USS Louisville (CA-28)
USS Louisville (СА-28) (рус. «Луисвилл») — американский тяжёлый крейсер типа «Нортхэмптон». Был построен до Второй мировой войны и участвовал во многих сражениях на Тихоокеанском театре военных действий. Назван в честь города Луисвилл, штат Кентукки. Третий корабль ВМС США под таким названием.
Служба
Был заложен 4 июля 1928 года на военно-морской верфи «Пьюджет-Саунд» в Бремертон, штат Вашингтон[3]. Спущен на воду 1 сентября 1930 года и 15 января 1931 вступил в строй как CL-28. Первым командиром был кэптен Эдвард Дж. Маркварт[4] Первоначально вошёл в состав 5-го крейсерского дивизиона разведывательных сил. 1 июля 1931 года, для соответствия с Лондонским соглашением, его бортовой номер был изменен с CL-28 на CA-28. Тогда же крейсер был переведен в подкласс тяжелых крейсеров[3].
Совершил учебное плавание летом 1931 года. «Луисвилл» отправился из Бремертона в Нью-Йорк через Панамский канал. В 1932 году участвовал в ежегодных флотских учениях в районе Сан-Педро-Сан-Диего[5]. Зимой 1933 направился на Гавайи. В апреле 1934 года крейсер заходил с визитами в порты Центральной Америки, Карибского бассейна и восточного побережья. Прибыв обратно в Калифорнию в конце осени, «Луисвилл» принял участие в стрельбах и тактические учениях. Весной 1935 года был отправлен в Датч-Харбор (Аляска), оттуда в Перл-Харбор для выполнения учебных задач в составе флота[5].
В 1936 он был передан 6-му дивизиону, а в следующем году возвращен обратно в 5-й[6]. На протяжении 2 лет занимался подготовкой на Тихом океане. В течение 1938 года «Луисвилл» совершил поход по Тихому океану, с заходами на Гавайи, Самоа, Австралию и Таити. Осенью 1940 был временно переведен в 7-й дивизион, но на протяжении всей войны числился в 4-м дивизионе[6]. Зимой 1940 участвовал в учениях в Карибском бассейне.
В 1940 году — как нейтральный корабль — совершил поход в Южную Африку, чтобы вывезти британское золото на сумму 148 миллионов долларов для хранения в США[5]. Крейсер принял груз в Саймонстауне, и с ним отправился в Нью-Йорк. После этого «Луисвилл» был переведен на Тихий океан.
7 декабря 1941 года, во время нападения японцев на Перл-Харбор, «Луисвилл» был на переходе с острова Таракан, конвоируя в Перл-Харбор два парохода. Оттуда был направлен в Сан-Диего и включен в 17-е оперативное соединение (TF 17)[4].
В марте 1942 года в составе 11-го соединения (TF 11) «Луисвилл» участвовал в операциях в районе архипелага Бисмарка и Соломоновых островов. После этой операции вернулся в Перл-харбор, оттуда на верфь Мар Айленд (Сан-Франциско), где получил дополнительное вооружение. 31 мая в составе 8-го соединения (TF 8) крейсер был направлен в район Алеутских островов и во время операции «Коттедж» обстреливал Кыску[6].
6 июня 1942 года вышел из Сан-Диего, и до 22 июня обеспечивал переброску американских войск на Самоа. На обратном пути принял участие в рейдах на острова Гилберта и Маршалловы. Во время этих рейдов «Луисвилл» потерял один из своих самолетов[5].
11 ноября крейсер покинул Сан-Франциско и сопровождая войсковые транспорты на Новую Каледонию, а оттуда на Эспириту-Санто, вернулся в южную часть Тихого океана, а уже 29 января 1943 года принял участие в бою у острова Реннелл в составе 67-го соединения (TF 67)[5]. Вечером того же дня взял на буксир повреждённый крейсер «Чикаго»[3].
В апреле 1943, в составе 16-го соединения (TF 16), крейсер снова был направлен на Алеутские острова. Там участвовал в битве за Атту. В январе 1944 года корабль вернулся в южную часть Тихого океана, где стал флагманом контр-адмирала Олдендорфа. 29 января участвовал в бомбардировке атолла Вотье, затем обстреливал Рой-Намюр, и оставался в районе Кваджалейн до окончания операции 3 февраля.
