Бирхофф, Оливер

Оливер Бирхофф
Оливер Бирхофф в 2011 году
Общая информация
Прозвища	Олли, Альбатрос
Родился	1 мая 1968(1968-05-01) (55 лет) Карлсруэ, Баден-Вюртемберг, ФРГ
Гражданство	Германия
Рост	191 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1974—1978	Эссенер 99/06
1978—1985	Шварц-Вайб-Эссен
1985—1986	Байер (Юрдинген)
Клубная карьера*
1986—1988	Байер (Юрдинген)	31 (4)
1988—1990	Гамбург	34 (6)
1990	Боруссия (Мёнхенгладбах)	8 (0)
1990—1991	Аустрия Зальцбург	32 (23)
1991—1995	Асколи	117 (48)
1995—1998	Удинезе	86 (57)
1998—2001	Милан	91 (38)
2001—2002	Монако	18 (5)
2002—2003	Кьево	26 (7)
1986—2003	Итого	443 (188)
Национальная сборная**
	Германия (до 18)	8 (4)
	Германия (до 19)	4 (2)
1988—1990	Германия (до 21)	10 (7)
1996—2002	Германия	70 (37)
Международные медали
Чемпионаты мира
Серебро	Корея/Япония 2002
Чемпионаты Европы
Золото	Англия 1996
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

О́ливер Би́рхофф (нем. Oliver Bierhoff; 1 мая 1968, Карлсруэ) — немецкий футболист, нападающий. Ныне является менеджером национальной сборной.

Карьера

Клубная

Футбольную карьеру Оливер начал в детских и юношеских командах Эссена и Уердингена. В 1987 году он стал чемпионом Германии для команд в возрасте до 20 лет.

Профессиональная карьера началась в клубе Байер 05 Уердинген, затем последовали «Гамбург», «Боруссия» Мёнхенгладбах, «Аустрия» Зальцбург, «Асколи» Кальчо, «Удинезе», «Милан», «Монако» и «Кьево». В 2003 году Бирхофф закончил карьеру игрока в клубе Кьево.

Первые годы спортивной карьеры в Бундеслиге Бирхофф ничем особенным не выделялся. В 1990 году он перешёл в «Аустрию» из Зальцбурга и в первый же сезон установил клубный рекорд результативности, забив 23 гола. В следующем сезоне он был куплен миланским «Интером», но сразу же отдан в аренду в клуб серии В «Асколи». В Асколи Бирхофф провел четыре года, после чего оказался в клубе серии А «Удинезе». В сезоне 1997/98 Бирхофф стал лучшим бомбардиром серии А с 27 голами. В 1998 году Бирхофф становится Футболистом года на родине, и переходит в «Милан», с которым в 1999 становится чемпионом Италии.

В сборной

С 1996 по 2002 годы Бирхофф сыграл 70 игр за Сборную Германии и забил 37 голов. Первый матч провёл 21 февраля 1996 года против Португалии (2:1), последний 30 июня 2002 года — финальный матч чемпионата мира против Бразилии (0:2). Принимал участие в чемпионате мира 1998 года во Франции и чемпионате мира 2002 в Японии и Корее, где стал вице-чемпионом мира.

Бирхофф забил Золотой гол в финале чемпионата Европы 1996 против сборной Чехии. Этот гол сделал сборную Германии чемпионом Европы 1996 года. На чемпионате Европы 2000 Оливер Бирхофф был капитаном немецкой сборной.

Менеджер и комментатор

С назначением Юргена Клинсманна тренером сборной Германии, 29 июля 2004 года специально для Бирхоффа была введена новая должность спортивного менеджера сборной. С тех пор и по сегодняшний день Бирхофф бессменно работает в этой должности.

Кроме того, Бирхофф является сокомментатором игр Лиги чемпионов на телеканале Sat.1.

Достижения

Командные

• Вице-чемпион мира: 2002
• Чемпион Европы: 1996
• Чемпион Италии: 1998/99

Личные

• Лучший бомбардир Чемпионата Италии: 1997/98
• Футболист года в Германии: 1998

Ссылки

• [www.rsssf.com/miscellaneous/bierhoff-intl.html Статистика выступлений за сборную]

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Бирхофф, Оливер

– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.