Гютшов, Торстен

Торстен Гютшов
Общая информация
Полное имя	Торстен Йенс Гютшов
Родился	28 июля 1962(1962-07-28) (61 год) Гёрлиц, ГДР
Гражданство	ГДР Германия
Рост	175 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	Хеслинген
Должность	главный тренер
Карьера
Молодёжные клубы
1968—1973	Трактор (Цодель)
1973—1976	Динамо (Гёрлиц)
1976—1980	Динамо (Дрезден)
Клубная карьера*
1980—1992	Динамо (Дрезден)	247 (116)
1985—1988	→  Динамо II	14 (15)
1992—1993	Галатасарай	15 (10)
1993—1994	Карл Цейсс	9 (0)
1994—1995	Ганновер 96	33 (16)
1995—1996	Кемницер	34 (15)
1996—1999	Динамо (Дрезден)	82 (33)
1980—1999	Всего за карьеру	434 (205)
Национальная сборная**
1979	ГДР (до 18)	4 (3)
1981—1983	ГДР (до 21)	16 (4)
	ГДР (олимп.)	3 (2)
1984—1989	ГДР	3 (2)
Тренерская карьера
2003—2004	Обернойланд
2006—2013	Хеслинген
2014	Нойштрелиц
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

То́рстен Йенс Гю́тшов (нем. Torsten Jens Gütschow; род. 28 июля 1962, Гёрлиц, ГДР) — немецкий футболист и футбольный тренер. Лучший бомбардир трёх последних розыгрышей чемпионата ГДР, последний футболист, удостоенный звания лучшего игрока года в ГДР.

Карьера

Клубная

Торстен Гютшов играл за юношескую команду «Трактор» (Цодель) с 1968 года, затем — за «Динамо» из Гёрлица. В возрасте 14 лет Гютшов перешёл в дрезденское «Динамо», в молодёжной команде которого провёл 4 года. На сезон 1980/81 Торстен Гютшов также был включён в заявку молодёжной команды, но в ходе сезона стал появляться на поле и в основном составе, в результате принял участие в 14 матчах и забил 3 гола. Постепенно Гютшов закрепился в команде, начали проявляться и его бомбардирские способности: в сезоне 1984/85 Торстен стал лучшим снайпером дрезденского клуба с 17 мячами. К тому моменту Торстен Гютшов уже трижды выигрывал с «Динамо» Кубок ГДР.

Следующие два года были омрачены для Гютшова серьёзной травмой — так, за два сезона (1985/86 и 1986/87) он отыграл всего 11 матчей. Тем не менее, он сумел снова набрать форму и вернуться в большой футбол, составив мощный атакующий дуэт с Ульфом Кирстеном. Очень успешным для Торстена Гютшова и его команды выдался сезон 1988/89: динамовцы Дрездена через 11 лет после предыдущей победы выиграли чемпионат ГДР, а Гютшов впервые стал лучшим бомбардиром первенства. В розыгрыше Кубка УЕФА «Динамо» в 1/8 финала прошло итальянскую «Рому», забив в каждом матче по два безответных мяча, причём в обоих случаях счёт открывал Гютшов. На стадии четвертьфинала дрезденский клуб обыграл румынскую «Викторию»: первый матч завершился вничью, а в ответной встрече «Динамо» победило 4:0, Торстен Гютшов отметился дублем. Несмотря на поражение в полуфинале от западногерманского «Штутгарта», Гютшов стал лучшим бомбардиром турнира с 7 мячами.