После этого в марте наносил удары по Палау, в апреле участвовал в боях за атолл Эниветок, остров Трук, в июне поддерживал высадку на Сайпан и Тиниан, а затем Гуам. В составе 58-го соединения (TF 58) оказывал огневую поддержку в ходе высадки на Пелелиу[7]. 18 октября принимал участие в битве в заливе Лейте. После этого вошёл в 77-е оперативное соединение (TF 77). В ночь на 5 января, на переходе в залив Лингаен, крейсер получил попадания 2 камикадзе и понес большие потери в личном составе. Среди раненых был командир корабля Хикс[8]. Повреждённый крейсер был отправлен на Мар Айленд для ремонта и вернулся в район боевых действий только в апреле.
5 июня в боях за Окинаву крейсер получил попадание камикадзе. После ремонта, который закончился после войны, он был направлен в Дарьен (Маньчжурия) для эвакуации военнопленных[4], и в августе-октябре обеспечивал высадку там американских войск. За службу в годы Второй Мировой войны «Луисвилл» был награждён 13 боевыми звёздами[6]. Сопровождал капитулировавшие японские корабли из Циндао в Дзинсен (Корея). После войны патрулировал побережье Китая. 17 июня 1946 года в Филадельфии крейсер был выведен в резерв[8] и перешёл в Атлантический резервный флот. 1 марта 1959 года был исключен из военно-морского регистра, а 14 сентября продан с аукциона корпорации Марлен Блуз (англ. Marlene Blouse Corp), Нью-Йорк[9]. Отправлен на слом и разобран в Панаме[2].
Командиры
| Имя | Оригинал имени | Вступил в должность | Сдал должность |
|---|---|---|---|
| Маркварт Э. Д. | англ. Marquart E. J. | 15 января 1931 | декабрь 1932 |
| Канага Б. Л. | англ. Canaga B. L. | декабрь 1932 | июнь 1934 |
| Мэтьюсон Р. В. | англ. Mathewson R. W. | ||
| Лейтон Ф. Т. | англ. Leighton F. T. | ||
| Фарбер У. С. | англ. Farber W. S. | ||
| Джой Ч. Т. | англ. Joy C. T. | октябрь 1942 | июнь 1943 |
| Возерспун А. С. | англ. Wotherspoon A. S. | июль 1943 | |
| Херт С. Х. | англ. Hurt S. H. | ||
| Таунер-старший Д. К. | англ. Towner Sr. G. C. | ||
| Хикс Р. Л. | англ. Hicks, R. L. | ||
| Никсон Э. Б. | англ. Nixon E. B. |
Напишите отзыв о статье "USS Louisville (CA-28)"
Примечания
- ↑ После довооружения
- ↑ 1 2 [www.hazegray.org/navhist/cruisers/ca-cl1.htm US Cruisers List: Light/Heavy/Antiaircraft Cruisers, Part 1] (англ.). Проверено 26 января 2012. [www.webcitation.org/6AZbEqu6H Архивировано из первоисточника 10 сентября 2012].
- ↑ 1 2 3 [www.history.navy.mil/photos/sh-usn/usnsh-l/ca28.htm USS Louisville (CA-28, originally CL-28), 1931-1959] (англ.). Проверено 24 января 2012. [www.webcitation.org/6AZbG9DNo Архивировано из первоисточника 10 сентября 2012].
- ↑ 1 2 3 [www.mesotheliomanews.com/veterans/us-navy-cruisers/uss-louisville-ca-28/ USS Louisville (CA-28). History of the USS Louisville Cruiser] (англ.). Проверено 25 января 2012. [www.webcitation.org/6AZbFc84u Архивировано из первоисточника 10 сентября 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.ibiblio.org/hyperwar/USN/ships/dafs/CA/ca28.html USS Louisville III (CA-28)] (англ.). Проверено 25 января 2012. [www.webcitation.org/6B8PG6s68 Архивировано из первоисточника 3 октября 2012].
- ↑ 1 2 3 4 [donkis.narod.ru/US_CA_CL/northamton.htm История создания и боевой службы тяжелых крейсеров типа Northampton] (рус.). Проверено 24 января 2012. [www.webcitation.org/6AZbGqaR9 Архивировано из первоисточника 10 сентября 2012].
- ↑ [www.historyofwar.org/articles/battles_peleliu.html Peleliu, battle for (Operation Stalemate II) - The Pacific War's Forgotten Battle, September-November 1944] (англ.). Проверено 24 января 2012. [www.webcitation.org/6AZbHzfka Архивировано из первоисточника 10 сентября 2012].
- ↑ 1 2 [www.uboat.net/allies/warships/ship/2553.html USS Louisville (CA 28)] (англ.). Проверено 25 января 2012. [www.webcitation.org/6AZbJB8Th Архивировано из первоисточника 10 сентября 2012].
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий USS Louisville (CA-28)
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
