23
1999-2000		А	31	15	2	0	КУ	6	4	39	19
2000-2001		А	23	16	2	1		-	-	25	17
2001-2002		А	14	3	1	0		-	-	15	3
2002-2003		А	24	12	0	0	КИ	4	4	28	16
2003-2004		А	23	6	1	0		-	-	24	6
Итого			145	68	11	2		22	14	178	84
2004-2005	Ираклис	Суперлига	5	0	0	0		-	-	5	0
Итого			5	0	0	0		0	0	5	0
2005-2006	Шопрон	Soproni Liga	10	3	2	2		-	-	12	5
Итого			10	3	2	2		0	0	12	5
Всего в Серии А			346	189
Всего за карьеру			544	234	51	22		41	17	421	273

После футбольной карьеры

C 2008 года по январь 2009 года Джузеппе работал генеральным директором «Тернаны». В 2001 году выпустил автобиографию под названием «Одна жизнь от Синьори» (Una vita da Signori: Autobiografia di Beppe-gol). 1 июня 2011 года Синьори был арестован итальянском полицией в ряду ещё 15 человек по обвинению в организации договорных матчей в серии B и третьем дивизионе страны для заработков в букмекерских конторах. Сам футболист заявил: «Мне нечего скрывать. Я всегда делал ставки, но законным путём. Скоро все прояснится». 9 августа 2011 года Национальный дисциплинарный комитет Итальянской федерации футбола наложил на Синьори и бывшего вратаря «Асколи», «Кремонезе» и «Беневенто» Марко Паолони 5-летнюю дисквалификацию, запрещающую какую-либо работу в футболе под эгидой федерации.

Личная жизнь

28 июня 1997 года Синьори женился на своей многолетней подруге, итальянской телевизионной актрисе Вивиане Натале, с которой они воспитывали двух дочерей и сына. В 2010 году пара развелась.

Владеет рестораном Al Campione в Болонье.

Достижения

Командные

• Вице-чемпион мира (1): 1994
• Обладатель Кубка Италии (1): 1997/98
• Обладатель Кубка Интертото (1): 1998
• Победитель Серии B (1): 1990/91

Личные

• Лучший бомбардир чемпионата Италии (3): 1992/93 (26 голов), 1993/94 (23 гола), 1995/96 (24 гола, совместно с Игорем Протти)
• Лучший бомбардир Кубка Италии (2): 1992/93 (6 голов), 1997/98 (6 голов)
• Футболист года в Италии по версии Guerin Sportivo (1): 1993
• Лауреат премии Гаэтано Ширеа (1): 2004

Отрывок, характеризующий Синьори, Джузеппе

Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.