Гаек, Франтишек
Поделись знанием:
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
| Франтишек Гаек | |
| чеш. František Hájek | |
 | |
| профессор судебной медицины | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Фра́нтишек Га́ек (чеш. František Hájek) (30 ноября 1886, Чертыне - 15 марта 1962, Прага) — профессор судебной медицины Карлова университета в Праге. Во время Второй мировой войны участвовал в работе международной медицинской комиссии (нем. Die internationale Aerztekommission) в Катыни.
Последствия Катыни
После войны, с 23 мая по 9 июня 1945 года[1] был арестован по подозрению в сотрудничестве с оккупантами, но вскоре отпущен. Месяц спустя, на собрании Общества Чешских врачей в Праге 9 июля 1945 года прочитал доклад «Катынские доказательства», который в апреле 1946 года был издан в виде брошюры[2].
Тогдашнее министерство внутренних дел протектората передало мне приказ гитлеровских оккупантов направиться в Катынский лес, указывая при этом, что если я не поеду и сошлюсь на болезнь (что я и делал), то мой поступок будет рассматриваться как саботаж и в лучшем случае я буду арестован и отправлен в концентрационный лагерь.[3]
Франтишек Гаек также известен тем, что засвидетельствовал смерть от самоубийства министра иностранных дел Чехословакии Яна Масарика[4] и смерть от болезни чехословацкого легионера и военного деятеля, генерал-майора Карла Лукаса. В настоящее время имеются версии, согласно которым они были убиты[5][6].
Напишите отзыв о статье "Гаек, Франтишек"
Ссылки
- ↑ Stehlík, Michal [www.ustrcr.cz/data/pdf/pamet-dejiny/pad1004/005-021.pdf Protektorátní propaganda, zákulisí a osudy českých svědků] (чешск.). Paměť a dějiny, ročník 4, č. 4/2010, ISSN: 1802-8241, s. 5–21.. Проверено 27 мая 2011.
- ↑ [www.katyn-books.ru/hajek/Hajek.html Катынские доказательства]
- ↑ [www.katyn-books.ru/vizh/1991-08_01.html Заявление чехословацкого профессора судебной медицины Ф. Гаека по поводу так называемого «катынского дела»]
- ↑ Antonín Sum, Emanuel Vlček [www.vesmir.cz/clanek/poselstvi-jana-masaryka Poselství Jana Masaryka] // Vesmír. — 1994. — Т. 73,, вып. 9. — С. 490.
- ↑ [www.radio.cz/en/article/77504 Major General Karel Lukas: The first victim of the Communist purges of 1948] (англ.). Радио Прага. Проверено 20 мая 2010. [www.webcitation.org/65pnNK7UG Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
- ↑ [www.radio.cz/ru/statja/49129 Расследование обстоятельств смерти Яна Масарика завершено; имя убийцы неизвестно]. Радио Прага (06.01.2004). Проверено 20 мая 2010. [www.webcitation.org/65pnODMpO Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
Литература
- [www.katyn-books.ru/hajek/Hajek.html Катынские доказательства] Прага, 1946 г.
- M. Borák, «Zločin v Katyni a jeho české a slovenské souvislosti», Evropa mezi Německem a Ruskem. Sborník prací k sedmdesátinám Jaroslava Valenty., Eds. M. Šesták a E. Voráček. Praha 2000, s. 505—522. Перевод — [www.katyn-books.ru/czechoslovakia/borak_ru_cz.html Преступление в Катыни и его чешский и словацкий контекст]
- [www.radio.cz/ru/statja/127056 Чехи и Катынь]. Радио Прага (18.04.2010). Проверено 20 мая 2010. [www.webcitation.org/65pnP14Cj Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.
|
Отрывок, характеризующий Гаек, Франтишек
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