Следующий сезон ознаменовался победами и в чемпионате, и в Кубке, а Гютшов вновь стал лучшим бомбардиром. Лишь еврокубковая кампания динамовцев оказалась неудачной, завершившись уже в первом раунде КЕЧ 1989/90 проигрышем по сумме двух матчей греческому чемпиону АЕКу. В последнем розыгрыше чемпионата ГДР «Динамо» заняло второе место и получило путёвку в Бундеслигу. Торстен Гютшов вновь стал лучшим бомбардиром сезона, а также был признан лучшим футболистом года в ГДР, став последним обладателем этого титула. В Кубке европейских чемпионов 1990/91 оба матча со шведским «Мальмё» завершились со счётом 1:1, оба динамовских мяча забил Гютшов. Послематчевые пенальти всё же принесли победу «Динамо» — 7:6. Соперником дрезденцев на четвертьфинальной стадии стала «Црвена звезда». На тот момент КЕЧ стал для «Динамо» обузой, поскольку клуб боролся за попадание в Бундеслигу — об этом, в частности, напрямую заявил накануне первого матча главный тренер «Динамо» Райнхард Хефнер. Югославская команда подтвердила статус фаворита, выиграв 3:0 в Белграде и 2:1 в Дрездене, хотя Гютшов и открыл счёт с пенальти. Ответная встреча из-за беспорядков на трибунах была прервана на 78-й минуте, «Динамо» засчитали техническое поражение 0:3 и на два года отлучили от еврокубков. Всего в том розыгрыше Торстен Гютшов забил в ворота соперников 5 мячей в 6 матчах.

Первый сезон в Бундеслиге «Динамо» завершило на 14-м месте, а Торстен с 10 мячами — лучшим снайпером команды. В сезоне 1992/93 Гютшов отыграл всего 8 матчей и в декабре перешёл в турецкий «Галатасарай», который тогда возглавлял немецкий тренер Карл-Хайнц Фельдкамп, помимо Гютшова за этот клуб тогда играли немцы Фалько Гётц и Райнхард Штумпф. Торстен принял участие в 15 матчах лиги, в которых забил 10 мячей, стал чемпионом и обладателем Кубка Турции, но несмотря на это разорвал контракт, рассчитанный ещё на один сезон и вернулся в Германию. Его возвращение нельзя назвать успешным — сыграв за «Карл Цейсс» 9 матчей во второй Бундеслиге он ни разу не забил. Покинув Йену, Торстен Гютшов отыграл ещё два сезона в клубах второй Бундеслиги — «Ганновере 96» и «Кемницере». Этот период стал для Гютшова более удачным — он забил 16 и 15 мячей в каждом сезоне, но последний закончился вылетом «Кемницера».

Летом 1996 года Торстен Гютшов вернулся в дрезденское «Динамо», которое к тому моменту играло в северо-восточной зоне Региональной лиги. Родной команде он отдал ещё три года, прежде чем завершить выступления в 1999 году. Всего за «Динамо» (Дрезден) Торстен Гютшов провёл 329 матчей в чемпионатах ГДР и Германии, забил 149 мячей.

В сборной

Торстен Гютшов начал привлекаться в юношескую сборную ГДР в 1979 году, сыграл за неё 4 матча, забил 3 гола. С 1981 по 1983 год он выступал за молодёжную сборную, в составе которой провёл 16 матчей и отличился 4 раза.

В первой сборной ГДР Гютшов дебютировал 16 февраля 1984 года, в товарищеской игре со сборной командой Греции в Афинах. Гости победили со счётом 3:1, третий гол — на счёту Гютшова. 12 сентября того же года восточные немцы снова встречались с Грецией, на сей раз в Цвиккау. Матч завершился минимальной победой сборной ГДР, единственный мяч провёл Торстен Гютшов. Третьего матча за сборную Гютшову пришлось ждать 4 с половиной года, 22 марта 1989 года он вышел на замену после первого тайма в товарищеском матче против сборной Финляндии. Эта игра стала для Гютшова последней за сборную.

Таким образом, всего в составе сборной ГДР Торстен Гютшов провёл 3 товарищеских матча, в которых забил 2 мяча.

Тренерская

В качестве тренера Торстен Гютшов работал с резервистами «Бохума», а с июля 2003 года по конец января 2004 года был главным тренером клуба «Обернойланд». В 2006 году он был назначен главным тренером «Хеслингена», в первом же сезоне вывел клуб в Оберлигу. Гютшов продолжает работу с командой и в настоящее время, его контракт рассчитан до лета 2012 года.

Достижения

Командные

• Чемпион ГДР (2): 1988/89, 1989/90
• Обладатель Кубка ГДР (4): 1981/82, 1983/84, 1984/85, 1989/90
• Чемпион Турции: 1992/93
• Обладатель Кубка Турции: 1992/93

Личные

• Футболист года в ГДР: 1991
• Лучший бомбардир чемпионата ГДР (3): 1988/89, 1989/90, 1990/91
• Лучший бомбардир Кубка УЕФА: 1988/89
• Лучший бомбардир в истории дрезденского «Динамо»: 189 голов

Статистика выступлений

Клубная карьера

Клуб	Сезон	Лига		Кубки		Еврокубки		Прочие		Итого
		Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы
Динамо (Дрезден)	1980/81	14	3	0	0	0	0	0	0	14	3
	1981/82	15	4	5	2	3	0	0	0	23	6
	1982/83	25	9	4	1	2	0	0	0	31	10
	1983/84	20	7	3	2	0	0	0	0	23	9
	1984/85	26	17	8	3	6	1	0	0	40	21
	1985/86	9	0	3	0	2	0	0	0	14	0
	1986/87	2	0	1	0	0	0	0	0	3	0
	1987/88	20	9	4	2	2	0	0	0	26	11
	1988/89	26	17	3	2	9	7	0	0	38	26
	1989/90	25	18	6	10	1	1	1	0	33	29
	1990/91	26	20	3	1	6	5	0	0	35	26
	1991/92	31	10	3	1	0	0	0	0	34	11
	1992/93	8	2	0	0	0	0	0	0	8	2
	Итого	247	116	43	24	31	14	1	0	322	154
→  Динамо II	1985/86	2	4	-	-	-	-	0	0	2	4
	1986/87	7	1	-	-	-	-	0	0	7	1
	1987/88	5	10	-	-	-	-	0	0	5	10
	Итого	14	15	0	0	0	0	0	0	14	15
Галатасарай	1992/93	15	10	4	2	0	0	0	0	19	12
	Итого	15	10	4	2	0	0	0	0	19	12
Карл Цейсс	1993/94	9	0	2	0	-	-	0	0	11	0
	Итого	9	0	2	0	0	0	0	0	11	0
Ганновер 96	1994/95	33	16	2	1	-	-	0	0	35	17
	Итого	33	16	2	1	0	0	0	0	35	17
Кемницер	1995/96	34	15	2	2	-	-	0	0	36	17
	Итого	34	15	2	2	0	0	0	0	36	17
Динамо (Дрезден)	1996/97	30	12	0	0	-	-	0	0	30	12
	1997/98	32	16	0	0	-	-	4	2	36	18
	1998/99	20	5	0	0	-	-	3	0	23	5
	Итого	82	33	0	0	0	0	7	2	89	35
Всего за «Динамо»		329	149	43	24	31	14	8	2	411	189
Всего за карьеру		434	205	53	29	31	14	8	2	526	250

Сотрудничество со Штази

Как и некоторые другие футболисты дрезденского «Динамо», Торстен Гютшов был информатором Министерства госбезопасности ГДР. Он был завербован в возрасте 18 лет, по его словам, сотрудники Штази угрожали ему отлучением от спорта и службой в армии в случае его несогласия.

Ссылки

• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=16472 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [www.weltfussball.de/spieler_profil/torsten-guetschow/ Профиль на сайте weltfussball.de]  (нем.)
• [www.dfb.de/index.php?id=500280&action=showPlayer&full=1&liga=DDR-Nationalmannschaft&vorname=&nachname=G%FCtschow&cHash=ea60c5f9dff31146bb265d7b964bb051 Информация об играх за сборную ГДР на сайте Немецкого футбольного союза]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Гютшов, Торстен

Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.